в подобии улыбки. Пора начинать представление. Она облокотилась о край барной стойки и театрально вздохнула: – Мистер Льюис, не знаю, что на меня нашло…
– Ох. – Джек выпрямился и подался вперед. По его позе Мира поняла, что он хотел поскорее начать неловкий разговор и, разумеется, поскорее закончить. – Белладонна, я понимаю твои чувства. Когда я был в твоем возрасте, мне нравилась одна актриса…
– Стоп-стоп-стоп. Я не знала, что вы знаменитость! – воскликнула Мира и помотала головой. Ее всерьез покоробило, что он сравнил чувства с фанатизмом. С чем-то таким… непостоянным. – Я хотела порепетировать сцену из клипа, вот и все. Извините, что поставила вас в неловкое положение. – И Мира отвернулась, жестом подзывая бармена.
Она спиной чувствовала озадаченный взгляд Джека. Он явно не ожидал такого поворота, а официальное обращение и вовсе поставило его в тупик.
– Порепетировать? – переспросил сипло.
Мира заулыбалась, прикрыв рот ладошкой. Ах, задето самолюбие? Наверняка Джек думал, что Мира будет плакать и умолять дать ей шанс. Но ее расстроенный вид должен подтвердить только одно: она раскаивается в несдержанности.
– Мне «Отвертку», – сказала Мира бармену и повернулась к Джеку, который смотрел на нее с интересом. Попался. – Да, мистер Льюис, порепетировать. Думала, если мы воспроизведем сцену в непринужденных обстоятельствах, то лучше поймем, как действовать при камерах. Мне всего-то хочется, чтобы клип получился.
Джек застыл в глубине кресла, не замечая капель, стекающих по стакану и его пальцам. Эльмире отчаянно захотелось вновь поцеловать Джека в покрасневшие от сока губы. Она помотала головой – всему свое время – и мягко продолжила:
– Я не актриса. – А вжилась в роль, как первоклассная актриса! – И мне та-а-а-ак стыдно… – Мира грустно вздохнула и забрала у бармена коктейль. Сказала напоследок: – Спокойной ночи, мистер Льюис!
Она направилась в сторону панорамного окна. Было нетрудно предугадать реакцию Джека. Увидев Белладонну, он был готов бессвязно, но до тошноты искренне бормотать: «Подумал, что интересен тебе»; «Пойми, я женат, а ты красивая, но…»; «Я люблю свою семью…» Раскусить Джека оказалось легко. Обмануть – еще легче. Он из другого мира, живет по законам морали. В простоте и честности вся проблема: Джек Льюис оказался более совестливым и верным мужчиной, чем Мира думала. «С этим можно работать», – заключила она, грациозно лавируя между столиками ресторана. Села на подоконник и сделала глоток ледяного коктейля.
За окном вечерний Дрезден переливался разноцветными гирляндами нарядных витрин, играл снежинками-хлопьями на фонарных столбах и дразнил теплой для декабря погодой. Но Мира не оценила красоту европейского города, взгляд серых глаз был прикован к отражению на стекле: рассматривала лицо, фигуру, парик, одежду. Пыталась понять, как вернуть доверие Джека: не зачеркнуть ошибку – помарки останутся, – а стереть из памяти Льюиса ее глупую выходку. Может быть, сменить прическу? Играя языком с трубочкой коктейля, Мира дотронулась свободной рукой до светлых прядей. Раньше ей казалось, блондинкой у нее больше шансов: в конце концов, Элизабет Льюис – блондинка. Но вдруг… вдруг в этом и есть проблема? Мира прикусила трубочку. Элементарно же! Он вспоминает Элизабет, когда смотрит на чарующую Белладонну. Мира поняла, что делать: выкинуть парик. Клип – отличный повод сменить имидж. И в глазах Джека она поменяется. Психология.
Кто-то прокашлялся над ее ухом. Сквозь приятную музыку зазвучал немецкий:
– Фрау, составите мне компанию? В отелях бывает одиноко…
Мира выпустила трубочку изо рта и обернулась, свесив ноги с подоконника. Напротив стоял немец – угловатый, долговязый, бледный. Мира перевела взгляд на Джека: тот по-прежнему сидел в кресле и пил сок. Загорелый, среднего роста, крепкий американец. Да, контраст налицо, как бы Мира ни уважала родную страну и ее коренных жителей.
– Благодарю, герр… как вас там, мне это неинтересно. – И, соскочив на пол, она устремилась прочь из ресторана.
Главное, не оборачиваться. На секунду в голову пришла мысль: «Что подумал бы Джек, если бы я ушла с этим немцем?» Фантазия быстро нарисовала муки ревности, выяснения отношений, горячее примирение… Но в глубине души Мира знала: Джеку было бы плевать. Пока что.
Эльмиру разбудил телефонный звонок. Сонно ругаясь, она накрыла голову подушкой и попыталась игнорировать громкую музыку, но звонивший оказался настойчив. Пришлось достать руку из-под одеяла и найти на тумбочке телефон.
– Алло…
– Мирочка, я в самолете! И у меня интересные новости!
– Супер, Франк. – Мира выбралась из теплого логова. Свободной рукой она потерла глаза, прячась от яркого света. – Надеюсь, гроб купил? Закопаю тебя на ближайшей лужайке.
– Шутница! – засмеялся менеджер. – Встретимся вечером в Дрезденской студии звукозаписи, я приеду не один!
– Подожди. – Мира пропустила мимо ушей странные намеки Франка и спросила: – Сегодня запланированное выступление, теперь отменять?
– Ким тебе поможет, – беспечно отозвался Франк. – Там всего лишь выступление, без интервью. Люди с телеканала в курсе моего отсутствия.
И Франк повесил трубку. Жаль! На языке вертелся десяток ругательств.
Мира застонала и упала на подушки. Сволочь! Приедет через пару часов, а встретиться предложил вечером. Мира надеялась, Франк ее боится: ей не терпелось высказать менеджеру все, что она о нем думает.
Завтракать в отеле Мира не стала. Она решила избегать Джека, как бы ей ни хотелось увидеть или вновь поцеловать его. Джеку необходимо остыть: к началу съемок он должен быть вновь к ней расположен.
Эльмира попросила водителя отвезти ее в пекарню на окраине города. Она часто бывала здесь, пока жила в Дрездене: те пару лет после совершеннолетия и до встречи с Франком казались отдельной жизнью, вспоминать о которой не хотелось. В пекарне варили вкусный кофе и, несмотря на всего-то второе декабря, подавали рождественский штоллен [38]. Никто из посетителей не узнал в молчаливой брюнетке рок-звезду: с естественным цветом волос, в черном худи и джинсах она мало отличалась от сверстников. Наслаждаясь ароматом кофейных зерен и вкусом выпечки, Мира думала о Франке. С одной стороны, она радовалась, что менеджер не приехал вовремя и отложил съемки клипа, а значит, увеличил время пребывания Джека в Дрездене, но неприятное чувство брошенности, постоянно сопровождающее Миру, обострилось. Франк, ее верный соратник, иногда раздражал, но был дорог и заменил всех близких.
«Главное, чтобы он не узнал, как важен мне, а то зазнается, – думала Мира, хмуря брови. – И что за новости он собирается мне сообщить?»
В голове крутились мысли: «Что сейчас делает Джек? Что он будет делать вечером? Может, встретиться с ним и убедиться, что он поверил в мою ложь? А вспоминает ли он о поцелуе? Джек, Джек, Джек…» Неудивительно, что Мира забыла о встрече с Франком и примчалась в
