Для истории сохранилось и несколько таких революционных листков. Такова – листовка 30 августа 1881, подписанная Исполнительным Комитетом Народной Воли (и из типографии Народной Воли), сразу по-украински: «Хто забрав у своi рукi землi, лiса, та корчми? – Жиди. – У кого мужик, часом скрiзь слезы, просить доступитьця до свого лану…? – У жидю. – Куди ни глянешь, до чого нi приступит, – жиди усюди. Жид чоловiка лае, вiн его обманюе, пье его кров»… И кончается призывом: «Пiдиймайтесь-же честнi робочi люде!..»[673] И потом в газетке «Народная Воля» № 6: «Всё внимание обороняющегося народа сосредоточено теперь на купцах, шинкарях, ростовщиках, словом на евреях, этой местной „буржуазии“, поспешно и страстно, как нигде, обирающей рабочий люд». И вослед, в приложении к Листку Народной Воли (уже 1883), несколько «поправляясь»: «погромы – начало всенародного движения, „но не против евреев как евреев, а против „жидив“, т. е. народных эксплуататоров“[674]. И в упомянутом уже листке «Зерно» чернопередельцев: «Невтерпёж стало рабочему люду еврейское обирательство. Куда ни пойдёт он, почти повсюду наталкивается на еврея-кулака. Еврей держит трактиры и кабаки, еврей землю снимает у помещика и потом втридорога сдаёт её в аренду крестьянину, он и хлеб скупает на корню, и ростовщичеством занимается, да при том дерёт такие проценты, что народ прямо назвал их „жидовскими“… „Это кровь наша!“ говорили крестьяне полицейским чиновникам, которые пришли забрать у них назад еврейское имущество». Но та же «поправка» и у «Зерна»: «… и среди евреев далеко не все богаты… не все они кулаки… Отбросьте же вражду к иноплеменникам и иноверцам» – а соединяйтесь с ними «против общего врага»: царя, полиции, помещиков и капиталистов[675].
Только «поправки» эти пришли уже поздно. Такие листовки размножались потом и в Елизаветграде и других городах Юга, и «Южнорусским Рабочим Союзом» в Киеве, – уже и миновали погромы, а народники всё раскачивали их ещё и в 1883, надеясь возобновить, а через них – размахнуть всероссийскую революцию.
Погромная волна на Юге вызвала, конечно, обширные отклики в привременной столичной прессе. Также и в «реакционных» «Московских ведомостях» М. Н. Катков, и всегда защищавший евреев, клеймил погромы как исходящие от «злокозненных интриганов», «которые умышленно затемняют народное сознание, заставляя решать еврейский вопрос не путём всестороннего изучения, а помощью «поднятых кулаков»[676].
Выделились статьи писателей. И. С. Аксаков, постоянный противник полной эмансипации евреев, ещё в конце 50-х годов пытался удержать правительство «от слишком смелых шагов» на этом пути. Когда вышел закон о предоставлении государственной службы евреям с учёными степенями, он выступил с возражениями (1862): что евреи – «горсть людей, совершенно отрицающих христианское учение, христианский идеал и кодекс нравственности (следовательно все основы общественного быта страны), и исповедующих учение враждебное и противоположное». Он не допускал уравнение евреев в правах политических, хотя вполне допускал их уравнение в правах чисто гражданских, чтобы еврейскому народу «обеспечена была полная свобода быта, самоуправления, развития, просвещения, торговли… даже… допущение их на жительство по всей России». В 1867 писал, что экономически «не об эмансипации евреев следует толковать, а об эмансипации русских от евреев». Отмечал глухое равнодушие либеральной печати к крестьянскому состоянию и нуждам. И теперь волну погромов 1881 Аксаков объяснил проявлением народного гнева против «гнёта еврейства над русским местным народом», отчего при погромах – «отсутствие грабежа», только разгром имущества и «какое-то простодушное убеждение в правоте своих действии»; и повторял, что следует ставить вопрос «не о равноправности евреев с христианами, а о равноправности христиан с евреями, об устранении бесправности русского населения пред евреями»[677].
