– Я отпускаю тебя, – сказал Тарен, – потому что сам не знаю, сколько еще продлятся мои скитания и куда они приведут меня.
– А куда мы поедем? – спросил Гурджи. – Верный Гурджи без опаски и печалки последует за тобой, о да! Но куда сначала направится добрый хозяин?
Тарен стоял, не отвечая. Он смотрел на молчаливую хижину, на маленький холмик над могилой Краддока, и долина, в которой он провел долгие месяцы трудной жизни, вдруг показалась ему пустой и мертвой.
– Было время, – сказал Тарен, словно бы обращаясь к самому себе, – когда я считал, что строю здесь собственными руками свою тюрьму. Теперь я думаю: смогу ли я еще так же беззаветно трудиться и обрету ли столь же много, как в этой моей благословенной тюрьме?
Он повернулся к ожидавшему его Гурджи.
– Куда направимся? – Он опустился на колени, набрал полную пригоршню сухой травы и подбросил ее в воздух. Весенний ветерок понес легкие травинки на восток, в сторону страны Свободных Коммотов.
– Туда, – сказал Тарен. – Туда, куда дует ветер. Мы пойдем вместе с ним и следом за ним.
Ни Тарен, ни, тем более, Гурджи не хотели бросать овец на произвол судьбы. Поэтому они ушли из долины в сопровождении небольшой блеявшей отары. Тарен собирался оставить овец на ближайшем же крестьянском дворе, но прошло уже несколько дней пути, а он не видел ни одного хутора, ни единой хижины. Двое путников поначалу направлялись на юго-восток, но вскоре Тарен отпустил поводья Мелинласа, и хотя конь все время клонил больше к востоку, чем к югу, он мало беспокоился и не обращал на это никакого внимания, пока они не оказались у берегов широкой, быстро несущейся реки.
Здесь простиралось прекрасное зеленое пастбище. Впереди Тарен заметил пустой загон для овец. Воротца были распахнуты настежь, будто обитателей загона ждали с минуты на минуту. Хижина с низкой крышей и длинные навесы были ухоженными и чистыми. Ясно, что хозяева здесь не ленятся. Пара длинношерстных коз ощипывала листья с невысокого деревца во дворе. Тарен с удивлением осматривал необычную крестьянскую усадьбу. Особенно его поразили корзины. Большие, маленькие, средние, они лежали повсюду: вокруг хижины и под деревьями, торчали на кольях забора, грудой лежали под навесами, даже на ветвях деревьев. На некоторых деревьях, росших по берегу реки, были устроены прямо среди ветвей легкие деревянные платформы. А на самой реке Тарен увидел нечто, показавшееся ему похожим на небольшую плотину из аккуратно переплетенных ветвей. На деревянных кольях вдоль берега были развешаны сети, стоял лес воткнутых в песок удочек, а некоторые были закинуты в воду, и видно было, как поплавки медленно плывут по течению.
Изумленный этим ухоженным и как бы безлюдным крестьянским хозяйством, Тарен подъехал ближе, спешился. Но лишь только он сделал это, как из-под навеса показалась высокая фигура человека, который легким шагом направился к путникам. Тарен успел заметить и жену крестьянина, которая украдкой выглядывала из окна хижины. В тот же момент, тоже будто бы ниоткуда, на улицу вывалило полдюжины детей мал мала меньше. Они тут же принялись прыгать и бегать вокруг отары овец, радостно смеясь и выкрикивая:
– Они здесь! Они здесь!
Увидев Гурджи, они тут же забыли про овец и кинулись к нему, так же весело и приветливо приплясывая и хлопая в ладоши. Гурджи растерялся, потом растрогался, а потом и вовсе развеселился и стал тоже плясать, смеяться и хлопать в ладоши, к безмерной радости детей.
Человек, стоявший перед Тареном, был сухой и тощий, как палка, с прямыми и гладкими волосами, падающими на лоб, и яркими голубыми глазами, острыми, круглыми и маленькими, как у птицы. Его узкие плечи и длинные голенастые ноги дополняли сходство с птицей, с журавлем или аистом. Куртка была слишком мала ему, рукава коротки, да и вся одежда, казалось, случайно наброшена на это тощее и неуклюжее тело. Рубаха, куртка и штаны были сшиты из разноцветных кусков-лоскутов – не очень ловко, но зато прочно.
– Я Ллонио, сын Ллонвена, – сказал человек с дружеской улыбкой, – Приветствую тебя, кто бы ты ни был, странник.
Тарен в ответ вежливо поклонился.
– Мое имя… меня зовут Тарен.
– И не более того? – удивился Ллонио, – Твое имя словно бы оборвано на самой серединке. – Он добродушно рассмеялся. – Должен ли я звать тебя Тарен, сын Никого? Тарен из Ниоткуда? Поскольку ты живешь на свете, дышишь и говоришь, ты все-таки сын своих родителей. И, безусловно, ты пришел сюда откуда-нибудь.
– Зови меня просто странником, – ответил Тарен.
– Тарен Странник? Пусть будет так, если тебе это нравится. – Ллонио оглядел его с любопытством, но больше ничего не спросил.
Услышав, что Тарен ищет место, где бы он мог оставить овец, Ллонио оживился.
– Пусть они остаются, – воскликнул он. – А ты прими мою благодарность. Нет пастбища, где трава была бы свежее и слаще, и нет овчарни безопаснее, чем моя. Мы следим за всем этим и с первой оттепели работаем не покладая рук.
– Но я боюсь, что они могут потеснить твое собственное стадо, – сказал Тарен, хотя ему нравилось и пастбище Ллонио, и прочно выстроенный загон, и он рад был бы оставить овец в его хозяйстве.
– Мое стадо? – переспросил Ллонио, смеясь. – У меня его и не было никогда. Хотя мы надеялись и ждали, и дети только об этом и могли говорить. Счастливым ветром занесло тебя к нам. Гоевин, моей жене, нужна была шерсть, чтобы ткать одежду для наших детей. Теперь у нас ее будет достаточно.
– Погоди, погоди, – перебил его Тарен, окончательно сбитый с толку, – выходит, ты расчистил пастбище и построил загоны, не имея ни одной овцы? Я не понимаю. Это же была почти наверняка бесполезная работа…
– Ты так думаешь? – хитро подмигнул ему Ллонио, – Если бы я этого не сделал, разве ты предложил бы мне в подарок сразу целую отару овец? Оставил бы ты их мне, если бы я не знал, где их содержать и кормить? Разве не так?
– Но ведь ты не мог заранее знать этого! – воскликнул в недоумении Тарен.
– Ах, ах, – рассмеялся Ллонио, – это почему же я не знал? Я был просто уверен, что когда-нибудь и у меня появится знатная отара овец. Вот так-то! А теперь уважь нас, остановись у меня в доме на некоторое время. Наша пища не сравнится с нашей благодарностью, но мы угостим вас от души и всем, что имеем.
Прежде чем Тарен успел ответить, Ллонио склонился к одной из маленьких девочек, крутившихся около Гурджи.
– Сбегай, Гвенллиант, погляди, пожелала ли сегодня коричневая курица снести яйцо? – Он обернулся к Тарену, – Коричневая курица – птица с норовом. Но когда ей хочется, она может снести отличное яйцо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
