ненадобности.
Хозяйственник робко вошёл. Его руки слегка дрожали. Николай это сразу отметил, но не придал особого значения. В его кабинете у многих что-нибудь, да дрожало. Одно наименование должности владельца кабинета приводило посетителя в невольный трепет.
– Смею предложить вам, уважаемый всем народом Курил Кириллович…
– Господин президент… называйте меня – господин президент, – поправил Николай.
– Да, да господин президент, – быстро согласился хозяйственник, – отважился предложить к рассмотрению… и поиску оптимального решения в поддержании надёжности и процветания нашего, простите, – вашего, то есть, нашего государства…
Николай встал из-за стола, взмахнул рукой, словно саблей и рявкнул злобно для порядка, по-президентски:
– Говорите чётко и кратко чего пришли, а нет, так пшёл прочь… – резко рванул Николай, а про себя отметил: «О, я уже набрался властных штучек необходимых для управления народом. Хамство ими воспринимается, как твёрдость характера и решимость; нецензурная брань – как инструмент доверительного общения и расстановки акцентов…»
– Говорю, – сказал хозяйственник, и попросил стакан воды. Ноги у него дрожали. Возникло ощущение, что он вот-вот упадёт.
«Упадёт или устоит, если я ему не подам воды?» – игрался в догадки президент. Он всё же поднёс стакан с водой, предварительно усадив посетителя в кресло и уже ласково проговорил:
– Пейте, пейте, не торопитесь. А после закончите ваш рассказ, я никуда не спешу…
– Здесь у нас, то есть у вас… – начал опять хозяйственник заплетающимся языком, – работает моя жена – Зинаида…
– Если вы хотите ещё сюда каких-то родственников подтащить, то – не рассчитывайте, – перебил его строго президент, – у нас своего дерьма – полные закрома… Нечего во дворце семейную плесень разводить!
– Нет, нет! Это не то, совсем… – поспешил вставить хозяйственник.
– Тогда продолжайте не торопясь, – властно сказал Николай. Дух президентсва сам лез в него через поры. Видно среда во властных учреждениях такова.
– Продолжаю, – словно попугай повторил хозяйственник, и продолжил, – у моей жены Зины…
– Да слышали мы про жену, дальше, дальше…
– … У жены моей – Зины, есть знакомая – работает в посольстве. Так у этой знакомой – её знакомая француженка находится в родственных отношениях, дальних конечно, даже очень дальних, можно сказать – седьмая вода на киселе, но всё же…
– И вы осмелились с этим ко мне прийти? – Николай был вне себя от ярости.
– …С Ротшильдами, – голос у хозяйственника дрожал так, что зубы постукивали. – Фамилия у неё сейчас, правда, другая – от первого брака. А в девичестве была – Ротшильд, – знакомая точно выяснила. Но так даже лучше, иначе, давно бы стащили…
В кабинете возникла продолжительная пауза, и в носу у президента зачесалось…
– И что? – только и нашёлся он, что сказать, чтобы выйти из длительного молчания.
– Она достаточно молода, и лицом не так чтоб красавица, но вполне сносна. Я, правда, с ней не встречался никогда… – быстро уточнил хозяйственник. – Вы не женаты. Вот я и подумал, а нельзя ли… вот таким образом укрепить государственную власть. Ротшильды – они же всемогущи.
– И что эта ваша Ротшильдица?..
– Работает во французском посольстве… Имя и связи могут стать серьёзной опорой в любом деле.
– Ах, вон оно что, – догадался наконец Николай. То есть, я должен с ней бракосочетаться на благо страны. Правильно я вас понял?
– Совершенно верно.
Николай сел, встал и снова сел. Идея возникла из ничего, а точнее от заведующего хозяйством, и блуждала в мозгу, не находя пока места своего пристанища. Он ещё не принял никакого решения, но в голове уже крутилось предательское: «А как же Наташка, любовь моя? Ведь лучше её не найти». И тут же навстречу неслась зловредная мысль: «Здесь государственное дело. А государство превыше всего. Взялся управлять – управляй и нюни не распускай!»
В мозгу имеется вполне достаточное количество полочек, чтобы разместить всевозможные варианты бытия так, чтоб они друг другу не мешали. Вот как раз по этим полкам и блуждали в данный момент мысли Николая.
* * *
Событие дня состоялось в местном пивном баре, о чём не сообщила ни одна газета, хотя корреспонденты иной раз, да захаживали сюда отведать живительной влаги. Похоже, они ничего не написали, боясь разоблачения начальства.
Илюша Кац не боялся ничего – с ним была его богиня. Они зашли в питейное заведение, словно ангелы, спустившиеся с неба. Кое-кто привстал, кто-то выронил бокал, кто-то хихикнул невпопад, но остальные, раскрыв рты, ждали объяснений их невероятного появления.
Илюша подвел Машку, пардон господа, Машу Спиридонову к столику своих друзей и галантно отодвинул стул для удобства посадки своей дамы. Маша поблагодарила и присела на придвинутый следом стул. Друзья продолжали сидеть с раскрытыми ртами. Пена оседала в бокалах.
– Можно закрыть рты, – вежливо разрешил Илюша. – Мы скоро поженимся.
К открытым ртам прибавились выпученные глаза.
– Ну, ну – не надо ничему удивляться. Жизнь – она многогранна и не предсказуема.
– Мы это видим, – ответили друзья, пытаясь прийти в себя и осмыслить происходящее.
Олег Рваный бросился к стойке и принес Маше бокал пива с буйной шапкой пены.
– Спасибо, – поблагодарила Маша, – только я уж извините, решила впредь не употреблять дурманящих голову препаратов, в том числе и алкоголя.
– Так это ж пиво, – оповестил удивлённый Игорь Кислоух, высветив пробел между зубами.
– И пиво тоже, – виновато тихо уронила Маша.
Рты у присутствующих за столом снова непроизвольно открылись.
– Да закройте же вы рты, наконец, – не выдержал Илюша, взял, стоящий перед Машей бокал и одним подходом осушил емкость.
Только теперь все заметили, что Илюшина отрада недурна собой, одета со вкусом, а по манере вести себя перетворилась в учительницу словесности, не иначе. Маша была спокойна, как паруса шхуны в полный штиль. От неё веяло свежестью и божественным величием.
И это была та Машка, которая дня не могла прожить чтобы не куролесить, драться по всякому поводу с кем попало, пить, курить и обкалываться наркотиками до состояния полёта на Луну, а после ужасного возвращения оттуда – с непредсказуемыми последствиями для подвернувшихся под руку. А речь одна чего стоила?.. Взрослые мужики кривились. А тут…
Что могло повлиять, что должно было произойти, чтобы вызвать такой переворот? Ну, ни Илюша же – он сам не без греха. Так что? Что могло так воздействовать на бесовку, что бы претворить её в добрую фею?
Об этом думал каждый, сидящий за столом. О том же размышляли посетители пивбара, знавшие Машку до того. Ответа не было и не могло быть, так как он находился в несколько иной плоскости, чем та, в которой находились вопрошающие.
– Мне кажется, – сказал Олег
