них какая-то искра разума и – это удивляло.
Милонег уже был в двух шагах от мёртвого пятидесятника, когда штрига подобралась и, отпружинив ногами, прыгнула вперёд, словно огромная лягушка.
– Предательница… чёрная ведьма, – вырвался из её глотки чудовищный хрип. – Отдай нож!
Перепрыгнула через застывшего на её пути князя и в три гигантских прыжка преодолела путь до крыльца, взобралась по резной опоре, перелезла через поручень, мимо отшатнувшейся и побелевшей от неожиданности Агаты…
Ведьмак обогнул рассыпавшуюся по двору толпу кметов, взлетел по ступеням, чтобы узреть «чудную картину». Княгиня распростёрлась на полу. А штрига сидела на ней верхом, удерживая когтистой лапой за горло, и повторяла:
– Отдай, тварь-рь… отдай нож-ж… отдай нож-ж…
Боярыня, опамятовавшись, пыталась колдовать. Она тянула и тянула аркан на себя, шепча заклятия, которые отчего-то не действовали. Петля, которую видел только ведьмак, затягивалась, но нежить не собиралась подчиняться – выполняла свой долг.
Лопнула нитка бус на груди княгини, драгоценные камни покатились сверкая. И одна из них, попав под ногу Видана, едва не опрокинула его навзничь.
– Что же ты стоишь, ведьмак? – вдруг, завизжала Агата. – Разве это не твой долг, бороться с нежитью?
– Может быть, и долг, – процедил Видан, – только я могу её спалить вместе с тобой. Ты её оживила, у тебя магический поводок – тебе и вызволять подругу. Только должнице придётся сделать выбор: выполнить требуемое или умереть.
– Аника, Аника, – просипела княгиня, – сестричка прости…
– Отда-ай но-ож-ж! – завыла штрига.
На лестнице стучали сапоги, взбегающих на крыльцо людей. И первым был княжеский колдун. Он был селён и терять время даром, не привык. Вздёрнул штригу, как куклу, одним мановением руки, пришпилив к стене. Но, даже спелёнутая чёрной силой, она не переставала повторять:
– Отдай… отдай но-ож…
– Аника, – с надрывом произнёс князь, – неужели – это ты?
Он смотрел и не находил ничего общего с прежним обликом боярышни. Уродливая голова с выдвинутой вперёд нижней челюстью. Спутанные космы, с проплешинами. Иссохшее тело…
Рука сама потянулась удостовериться, что это не призрак перед ним. «Аника, что же я наделал…»
– Княже, отойди в сторону, будь добр! Если вы когда-то и были знакомы, то она тебя не помнит. Слишком давно под заклятием, даже если была до этого жива… – постарался образумить хозяина колдун. – Она существует только потому, что была одержима определённой целью…
– Я хочу, чтобы ты, Рох, возродил её, – метнул почти безумный взгляд на него князь. – Знаю – это по силам колдунам и чародеям. Мне не жалко золота. Заплачу – сколько потребуется!
– Мы не боги… – смутился колдун. Он был слишком щепетилен в таких делах. Золото, конечно, никогда не бывает лишним. Но репутацию марать нельзя. Люди слишком мало живут, а у него всё впереди – ни годы, а столетия, если не убьют. И, как раз, в успехе он уверен не был.
– Она никогда не будет прежней, – возникла откуда-то волха. Заговорила с Милонегом таким тоном, каким общаются с малым ребёнком или сумасшедшим. – Годы и старость накладывают на человека свои следы, а вынужденная смерть полностью меняет существо. В ней нет души. Скорее всего, она потеряла память. – Чародейка мыслила практически. – Получиться может живая кукла – безвольная и бесстрастная. Она будет делать всё, что ты прикажешь, но не более того…
– Тебе нужно домашнее чудовище? – Рох был более прям, но не успел довести свою мысль до конца, потому, что его перебили.
– Она всегда была чудовищем… – прорезался голос у княгини, которой помогли подняться, и она стояла, растирая горло. На шее наливались синяки. – Даже в детстве она всегда смеялась тогда, когда другие плакали, даже в горе, даже, когда умерла наша мать! Во всём и всегда Аника находила веселье! Ненавижу…
Милонег резко развернулся в её сторону. В его взгляде читалось иступлённое бешенство. Даже кметы отшатнулись, зная, что случалось в тех редких случаях, когда князь впадал в ярость.
– Проданная душ-ша… – просипела штрига, тщась разорвать ковы.
– Дур-ра! – определила её положение Агата и расхохоталась. Она стояла у перил с самоуверенным, больше напускным, равнодушием. – Никогда и ничего до ума довести не могла, княгинюшка. Всех жалела…
– Взять их! – резко приказал князь. – Обоих в холодную!
Но боярыня не стала ждать, когда приблизятся стражники. Выплеснулась тёмная сила, окатив всех ледяной волной. Распахнулись, отливая синевой, антрацитовые крылья. Она обернулась и чёрной воронихой и, взлетев, стала быстро подниматься вверх.
– Бейте ворона! – раздался бешенный крик Милонега.– Убейте ведьму!
Опамятовшиеся лучники принялись стрелять. Но было уже поздно.
Видан, до этого молча созерцавший происходящее, наконец-то, понял, куда из крепости подевалась та тьма, что полонила её до приезда князя. Это Агата собрала её всю в себя или в какой-то амулет, что было бы, куда как разумнее. До этого она долго питала эту силу человеческими страхами, а теперь будет использовать. И уже заранее предрекал городку и замку всяческие ужасы. Кто знает, что она задумала?
Агата исчезла. Но княгине бежать было некуда. Её куда-то увели, шипящую от возмущения, но боящуюся ещё в чём-либо перечить мужу. Князь ушёл за ними. И почти сразу изнутри раздались приглушённые крики и рыдания, какой-то грохот, будто кто-то перевернул большой дубовый стол. А потом ещё и ещё.
Штрига по-прежнему болталась в магических путах и повторяла одно и то же: «Нож-ж, нож, нож…»
– Скажи, колдун, – спросил Видан, – почему на штригу моя магия не подействовала, а ты не приложил особых усилий?
– Ты и не пытался, ведьмак, – процедил Рох.
Колдун был строен и тонок, и совсем невысок – больше смахивал на подростка. И рядом с Виданом чувствовал себя каким-то ущербным, что задевало его гордость. Поэтому мнимое превосходство заставляло изрекать слова тоном наставника.
– Хм, – усмехнулась Доляна, – ты слишком наивен и простоват для своего возраста, Виданушка! – Она привычно повисла на его плече, при этом насмешливо поглядывая на пыжившегося колдуна. – В меду были сок волчьих ягод и элеотрока.
– И как я сразу этого не понял? – нахмурился он.
– Ты же был со мной! – Она игриво подмигнула скривившемуся колдуну.
– Зачем сама пила?
– Ну, надо же было как-то мосты наводить? А то ты, как бука!
– Не стоило тебе Ягодку обижать, – процедил Видан.
– Ну-у, это было бы как-то не по-моему. Не задеть бывшую подругу…
– К-хм, к-хм, – нарочито прокашлялся Рох. – Что будем делать? Князь нас в покое не оставит. Я слишком хорошо его знаю!
– Ну-у, лично я – уже высказалась на этот счёт, – посерьёзнела волха. – Внешность вернуть можно. Никаких особых трудностей не вижу. Это, ведь, по вашей науке, колдун, живых кукол лепить? Могу помочь влить
