— Нет.
— Тупица! Что говорила нам Кайе? Что у виолончелиста — крупная коллекция драгоценностей. Известная в Европе. Наверняка этот Киви отоваривался где-нибудь у Буччелатти [27] в Нью-Йорке на Пятой авеню… Или у «Блэка, Старра и Фроста» [28]. Ну зачем ему, скажи на милость, этот салун? Кататься в Питер, чтобы оценивать камни у какого-то козла, который тут же тебя и опустит? У скупщика краденого?
— А может, господин Шамне сбывал ему это самое краденое, а? Краденое всегда стоит дешевле…
— А за границу как переправлять? Заносить сомнительные безделушки в таможенную декларацию? А вдруг они в розыске? Вдруг, перед тем как попасть к Шамне, они были вырваны из чьего-то уха? Или сняты с чьего-то пальца?
Я задумалась.
— Но ведь ты тоже собираешься переправить меня в Швецию. Нелегально. Вот и он — нелегально… Используя свои каналы…
— Он же не дипломат. С дипломатической почтой это не уйдет.
— А если у него концы в каком-нибудь консульстве? — убитым голосом сказала я. — Если здесь орудует целая шайка? Под прикрытием одного-единственного виртуоза смычка?
Такая перспектива Монтесуму явно не устраивала.
— Придется подключать Акопку.
— В каком смысле — подключать?
— В прямом. Пусть возьмет пару мальчиков с загривками посолиднее. Они надавят на эту мокрицу в очках…
Я представила иссиня-бритого красавца Акопа, его добродушную улыбку серийного убийцы и подбородок педофила-растлителя.
— Ну, да, да! — сплюнула Монтесума, привыкшая понимать меня с полувзгляда. — Это, конечно, не лучший вариант… У Акопа мозгов как у утконоса на выданье. Но ничего другого я не вижу. Куда ты уставилась?
Конечно же, мне показалось. Этого просто не могло быть. Не могло быть, потому что «Королева Реджина» давным-давно покинула не только Питер, но и российские территориальные воды. И все же, все же… Мне показалось, что в широком окне фитнес-центра, расположенного рядом с «АНТИКВАРНОЙ ЛАВКОЙ», мелькнуло лицо Рейно…
Я тряхнула головой — и наваждение сразу же исчезло. Кроме призывно раскорячившегося тренажера, за стеклом ничего не было. Нервишки у меня и вправду ни к черту, Монтесума права.
— Да что с тобой? — начала терять терпение Монти.
— Нет, ничего. Показалось. Поехали отсюда.
…Мы покатили в центр.
Чтобы спустя каких-нибудь пять минут застрять в пробке. Стоя между поганенькой «Нивой» и поганенысим джипом «Судзуки», мы продолжили дискуссию о достоинствах и недостатках Иллариона Илларионовича Шамне. И о достоинствах и недостатках нашего к нему визита.
Последних было явно больше, но я старалась не акцентировать на них внимание, дабы не наносить лишней травмы Монтесуме. А потом и вовсе замолчала.
Приходится признать, что беседа с ювелиром провалилась. Или почти провалилась. Она выглядела просто опереточной: две ряженые шантажистки и один ряженый очкарик. И вообще — почему мы так доверились Кайе? С чего она взяла, что Шамне — подпольный ювелир? И салон у него легальный, и канделябры настоящие, и цены приемлемые. Только одно оказалось правдой — Шамне действительно знал Киви. Но не слишком торопился афишировать это. И было что-то еще, какой-то момент в беседе, когда оперетта едва не превратилась в оперу с добротными декорациями и богатым реквизитом. Оперы я ненавидела, но было что-то еще, — и Шамне по-настоящему испугался. Не упоминание о смерти Киви, нет. Совсем другое, гораздо более невинное, — но он испугался. Мне нужно остаться одной и все хорошенько об думать…
— Я еду на Суворовский, — неожиданно сказала Монтесума. — Все равно день пропал, так хотя бы наведу справки о квартире…
…Когда я хлопнула дверцей Монтесуминой тачки и едва не попала под колеса следующего за «БМВ» поганенького джипа «Судзуки», я вспомнила!
Я вспомнила, что так взволновало Иллариона Илларионовича Шамне: мой вопрос об огранке камней.
* * *
Магазин «Легион» ютился на задворках Василеостровского рынка. Несколько минут я с упоением созерцала два его окна, забранные решетками. Сквозь решетки — с таким же упоением — на меня смотрели неряшливое чучело медведя-панды и такое же неряшливое чучело охотника в индийской колониальной форме. Очевидно, для того, чтобы два этих типа не подохли от скуки, руководство «Легиона» развесило вокруг них немудреный ассортимент: ружья, ножи, термосы, камуфляж и два спиннинга в придачу. Но зачем панде спиннинг, равно как и винтовка «Сайгак», — мне было совершенно непонятно.