Статья М. Е. Салтыкова-Щедрина, напротив, была исполнена негодования: «История никогда не начертывала на своих страницах вопроса более тяжёлого, более чуждого человечности, более мучительного, нежели вопрос еврейский… Нет ничего бесчеловечнее и безумнее предания, выходящего из темных ущелий далёкого прошлого… переносящего клеймо позора, отчуждения и ненависти… Что бы еврей ни предпринял, он всегда остаётся стигматизированным»[678]. Щедрин не отрицал, «что из евреев вербуется значительный контингент ростовщиков и эксплуататоров разного рода», но спрашивал: как же можно за счёт одного типа переносить обвинение на всё еврейское племя?[679]
Озирая всю тогдашнюю дискуссию, нынешний еврейский автор пишет: «либеральная и, говоря условно, прогрессивная печать выгораживала громил»[680]. То же заключает и дореволюционная Еврейская энциклопедия: «Но и в прогрессивных кругах сочувствия к еврейскому народному горю не было проявлено в достаточной мере… взглянули на эту катастрофу с точки зрения насильников, в лице которых представлялся обездоленный крестьянин, совершенно игнорируя нравственные страдания и материальное положение погромленного еврейского народа». И даже радикальные «Отечественные записки» оценивали так: народ восстал против евреев за то, что они «взяли на себя роль пионера капитализма, за то, что они живут по новой правде и широкою рукою черпают из этого нового источника благоустроение собственного благополучия на несчастие околодка», а потому «необходимо, чтобы „народ был ограждён от еврея, а еврей от народа“, а для этого надо улучшить положение крестьян»[681].
Сочувственный к евреям писатель Д. Мордовцев в «Письме христианина по еврейскому вопросу», в еврейском журнале «Рассвет», пессимистически призывал евреев «эмигрировать в Палестину и Америку, видя лишь в этом решение еврейского вопроса в России»[682].
В еврейской публицистике и воспоминаниях этого периода высказывалась обида: ведь печатные выступления против евреев, как с правой, так и с революционно-левой стороны, следовали непосредственно за погромами. А вскоре (из-за погромов тем более энергично) и правительство вновь усилит ограничительные меры против евреев. Эту обиду нужно отметить и понять.
Но в позиции правительства следует разобраться объёмно. В сферах правительственно-административных шли и дискуссии, и искались общие решения проблемы. Новый министр внутренних дел Н. П. Игнатьев в докладе Государю обрисовывал её объём за всё минувшее царствование: «Признавая вредные для христианского населения страны последствия экономической деятельности евреев, их племенной замкнутости и религиозного фанатизма, правительство в последние 20 лет целым рядом предпринятых мер старалось способствовать слиянию евреев с остальным населением и почти уравняло евреев в правах с коренными жителями». Однако, нынешнее антиеврейское движение «неопровержимо доказывает, что, несмотря на все старания правительства, ненормальность отношений между еврейским и коренным населением этих местностей продолжает существовать по-прежнему», благодаря обстоятельствам экономического характера: со времени смягчения правовых ограничений евреи захватили в свои руки не только торговлю и промыслы, но приобрели значительную поземельную собственность, «причём, благодаря сплочённости и солидарности, они, за немногими исключениями, направили все свои усилия не к увеличению производительных сил государства, а к эксплуатации преимущественно беднейших классов окружающего населения». И теперь, подавив беспорядки, оградив евреев от насилия, «представляется «справедливым и неотложным принять не менее энергичные меры к устранению нынешних ненормальных условий… между коренными жителями и евреями, и для ограждения населения от той вредной деятельности евреев»[683].
И, соответственно тому, в ноябре 1881, были образованы в 15 губерниях черты оседлости, а также в Харьковской[684] – губернские комиссии «из представителей от всех сословий и обществ (не исключая еврейских), которые и должны были осветить еврейский вопрос и высказать свои мысли об его разрешении»[685]. А предлагалось комиссиям ответить, среди многих сугубо фактических, и на такие вопросы: «Какие вообще стороны экономической деятельности евреев особенно вредно влияют на быт коренного населения данных местностей?» Какие затруднения мешают применять узаконения о евреях относительно покупки и арендования земель, торговли крепкими напитками, ростовщичества? Какие изменения признавались бы необходимыми, дабы устранить обход евреями законов? «Какие вообще следовало[бы] принять меры законодательные и административные, дабы парализовать вредное влияние евреев» в разных родах экономической деятельности?[686] Созданная двумя годами позже либеральная «Паленская» межминистерская «Высшая комиссия» по пересмотру законов о евреях отметила, что в этой программе, заданной губернским комиссиям, как бы заранее были уже и признаны – «вред от евреев, их дурные качества и свойства»[687].
