По правую сторону от отца сидел еще один незнакомец – толстый и кудрявый мужик. Того отрекомендовали как крестного, приехавшего из папиного родного города.
Постепенно Андрей пришел в себя от сенбернара с семейным обедом и настроился на естественное, но независимое поведение. По заинтересованным глазам присутствующих он понимал, что на него смотрели почти, как на жениха.
Пока он со всеми приветствовался, мать именинницы искала свободную вазу для цветов. Невестка хмыкнула и предложила взять вазу у соседей, на что свекровь резонно возразила, что тогда придется их приглашать, а места нет. Обессиленная поисками мать пошла в кладовку и через время возвратилась со старой склеенной вазой. Невестка снова фыркнула и осведомилась, зачем клеили надбитое. Но тихоня-мать ее не слушала… Она расправила примятые сенбернаром розы и напомнила, что в музеях почти все вазы склеенные. Потом протянула через стол цветы дочке, чтобы та поставила их на сервант.
Андрею налили штрафную… Он пожелал имениннице тривиальные счастье и здоровье, пригубил вина и начал жевать голубцы, которые ему подложила неугомонная невестка.
Своим вторжением он, очевидно, прервал оживленный разговор. Наталья что-то старалась ему рассказывать, но он слушал невнимательно, больше вслушиваясь в жалобы крестного на государственную медицину. Что-то дядьке в больнице не то назначили, и он приехал сюда не совсем оправившийся, за что постоянно извинялся. Раскрасневшийся Стас на повышенных тонах доказывал крестному, что государственная система здравоохранения не имеет права на существование. Государство никогда не будет способно финансировать медицину, и потому все клиники должны быть частными, а государство обязано лишь устанавливать правила игры и регулировать медицинский бизнес.
– Я считаю, – горячился Стас, – что больницы надо разделить на категории – для богатых, среднего класса и бедных. В зависимости от уровня своей платежеспособности клиент избирает клинику, заключает с ней договор и вносит ежемесячную плату. Что-то не понравилось или изменилось благосостояние – иди в другую клинику.
– А если меня там не вылечат, да еще и за деньги? – пробурчал вспотевший крестный, вытирая шею большим клетчатым носовым платком. Он так говорил, будто бы в горле у него что-то булькало.
– У вас будет страховка, – терпеливо объяснял Стас непонятливому простаку все выгоды медицинского страхования. – А застрахованные клиенты получают медицинские услуги на более высоком уровне и в лучших медицинских учреждениях. Никаких проблем с лекарствами… Страховая компания заинтересована в вашем здоровье, и поэтому она всегда будет на вашей стороне и будет следить, чтобы медицинские услуги предоставлялись вам качественно и своевременно. И врачам от этого хорошо… У меня друг есть в Германии, так он говорит, что там каждый врач застрахован от ущерба. И если случится несчастный случай, то страховая компания выплатит пострадавшим компенсацию, независимо от того виновен врач или нет.
– А за что я, водитель на шахте, куплю твою страховку? – старался крестный загнать Стаса в глухой угол. – Тут коммунальные выросли, цены за горло берут. Жена моя борщ вчера отказалась варить: буряк на базаре – две гривны, а килограмм морковки – 10!
– Если вы не в состоянии купить страховку, то за вас заплатит предприятие … – не унимался Стас.
– Та щас… Щас директор шахты нам, работягам, купит страховку.
– Андрей, а как вы считаете? Ведь эта проблема должна вас интересовать, как никого другого, – попробовал папа-профессор втянуть гостя в разговор.
– Не знаю… Я не предоставляю медицинские услуги…
– Как? – вскочил Стас. – Ты же вроде хирургом работаешь … В каким-то селе?
– Да, в райцентре… Но я предоставляю медицинскую помощь…
– Ну и что?
– Андрей хочет сказать, что услуга – это элемент бизнеса, а он альтруистически предоставляет селянам медицинскую помощь, получая за это зарплату от государства, – поддержала Стаса его вертлявая жена.
– Я по поводу вас, врачей, так скажу: все начинается с институтов, – забулькал крестный. – Если бы туда поступали те, кто мечтает стать врачом с детства, то пользы было бы намного больше. А то вступают или по блату или те, кто грошами напихан. Так?
– Вася, те, кто очень хочет учиться, они, поверь мне, поступают безо всякого блата. Это я тебе точно могу сказать, – обиделся папа-профессор.
– Разве что очень… Как не посмотришь – одни деть врачей в мединститутах учатся. И что? Все такие талантливые?
