– Брось оружие! – проорали из коридора. Илья швырнул в дверь бутылку, выстрелил в створку, пуля прошила дерево насквозь, кто-то заорал, и все разом стихло. Зато с пола все еще доносилось мычание и невнятная речь – Меркушев приходил в себя, даже пытался сесть, мотал окровавленной головой и таращился то на Тынского, чье тело еще сотрясала агония, то на Илью.
– Все, паскуда! – Илья отшвырнул подвернувшийся под ноги перевернутый стул, тот отлетел к двери, треск заглушил и его слова, и выстрел из «бесшумки». И еще раз, контрольный, между черных густых бровей, и еще, чуть повыше, чтобы наверняка, как кол осиновый забил, чтоб не вылезла гадина, чтоб кровищей своей подавилась. Опустил пистолет, подошел к неподвижному Меркушеву, постоял, вглядываясь в бледное, в пене и крови лицо. Все, теперь точно все, он подох, как и психопат Тынский – тот наконец успокоился, лежал на боку с остекленевшим взглядом.
Снова грохнул выстрел, деревянная створка пошла трещинами, из нее летели щепки. На этот раз стреляли очередями – сообразили поганцы, что охранять тут больше некого, а их полоумный командир уже на пути к верхней тундре. Плохо дело! Илья отбросил бесполезный пистолет, огляделся, бросился к окну. Нет, без шансов – внизу уже носятся люди в черном, пялятся на окна, перекрикиваются и орут что-то в рации. Двери по понятным причинам тоже отпадают, остается… Хорошо, что сейчас лето, хоть где-то повезло…
В дверь снова ударила очередь, стихла, ему вновь предложили выйти с поднятыми руками, но Илья предпочел отмолчаться. Бросился за выступ стены, на коленях подполз к убитым, обшарил тяжелые неповоротливые тела охранников, выудил два «ПСС», один пихнул себе за пояс джинсов, из второго выщелкнул магазин, затолкнул в карман. Дальше, тоже на полусогнутых, бегом к столу, схватить тяжелую сумку и что есть сил, петляя по комнате от летевших через обе створки пуль, к камину. Илья подлез под черную кишку дымохода, заглянул в выложенный кирпичом зев. Хорошо, что Валерка был богатым человеком и на отличный, выложенный кирпичом, с прекрасной аэродинамикой дымоход не поскупился. Как и на каминную решетку, как и на все остальное… Подпрыгнул, повис, упираясь локтями в стенки, поджал колени, уперся носками ботинок в кирпич. Снова очередь, но короткая, быстро захлебнувшаяся, за ней протяжное шипение.
– Коз-злы! – Илья царапался вверх по трубе и пролез уже половину пути, когда внизу грохнули двери, раздался топот, крики, но невразумительные, словно оравшие были в масках. Или даже в противогазах – проверять не хотелось, он царапался вверх, вылез, как укравший из-под елки подарок вор Санта Клаус из трубы – весь грязный, перемазанный в саже и копоти, забросил тяжеленную сумку за спину. Дальше ползком на четвереньках по крыше, потом вниз по черепичному скату на один уровень ниже к водосточному желобу над окнами первого этажа. Тут можно полежать за выступом, посмотреть, что делается внизу. Пусто, как ни странно, хотя в сумерках, возможно, и прячется пара-тройка специалистов по кормящим сукам, но что-то конкретное сказать трудно. В любом случае отсюда надо уматывать, и побыстрее, среди выкормышей Тынского дураков нет, два плюс два сложить сумеют.
Посадка прошла успешно, Илья приземлился на мягком газоне, прошмыгнул под защиту живой изгороди и замер там с пистолетом в руке, обернулся. Домик позади небольшой, всего в два этажа, но небольшой по сравнению с раскинувшимся неподалеку дворцом. Здоровенный, всего этажей четыре или пять, выстроен полукругом, крылья охватывают и парк, и фонтаны – в тишине слышится плеск воды. А за спиной что-то вроде гостевого домика – так, ночь перекантоваться. А эту красоту он уже видел, не в натуре, понятное дело, на фото из своими руками собранного досье на Валерку, мелькало что-то похожее в перечне его недвижимости. Да, точно – особняк в венецианском стиле, парк гектаров на десять и причал для яхт и катеров. Причал, пожалуй, подойдет, ворота, ясен перец, пара снайперов сторожит, забор, поди, под напряжением в триста восемьдесят, если не больше, а вот причал… Придется рискнуть, знать бы еще, где он… Илья пополз вдоль кустов, полежал на газоне, прислушиваясь, и метнулся через дорожку, вернее, к зарослям вдоль нее. Что-то хвойное – пахло от кустов одуряюще приятно, смолой и Новым годом, до которого было бы неплохо дотянуть живым и здоровым. Но задачка не из легких, если учесть, что у полсотни, не меньше, разъяренных, вооруженных до зубов мужиков поблизости относительно беглеца другие намерения.
