— Саша, ты… ты… самый-самый! Самый лучший! Правда, Васька? Правда, Темка?
Мальчики пропустили ее вопрос мимо ушей. Они были заняты изучением двух кинокамер «Истмэн Кодак», каждая — с набором объективов. Возможность самостоятельной съемки настоящего кино захватила обоих ребят с такой силой, что они далеко не с первого раза расслышали слова Белова:
— Вот, Красный, а это — тоже тебе.
Василий с трудом оторвался от кинокамеры, поднял голову и замер. Перед ним лежал огромный, переплетенный в кожу альбом с тисненым названием: «Reichswehr. Kommando der Verteidigung. Flugzeugen: Aussehen und Leistung». Он, не дыша, открыл альбом. На первой же странице в глаза бросилась надпись: «Streng geheim! Einzig Offiziere! Nehmen Sie nicht von dem geschützten Räumlichkeiten». С трудом по слогам Василий прочитал и перевел прочитанное, после чего в изумлении уставился на Белова.
— Слушай, Немец… — он нервно сглотнул. — Это как?.. Откуда?..
— А, ерунда, — Александр небрежно махнул рукой. — Прихватил по дороге. Лежал, понимаешь, на столе, и никого рядом. Ну, я вспомнил, что ты летчиком стане… то есть, хочешь стать, вот и подумал: брату такое всяко-разно нужнее, чем какому-то там Рейхсверу. А что, не угодил?
Но подколка прошла мимо цели: Василий уже листал альбом. Он шевелил губами переводя названия, внимательно разглядывал фотографии и силуэты самолетов RAF, Regia Aeronautica, US Air Force, Aéronautique Militaire, Императорской Армии и Императорского Флота…
Увидев, что Василий утерял связь с реальностью, Саша улыбнулся и вытащил из второго чемодана какую-то здоровенную сумку.
— Это — тебе, Темыч.
— А что это? — заинтересовался Артем.
Он раскрыл сумку, и на пол с металлическим лязгом выпало что-то, завернутое в плотную бумагу. Артем разорвал бумагу, внимательно оглядел открывшееся нечто, потрогал пальцем масляный оребренный цилиндр, большую шестерню и прошептал неверяще:
— Санька, это же… это ведь…
— Ага. Мотор для велика. Ты ж — рукастый, вот и поставишь себе на велосипед. Мотоцикл, не мотоцикл, а ездить сам будет. Трещать и ездить…
— Здорово, — протянул Артем и тут же опрометью кинулся в коридор, где на стене висели велосипеды.
Александр еле-еле поймал его за руку:
— Стой, чокнутый! Если уроки не сделаешь… — тут он слегка запнулся, но твердо закончил, — отец и мотор отберет, и велосипед. И будет прав! Але, Красный, это и тебя касается!
Через пять минут вошедшая в комнату тетя Вера обнаружила удивительную картину: все четверо ребят чинно сидели за столом и прилежно делали домашние задания…
Сталин, по своему обыкновению, работал до трех часов ночи. Последняя встреча с Кировым, доклад Куйбышева и Орджоникидзе, отчет нового наркома земледелия Бенедиктова о результатах уборочной, и вот, наконец, можно идти домой. Иосиф Виссарионович не спеша спустился со второго этажа на первый, Власик открыл ключом дверь и… они остановились на пороге. В прихожей на стуле сидел Саша Белов. По его расслабленной позе казалось, что мальчик дремлет, но исподлобья на вошедших смотрели внимательные холодные глаза.
— Почему сидишь? — спросил Сталин как можно спокойнее. — В твоем возрасте… в возрасте твоей младшей половины давно пора спать.
— Вас жду, — Белов улыбнулся одними губами. — Опять безопасностью манкируете, дайде?
— Это еще почему? — проворчал Иосиф Виссарионович. — Чем в Кремле не безопасно?
— А пропуска? — спросил в свою очередь Саша.
Он достал из кармана пропуск горничной, развернул бумагу и показал ее сперва Власику, а потом — Сталину.
— Где здесь секретные метки, позвольте спросить?
— Что? — удивленно переспросил Власик. — Зачем? У нас система пропусков и так громоздкая.
— Затем, — огрызнулся Саша. — Вот этот документ можно подделать легко и непринужденно за полчаса на печать и подписи. И что?
— Ну, подделать, положим… — начал Николай Сидорович.
— Как говаривал персонаж Ильфа и Петрова: «При современном развитии печатного дела на Западе напечатать советский паспорт — это такой пустяк, что об этом смешно говорить»! — перебил его Александр. — Напечатать бланк такого пропуска — пара пустяков. А за рубежом у нас врагов хватает.
