в доме торговца на черном рынке. Гунасекаран пытается выжить по-своему, подворовывая еду и делясь ею с воронами, которые стали для него друзьями, потому что, как и он, готовы есть все подряд. В отсутствие жены, отправившейся смотреть кино, хозяин пытается овладеть Кальяни, но жена вовремя возвращается, спасает Кальяни и советует впредь держать дверь на замке. Между тем, случайно повстречавшись с этим человеком в храме, где тот дурно обошелся с нищими, Гунасекаран задал ему изрядную трепку. А потом он встретил Вималу, состоятельную женщину прогрессивных взглядов (в духе ДМК), которая приютила его, но уют чужого дома заставляет Гунасекарана задуматься о судьбе сестры; его грызет чувство вины. Пока Вимала поет о сладостных мечтах об их общем будущем, он покидает ее дом.
О третьем брате Гнанасекаране пока ничего не было слышно; теперь мы узнаем, что во время бомбежки он лишился ноги. Он находится в лагере беженцев, где призывает обездоленных объединиться, критикуя электоральную политику властей. Он слышал, что его разыскивает сестра, но им не удалось встретиться. Теперь милостыню просит и она, но ее гонят прочь от дверей дома, где дают роскошный обед. Богач кормит на виду у нее собаку, но ей не дает ни крошки. Бедняжка не может даже достать молоко для ребенка.
Действие переносится в храм, где Гунасекаран становится свидетелем того, как лицемерный священник эксплуатирует горожан. Он поет о том, как служители храма наживаются на легковерных бедняках. Вскоре в этот храм заходит Кальяни, чтобы просить милость у божества, но едва не становится жертвой сластолюбивого священнослужителя. Молодой священник звонит в колокол, созывая людей на службу, а Кальяни в этот момент решает, что единственный оставшийся выход — самоубийство. Она намеревается утопить ребенка, а пока мучается сомнениями, младенец падает в воду, и ее арестовывают за убийство ребенка. На суде она рассказывает свою историю, и председательствующий падает в обморок. Это не узнанный ею брат Чандрасекаран!
Действие вновь переносится в храм, куда приносят мертвеца, которого священник пытается вернуть к жизни. Мы слышим, как богиня начинает ругать священника, называя его обманщиком. На самом деле от ее имени говорит скрывающийся за ее статуей Гунасекаран, который обнаруживает себя и сообщает, что божество — всего лишь бессильный кусок камня. Его арестовывают за святотатство. Чандрасекаран в это время лежит в больнице, и вместо него брата допрашивает другой судья. Гунасекаран отказывается от помощи адвоката, но открыто заявляет о несправедливости, с которой столкнулся в тамильском обществе. Рассказывая свою историю, он упоминает и о том, что Кальяни — его сестра. Она же отрицает их родство, сообщая, что Гунасекаран всего лишь жалкий безумец, который спал на улице возле ее заведения. В этот момент в суде появляется Вимала с ребенком Кальяни; она плыла в лодке по реке, когда младенец упал в воду, и успела его спасти. Вимала подтверждает, что Гунасекаран — брат Кальяни. Гунасекаран и Кальяни оправданы, и теперь они воссоединяются с Чандрасекараном, к которому вернулось сознание. В этот момент в доме появляется одноногий Гнанасекаран, собирающий деньги на «совещание нищих». Его хотят гнать прочь, но тут старый семейный слуга (все еще в ливрее) узнает его; теперь все в сборе. Собравшуюся уходить Вималу останавливает Гунасекаран. Фильм заканчивается свадьбой Вималы и Гунасекарана, без ритуальных обрядов, но в присутствии деятелей, связанных с ДМК. Среди гостей и Чакраварти Раджагопалачари, который в 1942 году (время действия фильма) еще не был главным министром штата; он стал им в 1952‐м, когда фильм снимался.
«Богиня» — одна из наиболее резонансных индийских мелодрам. Помимо ее политического звучания, она заслуживает внимания с точки зрения композиции. Мелодраматический нарратив во всем мире включает в себя ряд общих признаков. Обычно мелодрама ограничивается миром семьи, касаясь тем бракосочетания, материнства, ревности, утраты, насилия и неверности. Мелодрама тяготеет к преувеличениям, зачастую носит аллегорический характер, живописует борьбу добра и зла и в ряде случаев показывает человека во власти неподконтрольных ему сил. По меньшей мере частично мир мелодрамы детерминирован в том смысле, что нарративом здесь движет стечение обстоятельств и случайностей. Однако, как уже говорилось, между голливудской и индийской мелодрамой существует заметное различие, которое заключается в степени свободы, которой наделяются персонажи. У персонажей западных мелодрам могут быть случайные трудности, но повествованию позволено развиваться, когда главные герои обсуждают свою линию поведения и к финалу преодолевают трудности. Мир индийской мелодрамы более детерминирован; здесь персонажи не решают проблемы, а избавляются от них в результате случайностей или внезапно открывшихся обстоятельств. «Богиня» — особенно яркий пример; задуманная как средство политической пропаганды, она тем не менее не дает персонажам активно действовать, предоставляя решение проблем сложной цепи случайностей. Если в голливудском кино герой обычно демонстрирует зрителю свои действия (как, например, Рэмбо), то Гунасекаран позволяет судьбе диктовать свою власть, хотя он редко молча терпит лишения. Фактически единственное, в чем он свободен, так это в выражении своих мыслей. Можно сказать, что демонстративная пассивность Гунасекарана идет вразрез с энергетикой его речей.
Еще одна повторяющаяся черта индийской мелодрамы — использование божественного вмешательства как инструмента решения проблем. Характерен способ показа в индуистских фильмах мест поклонения и изображений божеств. В традиционном храме статуя божества не является подобием или копией какого-либо объекта в мире. При ее антропоморфизме красота божества не имеет отношения к красоте определенных мужчины или женщины. Поклоняются не изображению, не идолу, а тому, что он олицетворяет, его «прототипу»[71]. В индийском массовом кино статуя изображается в соответствии с человеческими пропорциями и даже делается маскулинной. Если в качестве объекта поклонения в обычном храме Шивы используется фаллос, то в кино бога представляет мужская статуя — видимо потому, что бог, вовлеченный в сюжет, должен обладать атрибутами, позволяющими ему служить материальным целям человека и по необходимости вмешиваться в судьбы героев. Моменты поклонения богу монтируются так, чтобы создать впечатление общения между человеком и божеством[72]. В «Богине» статуя божества выглядит нетрадиционно, поскольку выполнена как в настоящих храмах. Фильм пытается продемонстрировать неспособность божества влиять на человеческие дела, отсюда и сам вид грубо вытесанной статуи. Все прочее в фильме никак не касается божества, что как будто противоречит замыслу. Причина, видимо, заключается в том, что если божества считаются всеведущими и всемогущими, то мир реализма — это мир без богов. Избыточное использование в нарративе случайностей и совпадений явно свидетельствует о том, что все находится в справедливой и доброжелательной воле богов. На этом фоне остается задаться вопросом: эффективно ли «агностицизм» «Богини» подкрепляется мелодраматическим сюжетом? Не являются ли условности индийского
