божественную суть, но душу-то не вернуть, коль она потеряна, а это очень скоро заметно станет…
– Вот и я об этом! – покачал головой Рох. – Надоест князю, а мы будем виноваты…
Видан подошёл к штриге, поймал её мельтешащий взгляд. Она замерла, уставилась. Даже шептать перестала. Когда-то карие глаза теперь больше напоминали лежалые в земле орехи с узким зрачком, как червоточиной. Но что-то в них было такое, что напрочь отсутствовало у мертвяков.
Ведьмак, уже в который раз убеждался, что ему не показалось – она не полностью потеряла разум и связь с душой. Где-то в глубине таилось подобие надежды, робкие всплески каких-то чувств… и что-то ещё.
Проклятие. Раздвоенное проклятие не позволяло душе потерять связь с этим миром.
Всё это время Видан старался держать Финю на расстоянии, не пуская в крепость. Он рвался посмотреть на пойманную штригу, а ведьмак не позволял. Считал неправильным, чтобы по какой-то нелепой случайности, парень узнал в этом монстре свою мать. И теперь, вдруг, понял – зря.
Именно он расщепил чёрное проклятие, которое должно было медленно, но верно, убить Анику. Но он забрал львиную долю его на себя, связав жизни воедино. Разум штриги питала жизнь её сына.
– Ну, что? – спросили в один голос колдун и волха, когда он отошёл к перилам.
– А? – Тряхнул Видан головой, выныривая из своих размышлений.
– Что скажешь, ведьмак? – нетерпеливо дёрнулся Рох.
– Её душа связана с этим миром неразрывными узами, – тяжело вытолкнул из себя слова, всё ещё сомневаясь, а стоит ли всё это затевать?
– Ну?
– Виданушка, не тяни! – попыталась притянуть его к себе Доляна, но ведьмак отмахнулся.
– Существует ритуал обращения к Чернобогу…
– Ты же, наш спаситель! – воссияла волха.
– Но надо направить запрос в Конклав, – попытался огорчить. – Наши старики не любят, когда минуя их совместные с другими Кругами дела делаются. Тем более и князя сие касаемо…
– Прекрасно! – оборвала его волха. – Отправляй прямо сейчас, пока князюшка совсем с ума не спятил!
– Что ещё? – осведомился Рох.
– Нужна будет помощь вас обоих, как разных магических направлений. И книга «Судьбы», – он вопросительно посмотрел на волху.
– Достану, – заверила она.
Тяжёлая дверь распахнулась. Вздыбленный князь выскочил из сеней, неся в руках уже два колдовских ножа.
Глава 21
Тьма новолуния отступила. Ясный месяц набирал силу. Звёзды рядом с ним казались тусклыми.
Э-эх, хорошо было на этой поляне! Тихо, как в колодце – ни ветерка, ни холодного дыхания ночи. Даже сырости от близкого соседства болота не ощущалось.
Видан устроился с удобством, как на ложе, на широком вывороченном корне почившего в нелёгкой борьбе со стихией дуба. Стихия была магической природы, и земля пропиталась этой силой – светлой силой Рода.
И насколько мог теперь понимать Видан, разрушенный Храм Чернобога в тысяче шагов наполунощь был одним из тех девяти, что в гневе разрушил создатель, желая покарать неразумность детей своих. О них запрещено было вспоминать. Но, конечно, не боги этот запрет выставили. Слишком напуганы были волхвы седые, решив от чего-то, что если не знает о них народившееся племя людское, то оно и к лучшему.
Только, лучше ли?
– Наставник, – Финя поднял голову, – а ты веришь снам?
– Почему я должен им верить? – изумился ведьмак.
– Но ты же мне говорил, что иногда видишь что-то такое… – он не нашёл подходящих слов. – Ну, что боги показывают подсказки…
– Вот ты о чём, – протянул он. – Да, бывает, что и показывают. Только это всё намёк, не боле!
– Это же здорово! – оживился он. – Значит, можно не волноваться!
– О чём это ты?
– Ну, так… Просто, если знаешь, что всё будет хорошо, то можно и не переживать!
– Мальчишка ты совсем! Если жить, только надеясь на подсказки богов, то и не стоит жить вовсе! Скучно же! Как рыба в реке. Или – нет, намного более бесхитростно – как лист на дереве. Он рождается по весне, растёт, осенью упадёт и сгниёт или раньше его сорвёт ветер али зверь. Ничего от него не зависит. Всё за него решают другие. Проще.
– Проще, – протянул отрок. – И это, да – это скучно!
– Вот и я о том. Если ты будешь знать, что тебя ждёт впереди, то и изменить ничего не сможешь.
– А как же вещие сны? Вот мне помнится, приснилось, что выпал зуб.
– И что?
– Он и выпал!
– Это не вещий сон. Это твоё тело сообщило о том, что пора зубам меняться… Человек, он состоит из нескольких стихий: телесной оболочки, разума и души. У нас с тобой есть ещё прибавка к ним – магия. Каждый называет её по разному, и природа у неё многообразна…
– А сны? Мои сны чаще всего предупреждают меня об опасности или показывают чьё-либо прошлое. Я часто думаю, а зачем мне они вообще? От них мало пользы, потому что связывать события приходится всегда самому.
– Жизнь – она как канва. Ткёт её моя покровительница Макошь. Прошлое – это готовое полотно. Как уж соткано, так уж и получилось – ничего не поменять. Впереди нити тянутся – судьбы человеческие, будущий мир составляют. Челнок меж ними ныряет переплетает жизни в единое целое. По этой грани люди ходят. Хороша была нить – крепка ткань. А плоха – так и толстина получилась. А уж если лиходей затесался, так и вовсе скареда или гнилая ветошь – пустой труд. Но какой ты будешь нитью, только тебе решать.
– Хм, значит, – усмехнулся Финя, – захочу, буду боярином али даже князем?
– Ах ты, хитрец! – засмеялся Видан. – Всё перевёл в шутку. И что я перед тобой распинался? Чуть по-стариковски брюзжать не стал…
Ведьмак оборвал себя и цыкнул на подручного. На краю поляны зазвенела сигнальная нить. Они оба напряглись, замерли в ожидании.
В том, что Акина отдала утерянный колдовской нож, оказалось не так много радости, как виделось.
Во-первых, ведьмак узнал, что на самом деле произошло пятнадцать лет назад. Князю пришлось изложить всю быль вкратце. И вышло это не очень удачно оттого, что совершенно не хотелось наставнику, чтобы Финя это услышал.
Но, уж как получилось.
И, во-вторых, ножи заговорённые Видан поправил, как надо. Заклятие на них установил, чтобы никто их не мог взять и ничто не повредило. Только призвать Аркуду, если конечно, это был именно он, и князю ничего не почудилось – не получалось. Не приходил медведь – и всё!
То ли осерчал, одичавший ведьмак, то ли ещё что ему мешало. Только прошла ещё одна неделя, а косолапый где-то пропадал. Видан даже псов-картушей отправлял на поиски, но
