не слушает ее и не придает значения тому, что она хочет от жизни? Она была в ярости.
«Мы дали тебе лучшее образование, а ты вот как нас благодаришь», – распекал он ее.
Ариана бросила щетку. Откуда он знает, что для нее лучше? И отец и мать не могли дождаться момента, чтобы от нее избавиться, и отправили в английскую частную школу, как только ей исполнилось тринадцать. Лучшее образование, скажут тоже! Они сделали то, что устраивало их, а не ее.
– Вы отправили меня в Мальборо, чтобы жить в свое удовольствие, а я не мешалась у вас под ногами! – кричала она.
– Ты сама просила отправить тебя туда. Я хотел, чтобы ты осталась в Афинах! – орал он в ответ.
Ариана фыркнула, снова взяла щетку и решительно провела ею по волосам. Чтобы волосы были красивыми и шелковистыми, их нужно расчесывать сто раз в день, твердила ей бабушка. И что с того, что она просилась в английскую частную школу, фыркнула она про себя, гоня воспоминание о том, как месяцами изводила родителей своим нытьем.
Первые семестры она кайфовала. Оказаться вдали от предков, которые вечно ругались, а потому в основном проживали на разных континентах, было здорово. Мать тотчас переехала в Лондон, чтобы быть ближе к ней, но всякий раз, когда Ариана навещала ее в таунхаусе в Челси, София была с любовником или обедала с приятельницами в «Харви Николс» или «Чиприани».
Вскоре школа наскучила Ариане. Одноклассницы-англичанки были как под копирку – у всех длинные светлые волосы и папаши инвестбанкиры или пэры, не вылезавшие из Палаты лордов. Но были и исключения, те, кто не мечтал выйти замуж за принца, и среди них – ее лучшая подруга Мэдди, или достопочтенная леди Маделейн Дорчестер. Как оказалось, они родственные души – вряд ли еще кто-нибудь в школе имел представление о том, как ловить тунца на удочку, или мог погрузиться на пятнадцать метров с задержкой дыхания. Мэдди была второй дочерью английского лорда, до девяти лет росла в обветшалой усадьбе в Дербишире под присмотром сменявших друг друга нянек, а затем была отправлена в пансион. На момент прибытия в колледж Мальборо она уже была полной оторвой, и Ариана быстро стала ее добровольной ученицей. В конце концов обеих поймали на курении травки, и если Ариана восприняла отстранение от учебы и всех форм внеклассной активности довольно спокойно, то Мэдди окончательно слетела с катушек. Ей было всего шестнадцать, когда она сбежала с музыкантом. Поговаривали, что в итоге родители разыскали ее в притоне в Камден-Тауне, где она жила в нищете и подсела на тяжелые наркотики. Больше Ариана ничего о ней не слышала.
Для Арианы худшим в истории с отстранением было то, что отец сильно огорчился. Потом она старалась быть послушной дочерью и сосредоточиться на учебе, но это было так скучно. Теперь он хотел, чтобы она поступила в хороший университет, а ей хотелось одного – остаться на Итосе. Здесь было все, что ей нужно. Старые друзья в портовом поселке, бабушка, позволявшая делать все, что заблагорассудится, и отец, которого она любила, но который ее не понимал… Да, она скучала по магазинам Лондона, Парижа и Нью-Йорка, но так ли много одежды нужно девушке?
Но самым большим плюсом в пользу Итоса было то, что здесь жил Христиан, сын Нико и Терезы. Вспомнив про его голубые глаза и волосы цвета золотого песка, Ариана мечтательно улыбнулась. Его сестра уже давно была замужем и родила двоих малышей, но Христиан все еще оставался холостяком. Его лишь нужно подтолкнуть в правильном направлении, думала она. Отец относится к Христиану как к сыну, которого у него никогда не было, а значит, обрадуется такому зятю, разве нет? Она представила себя в день свадьбы – сотни гостей, соединенные шелковой ленточкой венцы-«стефана», а после танцы… Гнев на отца тотчас прошел, когда она представила, как он, исполненный гордости, ведет ее по проходу, а она, в красивом платье, сияет от счастья.
Эта мысль подбодрила ее, и Ариана улыбнулась. Сейчас она попросит бабушку заплести косу, а потом спустится в гавань и встретится с Христианом. Уже далеко за полдень, и Христиан, надо думать, вернулся из эллинга в бухте Фенгари, где трудится с отцом.
Ариана прошла в гардеробную. Когда родители только поженились, мать настояла на том, чтобы вилла Теодосисов была полностью перестроена, иначе ноги ее тут не будет. Тогда и было возведено новое крыло. В отличие от остальной части виллы, которую по-прежнему занимала бабушка, оно было современным, и спальня Арианы, с просторной ванной комнатой и балконом, выходящим на залив и гавань, больше походила на квартиру.
В гардеробной Ариана, склонив голову набок, принялась разглядывать ряды одежды, развешанной по цветам и брендам – «Гуччи», «Александр Маккуин», «Баленсиага»… Пожалуй, сегодня будет уместен повседневный и вместе с тем привлекательный «лук», а еще можно слегка, но не слишком показать подтянутое и упругое тело. Ее взгляд остановился на розово-кремовом пляжном платье в стиле бохо с лифом крест-накрест и боковым разрезом, обнажавшим ноги. Пусть она почти на десять лет моложе Христиана, но перед таким образом он не устоит.
Ариана сбросила майку и шорты и, поймав в большом зеркале отражение своего обнаженного тела, осталась довольна увиденным. Ее оливковая кожа, поблекшая за английскую зиму, загорела и снова стала золотистой.
Да, сегодня Христиан не сможет ее проигнорировать. Возможно, раньше он считал ее ребенком, но теперь ей исполнилось восемнадцать, и сейчас он поймет, насколько она повзрослела.
Глава двадцать вторая
– Так, еще немного туши…
Шона застонала и рассмеялась.
– Отличная работа, Мэл, я тебя обожаю.
– Конечно, обожаешь, как же иначе! – Выговор у Мэл был нью-йоркский, гнусавый, а нахальная воинственность – ее обычным стилем общения. Для Шоны она была и подругой, и коллегой. – Я здесь для того, чтобы ты отлично выглядела, но если ты меня достанешь… – Мэл с шутливой угрозой приподняла темные, тонко выщипанные брови.
– Я буду паинькой, – пообещала Шона.
Смотреть в зеркало и видеть там Грейс Келли было странно, хотя за месяцы съемок в «Пайнвуд Студиос» неподалеку от Лондона и в Европе Шона уже привыкла к этому. Ей нравилось каждый день наблюдать за тем, как она превращается в своего кумира, нравилось работать над стилем речи и манерами. Лишь однажды у нее случился сбой: в тот день, когда они прибыли во дворец Гримальди. Со времени ее первого визита там практически ничего не изменилось, и Шону охватили воспоминания о летнем
