– Сделай вид, что обознался, Тибо, или из-за тебя я потеряю место. Ты что, не видишь, что я не в ливрее? Я здесь как доверенное лицо хозяина и жду любовную записку, которую должен буду ему отнести.
– Тогда другое дело, прошу простить меня за бестактность. И все-таки я очень хотел бы отужинать с тобой.
– Нет ничего проще: вели накрыть в отдельном кабинете, а я скажу трактирщику, чтобы он, когда появится серый, как я, проводил его туда, – между друзьями нет тайн.
– Хорошо! – согласился Тибо.
Он подозвал хозяина ресторана и приказал перенести ужин на второй этаж, в комнату с окнами на улицу.
Франсуа уселся так, чтобы издали увидеть, когда тот, кого он ожидал, будет спускаться с горы Ферте-Милон.
Ужина, который Тибо заказал для себя одного, было вполне достаточно для двоих. Он ничего не потребовал дополнительно, разве что пару бутылок вина. Тибо взял у мэтра Маглуара всего два урока, но урока хороших, и теперь воспользовался ими. Напомним также, что Тибо хотел кое о чем позабыть и рассчитывал сделать это с помощью вина.
Вот почему он счел за счастье встретить друга, с которым можно поговорить.
В том состоянии сердца и ума, в котором находился Тибо, пьянеют как от спиртного, так и от разговора.
Поэтому, едва расположившись и затворив дверь, Тибо поглубже надвинул шляпу, чтобы Франсуа не заметил изменившегося цвета части его волос, и завязал разговор, тут же взяв быка за рога.
– Ну, дружище Франсуа, – сказал он, – объясни-ка вкратце, что означают твои слова. Что-то я не совсем понял их смысл.
– Это меня не удивляет! – ответил Франсуа, самодовольно откидываясь на спинку стула. – Мы, лакеи знатных вельмож, говорим на языке двора, которого остальные не знают.
– Не знают. Но если объяснишь, то понять можно.
– Замечательно! Спрашивай, и я отвечу.
– Надеюсь, тем более что я берусь смачивать твои ответы, чтобы им легче было выходить. Для начала, что это за «серый»? До сих пор я полагал, что это всего-навсего осел.
– Это ты осел, дружище Тибо! – сказал Франсуа, смеясь над невежеством башмачника. – Нет, серый – это ливрейный лакей, которого на время переодевают в серый редингот, чтобы, пока он стоит на посту за колонной или несет вахту у двери, его не опознали по ливрее.
– Получается, что в данный момент ты стоишь на часах, бедняга Франсуа? Кто же должен тебя сменить?
– Шампань. Тот, что состоит на службе у графини де Мон-Гобер.
– Так, понимаю! Твой хозяин, сеньор де Вопарфон, влюблен в графиню де Мон-Гобер. Ты здесь ждешь письмо от дамы, а принести его должен Шампань.
– Optime[1], как говорит преподаватель младшего брата господина Рауля.
– Ну и счастливчик же этот сеньор Рауль!
– Да уж… – разважничался Франсуа.
– Чума! Графиня – прекрасное создание!
– Ты ее знаешь?
– Я видел, как на охоте она мчала на лошади вместе с монсеньором герцогом Орлеанским и госпожой де Монтессон.
– Друг мой, следует говорить не «мчала на лошади», а «неслась во весь опор».
– Ладно тебе! – сказал Тибо. – Я не знаток таких тонкостей. Здоровье сеньора Рауля!
Поставив стакан на стол, Франсуа заметил Шампаня, открыл окно и окликнул его. Шампань все понял быстро, как и полагается лакею из знатного дома, и поднялся к ним. Как и его товарищ, он был одет в редингот серого цвета.
– Ну как? – спросил Франсуа у Шампаня, видя у него в руках письмо от графини де Мон-Гобер. – Сегодня на вечер назначено свидание?
– Да! – радостно ответил Шампань.
– Тем лучше! – воскликнул Франсуа.
Подобное общее для лакеев и хозяина счастье удивило Тибо.
– Вы так радуетесь удаче хозяина? – спросил он Франсуа.
– Да нет. Но когда господин барон Рауль де Вопарфон занят, я свободен!
– И пользуешься своей свободой?
– А то как же! – выпятил грудь Франсуа. – У каждого свои дела, и хотя я всего лишь камердинер, но умею с толком провести время.
– А вы, Шампань?
– И я, – ответил вновь прибывший, разглядывая рубиновую жидкость на свет, – надеюсь своего не упустить.
– Тогда за вашу любовь! – поднял тост Тибо. – Коль у каждого она есть.
– За вашу! – хором ответили оба лакея.
– О, за мою… – проговорил башмачник с выражением глубокой ненависти ко всему роду человеческому. – Я единственный, который никого не любит и которого никто не любит.
Оба взглянули на Тибо с некоторым удивлением.
– Вот так штука! – сказал Франсуа. – Выходит, то, что о вас болтают в наших краях, – правда?
– Обо мне?
– Да, о вас, – сказал Шампань.
– Значит, одно и то же говорят и люди де Мон-Гобера, и люди де Вопарфона?
Шампань кивком подтвердил его слова.
– И что же? – спросил Тибо. – Что говорят?
– Что вы оборотень, – сказал Франсуа.
Тибо расхохотался.
– Да как же! – воскликнул он. – Разве у меня есть хвост? Когти? Разве у меня волчья морда?
– Полно! – возразил Шампань. – Мы повторили то, что говорят другие; мы не сказали, что это действительно так.
– В любом случае, – шутливо продолжал Тибо, – согласитесь, что оборотни пьют славное вино.
– По правде сказать, да! – ответили оба лакея.
– За здоровье дьявола, который его посылает, господа!
Оба мужчины поставили стаканы на стол.
– Что такое? – спросил Тибо.
– Поищите кого-нибудь другого, чтобы выпить за его здоровье, – сказал Франсуа. – Только не со мной.
– И не со мной, – сказал Шампань.
– Будь по-вашему, – согласился Тибо, – я выпью все один.
И он действительно опорожнил все три стакана.
– Дружище Тибо, – сказал лакей барона, – пора расставаться.
– Как? Уже? – спросил башмачник.
– Хозяин меня ждет не дождется… Где письмо, Шампань?
– Вот оно.
– Итак, откланяемся и отправимся каждый по своим делам или к своим удовольствиям. И предоставим Тибо его делам и его удовольствиям.
Произнося эти слова, Франсуа подмигнул товарищу, который ответил ему тем же.
– Э, нет! – сказал Тибо. – Мы не расстанемся, не выпив на посошок.
– Но только не из этих стаканов, – произнес Франсуа, указывая на стаканы, из которых Тибо пил за здоровье врага рода человеческого.
– Вы так брезгливы! Позовите дьяка и велите сполоснуть их святой водой!
– Не нужно. Но чтобы не отказать другу в любезности, позовем слугу и велим ему принести другие стаканы.
– Выходит, эти, – произнес Тибо, начиная пьянеть, – годны только на то, чтобы выбросить их в окно? Иди к черту! – приказал он.
Стакан, отправленный по такому адресу, прочертил в воздухе светящийся след, который погас, как гаснет молния.
Расправившись с первым, Тибо принялся за второй.
Второй вспыхнул и погас точно так же, как первый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