«Легион» был самым обыкновенным охотничьим магазином с большим количеством чучел поменьше панды: я признала волка обыкновенного, зайца-русака, выпь, тетерева, уточку-мандаринку и даже белоголового сипа, занесенного в Красную книгу.
«Гринписа» на вас нет», — подумала я и решительно направилась к прилавку, за которым стоял плотный молодой человек с модными блондинистыми баками в полщеки и курчавым подшерстком на висках. В отсутствие покупателей молодой человек гонял моль, выпорхнувшую, очевидно, из волка обыкновенного.
Несколько секунд я рассматривала газовые пистолеты, выставленные на витрине, а потом подняла глаза на продавца.
— Мне нужен Дементий, — понизив голос до конспиративного шепота, сказала я.
— Слушаю вас. — Ну, конечно же, я сразу узнала этот низкий трубный глас, которым (на любой охоте) можно без труда заменить английский рожок.
— Я звонила вам. По поводу консультации.
Белобрысый Дементий оглядел меня с ног до головы и, не говоря ни слова, отправился на другой конец прилавка, ко второму продавцу, и что-то шепнул ему. А потом снова вернулся ко мне.
— Подождите меня на улице, — сказал он. — Я сейчас выйду.
Ждать пришлось недолго: продавец Дементий появился через минуту и деловито ухватил меня за руку.
— Идемте.
— Куда?
— Здесь рядом.
Не успела я опомниться, как мы оказались во внутреннем дворике рынка, уставленного грузовиками, легковушками и деревянной тарой самого фантастического калибра. Неплохое место для консультации, ничего не скажешь. Остается только пожалеть о лощеном кабинете Шамне с его кожаными креслами и напольными часами.
Замызганный, заставленный рухлядью двор был идеальным местом для совершения преступлений против личности, и я слегка приуныла. Но Дементия окружающая обстановка нисколько не смущала. Он провел меня в крохотный закуток, где чахли поддоны с подгнившими помидорами, и по-хозяйски присел на один из ящиков. То же самое (после некоторых колебаний) сделала и я. Ситуация нравилась мне все меньше, задорные баки на щеках продавца откровенно раздражали, и к тому же на мое несчастное темя набросилось сразу несколько навозниц —
— Ну? — нетерпеливо спросил эксперт.
Я отмахнулась от особо назойливой мухи и в нерешительности принялась щелкать замком сумочки.
— Вы хотели мне что-то показать?
— Да. — Отступать поздно, к тому же с ножом в руках я буду чувствовать себя спокойнее. — У меня есть нож. Вернее, кинжал. Я бы хотела проконсультироваться…
Вынув из сумочки футляр, я принялась неторопливо отвинчивать крышку. Дементий следил за моими манипуляциями со все возрастающим интересом. Когда крышка футляра провернулась последний раз, я вновь почувст вовала странное волнение.
— Только я хочу предупредить вас. Не стоит браться за рукоятку.
— Почему?
Ответ на этот короткий и вполне резонный вопрос мог занять слишком много времени. И посему вдаваться в подробности я не стала.
— Не стоит, и все. Нож с убийства, на рукоятке — отпечатки пальцев, — я осклабилась во все свои тридцать имеющихся в наличии зубов (два зуба мудрости, вопреки ожиданиям, так и не вылезли).
— Вы, я смотрю, юмористка, — Дементий понимающе хохотнул и взглянул на меня с симпатией. — Люблю веселых девчонок.
Сжав крышку, я вытряхнула кинжал на ящик, стоящий между нами. Ящик доморощенный эксперт предварительно застелил своим носовым платком. Виновник смерти Олева Киви вывалился наружу с глухим стуком И стук этот совпал с нашими возгласами: сдавленным Дементия, и отчаянным — моим.
— Черт!!!
Алмаза в навершье рукояти не было! Не было — и все тут! Категорически, решительно, бесповоротно не было. Вместо камня, к которому я так привязалась, прямо над лепестками цветка тускло поблескивала какая-то малоприятная физиономия. С толстыми веками, угрожающим носом и искривленными губами. Черт, черт, черт!!! Kunat!!! Где камень?!! Куда он мог деться???
Мы потянули кинжал в разные стороны — при этом я бесстрашно ухватилась за навершье (где еще совсем недавно сверкал алмаз), а Дементий — за клинок. Губы Дементия слегка подрагивали, но это было всего лишь жалкое подобие моих собственных губ.
Нужно успокоиться, Варвара, сказала я себе. Когда я запихивала нож в футляр, алмаз был на месте и даже не думал никуда соскакивать. Крышка футляра закрывается герметично… Футляр, кроме меня, никто не открывал…
