привезенных им материалов. Один экземпляр был отправлен в Рим, другой — в Стокгольм. В Риме материалы были переданы в посольство Японии доверенному агенту генерала-настоятеля Ордена иезуитов Ледуховского. Мы не могли установить характер сотрудничества с иезуитами, но, вероятно, оно имело место на систематической основе.
Материалы, переданные в Стокгольм, попали в руки бывшего польского офицера, который работал там в посольстве Японии. У нас и раньше были подозрения в отношении этого человека по имени Петр. В наших досье он значился как человек, работавший на советскую разведку. До этого он дважды ездил через Германию по маньчжурскому паспорту. Нам было очень трудно держать его под наблюдением в Стокгольме. Все, что мы смогли выяснить, — это то, что он часто посещал как японское, так и советское посольства.
Японский посол в Стокгольме Онодэра Макото (автор ошибся: Онодэра Макото был военным атташе посольства Японии. — Пер.) был одной из ключевых фигур японской разведки в Европе. Он получал секретную информацию из Виши, Рима, Белграда и Берлина для ее передачи в Токио, а также сам собирал различные материалы. Немалую часть этой информации — только ту, которая была абсолютно надежной, — он использовал в бартерной торговле; и он ожидал того же уровня добросовестности от тех, с кем он вел дела. Если кто-то хоть однажды давал ему непроверенную информацию, он отказывался в дальнейшем иметь дело с таким информатором. Петр был в некотором смысле его главным связным с русскими.
Из-за этого дела я полетел в Стокгольм. Пока я находился там, я также хотел ввести меры противодействия растущему саботажу в отношении наших морских и авиаперевозок, спровоцированному русскими через своих агентов в Западной Европе. Меня особенно интересовал немецкий коммунист Пич, который работал с Бестом и Стивенсом в Голландии, возглавлял группу вредителей в Дании, а оттуда был отправлен в Швецию.
Я выяснил, что Онодэра сделал материал, собранный К., доступным и британской, и советской разведкам. Позднее мне удалось внедрить одного из своих агентов в бартерную торговлю Онодэры, который выдавал себя за представителя итальянской разведки; это прикрытие послужило ему до конца 1944 г. Это была поистине захватывающая игра, требовавшая высочайшего интеллекта и мастерства. Материалы, которыми мы торговали в Стокгольме, были подготовлены мной лично; обычно я делал это поздно ночью. Это была очень тщательная смесь ложных, даже вводящих в заблуждение, материалов и достоверной информации, которая носила в основном не очень важный характер.
В этой торговле англичане показали себя несколько медлительными и неуклюжими, тогда как русские были чрезвычайно проворны и активны. Должен признаться, что материалы, которые они собирали и предлагали на продажу, были отличными. Данные по Великобритании, например, показывали, что у них, вероятно, имелись агенты в самых высших правительственных кругах. Через них мы даже получали материалы, которые исходили напрямую из военного министерства Великобритании. Русские уже работали с разведкой китайских коммунистов и использовали китайцев очень умело, особенно в дипломатических кругах в Лондоне. Некоторые их документы были такими важными, что я не передавал их в нашу британскую секцию, а работал с ними сам, не желая распространять информацию в слишком широком круге людей.
Еще об Онодэре можно сказать, что он проявлял огромное мастерство, умея сделать так, что все переговорщики, с которыми он вел торговлю, считали, что они единственные, с кем он делится этими секретами. Мы-то знали об этом больше, и все благодаря К.
Прошло не менее шести недель после ареста, когда посольство Маньчжурии прислало нам запрос о местонахождении своих граждан. Чтобы избежать проблем, мы освободили всех тех, кто был защищен дипломатической неприкосновенностью. Все они исчезли на Балканах и больше никогда не участвовали в каких-либо значимых разведывательных действиях японцев.
Глава 13
Противодействие советской разведке
Гитлер принимает решение испытать намерения России. — Молотов наносит визит в Берлин. — Наблюдение за сопровождающими его лицами. — Россия ставит под вопрос наше отношение к ее проблемам. — Я получаю приказ отдохнуть. — Возвращение в Берлин. — Исчезновение двух служащих СД. — Антисоветская разведывательная работа. — Бегство советского агента
Осенью 1940 г. в стратегии Гитлера назревал решительный поворот. Он все еще лелеял идею решить проблему Гибралтара силой и — вопреки желанию Испании — оккупировать Португалию, чтобы обезопасить ее от вторжения союзных войск; создать военно-воздушные базы и базы для подводных лодок на Канарских островах, а затем интенсивно заняться колонизацией Северной, Западной и Центральной Африки в сотрудничестве с итальянцами. Стоит упомянуть, что весной 1944 г. генерал Йодль заявил, что, если бы испанцы напали на Гибралтар, Роммель сумел бы обеспечить контроль над всей Северной Африкой; и в этом случае Великобритания была бы вынуждена, в конечном счете, сотрудничать, и Европа была бы «спасена».
Но внимание Гитлера теперь было направлено (в основном благодаря Гиммлеру) на опасность на Востоке: ненадежность России как «союзника» и неисчислимые проблемы, с этим связанные. Острая реакция России на отправку специальных немецких войск в Румынию тоже была тревожной. Поэтому в октябре 1940 г. Гитлер решил провести последнюю проверку намерений России. По его указанию Риббентроп написал письмо Сталину, в котором обсуждал всю международную обстановку, подразумевая, что Германия приветствовала бы участие России в трехстороннем пакте со странами оси. Ответ Сталина был вежливым, но демонстрировал сильные колебания. По сути, он написал, что в первую очередь необходимо обсуждение различных отдельных проблем. Это привело к приглашению Молотова приехать в Берлин, и 13 ноября он прибыл вместе с новым назначенным послом в Германии Деканозовым (в мае 1953 г. Деканозов стал министром внутренних дел Грузинской ССР, но двумя месяцами позже после падения Берии он был снят со своей должности и расстрелян в конце декабря 1953 г. как один из пособников Берии) — другом и земляком Сталина. Меры безопасности визита Молотова к западу от демаркационной линии Польши были моей особой ответственностью. Русские хотели получить точную информацию о предпринимаемых нами мерах и в таких вещах были бюрократами. Я не особенно беспокоился о его защите в Берлине, но обеспечение безопасности железнодорожного пути через Польшу представляло собой непростую проблему. Всегда нужно было быть готовым к неожиданным сюрпризам со стороны поляков, и было очевидно, что они так же не любят русских, как и нас. Русские заявили, что ожидают принятия особо строгих мер предосторожности по пути следования Молотова, так что мы сделали все, что было в нашей власти. На всей протяженности этой части его маршрута были удвоены посты охраны с интервалом 150 ярдов, а также специальные группы патрулировали железнодорожные
