Только он принялся за дело, как дверь рывком распахнулась, будто сорванная с петель, и в хижину с пронзительным воплем ввалился Гурджи.
– Помоги, о, помоги! Добрый хозяин, скорее! Со спешками и побежками! – Он был бледен, руки его дрожали, – Хозяин, хозяин, пойдем с Гурджи! Быстро, о, быстро!
Тарен уронил овечью шкуру, поспешно натянул меховую куртку, схватил плащ и помчался за стонущим и причитающим Гурджи.
Снаружи его будто бы поджидал ураганный ветер, набросился, перехватил дыхание, чуть не повалил на спину. Гурджи продвигался вперед, согнувшись в три погибели и дико размахивая руками. Тарен тоже наклонился вперед и, проваливаясь по колени в снег, поспешал за своим лохматым другом. На краю пастбища, которое они за лето расчистили и освободили от кустов и камней, земля резко обрывалась отвесным каменистым склоном. Они осторожно карабкались по самой кромке, по узкой, петляющей над пропастью тропинке. Неожиданно Гурджи остановился и замер.
Тарен похолодел, когда Гурджи, вереща от страха, указал на дно пропасти. На узком выступе скалы лежал, раскинув руки, человек. Он чудом держался на этой наклонной площадке. Нога его была неестественно подвернута, тело почти погребено под упавшими камнями. Это был Краддок.
– Нечаянной оступкой упал с уступа! – стонал Гурджи. – О, несчастный Гурджи не спас его! – Он хлопнул руками по голове. – Слишком поздно!
Постигшее их несчастье поразило Тарена, как неожиданный удар меча. Голова его кружилась. И вдруг, независимо от его воли, нахлынуло внезапное чувство свободы. Тарен испугался этого чувства, но оно волной поднималось из самых глубин его существа. С гибелью Краддока рухнула каменная стена, отделяющая его от мира, распахнулась клетка, окончилось его заточение в этих безмолвных горах.
Неподвижная фигура на выступе шевельнулась.
– Он жив! – вскричал Тарен.
– О, хозяин! Как же мы спасем его? – завыл Гурджи. – Крутые скалы! Даже смелый Гурджи боится спускаться вниз!
– Неужели ничего нельзя придумать? – отчаивался Тарен, – Он сильно ранен. Может быть, умирает, – Он обхватил голову руками. – Даже если мы сможем спуститься к нему, как его поднять наверх? Мы не только не спасем его, но и сами погибнем!
Он с ужасом и стыдом ловил себя на одной упорно донимающей его мысли. Есть ли хоть малейшая надежда спасти пастуха? Если он не сможет сделать этого, даже принц Гвидион не упрекнет его. Да и кто посмел бы упрекнуть Тарена за его отказ от смертельного риска? Ему только сочувствовали бы и горевали о безвозвратной потере. А он? Свободен от тяжкой ноши долга, свободен от этой мрачной долины, дверь клетки широко распахнута, и вся его жизнь ждет его, Эйлонви, Каер Даллбен… Ему казалось, что он все это произнес вслух. Все его существо возмутилось от страха и ужаса перед этими гнусными мыслями.
– Что я за человек? – вскричал он с болью и яростью.
Ослепленный гневом на самого себя, он, не раздумывая, прыгнул вниз, на ближайший выступ, и стал лихорадочно шарить руками по каменной льдистой стене, нащупывая малейшую впадину. Ноги Тарена скользили, онемевшие пальцы тщетно хватались за выступающие, покрытые льдом камни. Он примерился, зажмурился и прыгнул. Чёрная боль пронзила тело. Теперь Тарен был прижат к острому выступу на расстоянии вытянутой руки от стонущего Краддока. Сверху, в снежной завесе и под градом мелких камешков, сползал Гурджи.
Тарен осторожно скользнул на наклонную каменную плиту и склонился над Краддоком. Кровь заливала лицо пастуха. Он попытался поднять голову.
– Сын, сын, – выдохнул он, – ты погиб, спасая меня.
– Пока еще нет, – ответил Тарен, – Только не двигайся. Мы найдем способ вытащить тебя отсюда, – Он стал на колени. Краддок был ранен даже серьезнее, чем опасался Тарен.
Со всей возможной осторожностью он скинул с груди пастуха камни и куски сланца, оттащил беспомощное тело подальше от края площадки.
Гурджи упал на выступ и подполз к Тарену.
– Хозяин, хозяин, – кричал он, – Гурджи видит тропинку наверху. Но она крутая, о, совсем крутая.
Тарен глянул в ту сторону, куда указывал Гурджи. Среди громадных камней и заснеженных трещин в скалах он разглядел узкий проход, свободный ото льда. Однако, как и предупреждал Гурджи, он поднимался почти отвесно вверх. Один человек с трудом, но мог бы взобраться по нему. Но сразу вдвоем и с третьим, раненным и беспомощным? Тарен сжал зубы. Сейчас он почувствовал боль от удара о скалу. В груди саднило, и каждый вздох наполнял легкие огнем. Жестом он велел Гурджи лечь и ухватить Краддока за ноги. А сам осторожно подполз и просунул руки под плечи пастуха. Они попытались поднять безвольное тяжелое тело. Краддок закричал от боли, и им пришлось остановиться.
Поднялся ветер. Он завывал в ущелье, хлестал вдоль каменных стен и почти срывал их со скользкого выступа. Они еще раз попытались подтащить Краддока к врезанной в скалы тропинке, но снова должны были отступиться: ветер сносил с ног. Ранние сумерки начали сгущаться. Сумрак заливал ущелье. Голова Тарена кружилась, наклонная каменная площадка уходила из-под ног. Колени его подгибались, когда он вновь и вновь пытался приподнять пастуха.
– Оставь меня, – хрипло пробормотал Краддок. – Оставь. Ты только зря растратишь свои силы.
– Оставить тебя? – выкрикнул Тарен. – Какой сын может оставить отца на погибель?
Услышав эти слова, Краддок через силу улыбнулся, но мгновение спустя лицо его снова исказилось от боли.
– Спасайся сам, – еле слышно прошептал он.
– Ты мой отец, – ответил Тарен. –Я остаюсь.
– Нет! – вскричал пастух из последних сил. – Делай, как я прошу тебя! Уходи отсюда! Покинь меня, или будет слишком поздно. Сыновний долг? Ты ничего мне не должен. Никакие узы крови не связывают нас!
– Как это? – опешил Тарен. Туман поплыл перед его глазами, и он вынужден был ухватиться за выступ скалы. – Как же это? Ты говоришь, что я не твой сын?
Краддок мгновение смотрел на него остановившимся взглядом.
– Никогда я не кривил душой, – прохрипел он, – Кроме одного-единственного раза. Я лгал тебе.
– Лгал? – Тарен в ужасе смотрел на умирающего. – Ты лгал мне тогда… или ты лжешь мне теперь, спасая меня?
– Полуправда хуже, чем ложь, – прошептал пастух прерывисто дыша. Послушай меня. Выслушай вторую половину правды. Да, давно это было, когда Даллбен появился у меня. Я не знаю, зачем он путешествовал по Прайдену и что искал.
– Но ребенок? – нетерпеливо воскликнул Тарен. – Его не было вовсе?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