Илья привстал за живой изгородью, осмотрелся – так и есть, охота в разгаре: по всей территории особняка включили освещение, по крыше гостевого домика бродят сразу трое, странно, что на карачках не ползают, – быстро сообразили, зачет вам, поганцы. А со стороны действительно роскошного строения с колоннами у фасада и куполообразной крышей слышится приглушенный лай. Ага, собачек спустили, ничего, гостинец для них найдется. Куда ж бежать-то, где он может быть, этот причал?..
Илья зажмурился на пару мгновений, и, как по заказу, появилась перед глазами та фотография – огромное строение с колоннами, стена леса за ним, она обрывается слишком резко, зеленый цвет переходит в синий. Илья глянул на ярко освещенный фасад особняка, на лучи прожекторов с его крыши и крыш ближайших построек, шарившие по территории, сориентировался и побежал под прикрытием пахнущей ладаном ограды к центральному входу в Валеркин замок. Громада приближалась, нависала над беглецом, пару раз приходилось падать в траву, пропуская топавших не хуже взбешенного Мортимера охранников, или ждать, когда луч прожектора уберется куда подальше. Пересечь открытое пространство с ажурной беседкой на взгорке, дальше еще быстрее в обход нежно журчащего фонтана, снова в кусты, и стоп машина – вот она, паскуда. Черная, мощная, с коричневым подпалом, ощерилась так, что клыки блеснули в полумраке, подобралась, не переставая рычать. Но не лаяла, слава тебе, и не успела – «ПСС» опередил суку ротвейлера, заткнул ее надежно и навсегда, хватило и одной пули, угодившей точнехонько в лобастую башку натасканной на людей псины.
– Сдохни! – запоздало пожелал ей Илья и рванул дальше, забирая вправо. Все верно, причал уже недалеко – в воздухе запахло острой речной сыростью, и издалека, как с того света, донеслись отголоски лягушачьего хора. И где-то пел соловей, заливался самозабвенно, не обращая внимания ни на суету на территории дворца, ни на прожекторы, ни на остервенелый лай выпущенных на охоту псов. «Ходу!» Илья мчался по тропинке, играя с лучами прожектора в прятки и догонялки одновременно, постоянно озираясь по сторонам и не забывая оглядываться. Темнота – его спасение, а июньские ночи коротки, да разве это ночь, так, одно название, и совсем скоро рассвет, главное, чтобы он не стал последним.
Выложенная камнем дорожка пошла вниз, Илья бросился к невысоким развесистым деревцам, прилег за ними, наблюдая за небольшим домиком на берегу реки. В окнах темно, признаков жизни не заметно, только плещется в берег волна да постукивает что-то глухо и ритмично. А на другой стороне водохранилища, далеко, как звезды других галактик, светятся огни в окнах московских многоэтажек, да мигает над ними красный маячок взлетевшего из Шереметьево самолета.
В парке грянул выстрел, ему ответил второй, за ним третий, и перестрелка прекратилась. Ага, облажались охотнички, друг в друга палить начали, это нормально, это бывает. Илья вылетел из-за деревьев и ринулся к белевшей в темноте длинной узкой полосе, влетел на нее, побежал по доскам причала. И растерялся – слишком велик выбор: лодки, катера, небольшие яхты – на любой вкус и каприз. Но эти посудины из космоса видны, надо что-нибудь незаметное. Вот это, например… Илья кинулся в самый конец деревянного настила, затормозил, едва не слетев в воду. Гидроцикл – отличный выбор, только цвет подкачал, красный, выпендрежный, качается на слабой волне, поблескивает лакированными боками, примотан к столбику пластиковой ерундой вроде велосипедного замка-«петли», а вот ключик положить забыли…
Широкий луч прожектора ударил в спину, отполз в сторону, чтобы тут же вернуться обратно, в парке стало тихо, да так, что осмелели цикады, а соловей разошелся еще сильнее, заливаясь во все горло. Это не песня любви – это предупреждение: я здесь хозяин, здесь моя территория, мое гнездо, и скоро тут появятся мои птенцы. Любой покусившийся на них будет иметь дело со мной.
Тишина сгинула через мгновение, топот ног, лай, тяжелое дыхание псов. Можно не оборачиваться, чтобы понять – погоня близко. И охранники будут стрелять хотя бы для того, чтобы обездвижить жертву, а может, поручат это псам. Кто первый, того и тапки…
Илья пнул ногой по столбику, тот покачнулся, но устоял. Еще удар, еще – дерево трещит, но сдаваться не желает, зато поддались перила, вылетели из пазов и выгнулись над настилом. Оторвать старательно ошкуренный кусок бруса, выбить ногой поганый столбик к чертовой матери, швырнуть его в воду, самому прыгнуть в седло гидроцикла… Илье казалось, что прошло полчаса, пока он проделал все это. И псы уже близко, и луч прожектора бьет в глаза, и не один, их тут штуки три сплелось в одной точке – на дворцовом причале. И «мальчики» Тынского показались – бегут, торопятся, все в черном, словно покойники из могил вылезли, но бегут споро, и кто-то уже орет что-то вроде «стой, стрелять буду».