Власик хмыкнул и посмотрел на Сталина. Тот, подумав, кивнул:
— Сделаем, товарищ Саша. Своевременное предложение. А теперь, — он улыбнулся в усы, — спать! Немедленно спать, а не то на завтра окажешься без торта и варенья…
Младшая половина Саши моментально взбунтовалась. Ничего себе переспективка: остаться на завтра без таких вкусностей! Но старшая половина, хоть и не без труда, взяла контроль в свои руки и поинтересовалась:
— А что завтра за праздник? У кого-то день рождения?
— Праздник завтра большой, — ответил Иосиф Виссарионович серьезно, но глаза его смеялись. — У одного старого грузина приехал из дальних странствий сын. Сам понимаешь — Кавказ, обычаи. Нельзя нарушать…
— А-а-а… — протянул Саша понимающе. — Да, обычаи нарушать нельзя. Я вот тут, по обычаю, подарки привез…
Он раскрыл чемодан и вытащил что-то, завернутое в мягкую замшу.
— Это вам, дайде.
— А что это? — спросил Сталин, но Белов уже вытаскивал следующий подарок.
— Это — вам, Николай Сидорович, — сказал он, протягивая Власику какую-то коробку. — Надеюсь, вам понравится…
Вынув подарок, глава охраны вождя обомлел. Он держал в руках миниатюрный — размером в пол-ладони! — фотоаппарат. Рядом с ним в коробке лежали сменные объективы, маленький резак и контейнер для проявки пленки.
— Ро-бот-стар — по слогам прочитал Николай Сидорович латинские буквы. — Вот это — да! Вот это порадовал…
Он прижал к груди драгоценный подарок, и вдруг задумался: а откуда Белов узнал о его тайной страсти? Власик действительно был страстным фотографом, но, насколько он мог судить, никто об этом не знал. Даже в его ближайшем окружении. Разве что два-три человека…
Николай Сидорович уже собрался, было, спросить: кто это проболтался, когда вдруг вспомнил, откуда прибыл товарищ Саша и успокоился. Он еще раз осмотрел фотоаппарат и вдруг обнаружил, что тот — заряжен. Разобраться в принципе действия было не сложно, и Власик решил сделать первый кадр «Разговор с сыном»
Сталин тем временем разглядывал маленький настольный глобус. Судя по всему, вещица была тяжеленькая.
— И что это такое? — спросил он Сашу.
— Глобус, дайде. Восемнадцатый век. Сделан из драгметаллов. Я подумал, что на столе в кабинете он будет хорошо смотреться…
— Да, — задумчиво протянул Сталин. — Только знаешь что, товарищ Саша, есть мнение, что в Оружейной Палате он будет смотреться лучше. Есть мнение, что такой вещи там будет самое место… — Он помолчал и повторил. — Да, самое подходящее место.
У Александра непроизвольно дрогнули губы. Этот подарок выбирала его младшая часть. Мальчишка был заворожен видом сверкающей кабинетной безделушки, он представлял себе, как кто-нибудь спросит товарища Сталина: «Откуда у вас такой красивый глобус?», а тот спокойно пыхнет трубкой и ответит небрежно: «Сын подарил…» И теперь ему — четырнадцатилетнему подростку ужасно хотелось заплакать. Человек, который решил стать его отцом не оценил его подарка…
Но, как и для всех близких, еще был подарок и от старшей половины. Ведь не мог же мальчишка решиться подарить секретный альбом другому мальчишке, или набор косметики — совсем еще мелкой девчушке. Да и не разбирался он ни в моторах, ни в косметике…
Саша непроизвольно шмыгнул носом и протянул Сталину замшевый футляр:
— Вот. Это в музей не возьмут…
Иосиф Виссарионович раскрыл мешочек, на котором шелком было выткано «COURRIEU» и вынул оттуда великолепную вересковую трубку. Он повертел ее в руках, затем прикусил мундштук — хороша! Он потрепал мальчика по плечу:
— Эту в музей мы не отдадим, — тут он усмехнулся. — Во всяком случае, до пятьдесят третье… до той даты, о которой ты мне говорил, товарищ Саша.
Он ласково повернул Белова к себе и пожал ему руку:
— Спасибо, товарищ Саша. А теперь есть мнение, что тебе все-таки пора идти спать…
В этот день впервые за почти четыре месяца Белов заснул спокойно…
А в Германии разразился ад. Хотя, нет: Армагеддон — вот точное название того, что началось на территории тысячелетнего Рейха. На партийный съезд съехалась ВСЯ правящая верхушка и ВСЁ руководство Рейхсвера, совсем недавно переименованного в Вермахт.
Первый месяц страна пребывала в шоке и трауре. Все вроде бы функционировало нормально, ибо многие адъютанты и некоторые заместители уцелели, но потом…
Первым полыхнуло в Саксонии. Трое командиров отрядов СА, которые не присутствовали на съезде (один — по болезни, остальные — по причине беспробудного пьянства) решили, что теперь у них есть все шансы подняться выше. А может быть — и на самый верх.