– Ты, Вася, не понимаешь специфики. Дети врачей знают, на что идут – на бессонные ночи и огромную ответственность. И из анатомички они, как правило, не убегают.
– Извини, но это брехня… Вы никогда не получали больших зарплат, а конкурс в медицинские вузы всегда был по 100 человек на место. Все знают, что зарплата низкая, а однаково лезут. Спрашивается: «Зачем?». Ответ: «В надежде на взятки и поборы с пациентов». А потом пропихнет свое чадо в мединститут и удивляется с экрана: «Да что вы говорите? Мой сын вступил в мединститут? А я й не знал… Он мне ничего об этом не говорил, негодяй… А я его так отговаривал! Низкая зарплата, много ответственности, а он вишь… Не послушался».
– Вася, не накаляй, – попробовал отец уладить ситуацию. – Не скрываю, проблем в медицинском образовании немало, но меня другое беспокоит. Когда-то в XIX веке обсуждался вопрос, разрешать ли студентам вступать в брак. И это в те времена, когда женщин к медицине не подпускали на пушечный выстрел! А сейчас у нас три четверти – студентки. Женская академия какая-то… Ребята идут в основном в юристы и на экономику. А нам позарез необходимы мужчины!
– Ага, – подхватил крестный. – А потом такая вертихвостка меня пытается лечить.
Опомнившись, он начал уточнять.
– Нет, крестница, не о тебе речь. Ты – девушка серьезная, и твоя пломба у меня до сих пор стоит. По тебе видно – вдумчивый врач, не красится и маникюрами не размахивает. Это я про всяких шалапуток говорю. Недавно мне одна такая цвындря живот щупала – и так брезгливо на меня смотрела!.. Ну что это за врач?
– Папа, а что в академии говорят о болонской системе? – повернул Стас разговор в другое русло.
– Что тебе сказать? – отец неторопливо вытер салфеткой кончики пальцев, явно копируя старых профессоров позапрошлого столетия. – Большинство ее проклинает… Тестирование заменяет учебный процесс, а акцент делается на формализованных знаниях. При этом больной и клиническое мышление доктора остаются в стороне. Говорят, что много стран, в частности Германия, отказываются применять болонскую систему к медицине. Теряется связь с больным, а без этого студент никогда не станет настоящим врачом. Дойдем до того, что скоро на актерах будем учить… Общую хирургию объединили с топографической анатомией, вследствие чего часы по общей хирургии сократились. Теперь из программы выпало немало важных тем. Я не знаю, к чему это приведет… По всей вероятности, к катастрофе. Мы всегда учили: настоящий хирург все вопросы замыкает на себе – и диагностику, и лечение, и общение с родственниками. А это требует терпения и умения сочувствовать. Так, Андрей?
– Так, – поспешил Андрей с ответом. – Но, по моему мнению, только государственная система здравоохранения должна предоставлять населению медпомощь…
Договорить ему не дала Наталья.
– Да что вы все о делах? У меня день рождения или медицинская конференция?
И зазвучала музыка. Гости опомнились… Семен Львович выговорил мудреный грузинский тост, все выпили и разговор оживился. Наталья снова зашептала что-то о том, как она ходила в клуб, как там было классно и ди-джей прикольный. А Андрей жевал салат из крабовых палочек, который ему подкладывала неугомонная невестка, и прислушивался к Стасу. Тот уже оставил крестного в покое и наискосок стола поведывал тетке детали своих неурядиц. Он жаловался, как клиника потратилась на дорогостоящее лекарство, которое начальнику АТП даже в счет не включили… А тому все хуже и хуже. Шеф, в конце концов, разозлился… Вези его, говорит, домой, моей клинике летальность ни к чему. Отвезли, а там домашние вызвали скорую, и начальник АТП преставился в государственной больнице. Теперь родня в прокуратуру жалуется, работать не дают…
– А если бы у нас была страховая медицина, то я даже не знал бы, кто на меня иск подал. Страховая компания сама бы этим делом занималась, – выговорил он вполголоса, чтобы не услышал крестный.
– Сынок, – неожиданно вступила в разговор мама-тихоня, – вы взяли с человека большие деньги, а значит, взялись его вылечить. Поэтому родственники и возмущаются…
– Мама, мы берем деньги не за результат, а за процесс лечения! А у родственников одно в голове – отомстить. Ты знаешь, как эти нувориши смотрят на меня? Как на низшее существо, как на слугу… Я тебе заплатил, а ты меня вылечи – вот такой контракт. А я уже месяц работать не могу! Меня из колеи выбили. Шеф – недовольный, комиссии за комиссиями, теребят, отвлекают от работы. Разве можно к врачу так относиться?
