в девятнадцатом веке, скорее – в самом конце восемнадцатого. И на строительство домов в Санкт-Петербурге они кирпичи не поставляли. Как я уже сказал, они строили заводы на территориях, которые люди начинали осваивать. Петербургский рынок до них был захвачен и поделен. А возить сюда кирпичи было проблематично – как я вам тоже уже объяснил.
– Но для этой стены привезли, – рассмеялась я.
– Значит, дело было семейное. И для этой стены, для себя пригнали две или три подводы. Скорее, три. Да, я же не успел вам сказать! В квартире тоже проживали Свиридовы!
Мы с Костей моргнули.
– Производители кирпичей? Заводы имели в области – или тогда были губернии? – а жили в Петербурге?
Следователь пояснил, что сначала на территории Ленинградской области была Ингерманландская губерния, образованная в 1708 году, ее в 1710 году переименовали в Санкт-Петербургскую, в 1914 году она стала Петроградской, в 1924 после переименования города – Ленинградской областью.
У Свиридовых была контора в Санкт-Петербурге, общее управление велось отсюда. Но на каждом заводе имелся свой управляющий. Семьи тогда были большие, можно было набрать родственников на все заводы. Но в этой квартире жили другие Свиридовы, хотя, вероятно, родственники производителей кирпичей.
В Костиной квартире почти сто лет жили Свиридовы-врачи.
– И что с ними случилось после революции?
– Многие перебрались в США. Еще до революции. Удивительно, что первый Свиридов‐врач уехал в США еще в тысяча восемьсот тридцать пятом году. Часть других жила здесь до самой смерти, часть перебиралась за океан.
– А удалось определить время производства кирпича, из которого сложили эту стену? – опять спросила я.
– Эксперт считает, что двадцатые годы девятнадцатого века. Он забрал образец для изучения – как я вам уже сказал – и обломки. Точно скажет через несколько дней.
– То есть…
– Патологоанатомы считают, что мумии двести лет. Тоже сейчас проводят дополнительные исследования. Получается, что клад здесь прятали не перед революцией тысяча девятьсот семнадцатого года, а в двадцатые годы девятнадцатого века. Такой клад точно представляет историческую ценность.
Меня лично больше интересовало, почему его здесь спрятали. И откуда про него узнала Лилька?!
Следователь также сообщил нам весьма любопытную вещь: первый уехавший в США Свиридов‐врач прославился изучением вопроса рождения близнецов от разных отцов.
– В первой половине девятнадцатого века? – воскликнула я. – Каким образом это тогда можно было определить? ДНК-тестирование когда появилось?
Следователь ответил, что в 1990‐е годы. До этого проверяли по анализу крови, но точность оставляла желать лучшего. Но первый случай беременности двойней от разных мужчин был документально зафиксирован в США в 1810 году американским врачом Джоном Арчером. Он принимал роды у белой женщины, которая родила близнецов с разным цветом кожи. Она призналась врачу, что у нее был половой контакт и с белым, и с черным мужчиной примерно в то время, когда она забеременела.
– Но у нас-то от кого было рожать чернокожего ребенка? – воскликнула я.
– Ну, если поискать… Пушкина вспомните. Арапа Петра Великого… Как мне объяснили, Степан Алексеевич Свиридов проводил эксперименты со своими крепостными крестьянами. Потом описал все это в научных статьях и прославился в медицинских кругах. Можно сказать, вошел в историю.
– А почему его вообще заинтересовал этот вопрос? Американца – понятно. Но нашего?
– Кто же вам сейчас скажет? Может, были основания подозревать жену? Жену друга? И он решил с этим вопросом разобраться – как медик, как ученый. И у него были крепостные крестьянки для экспериментов.
– Хорошо. Пусть он заставлял этих крестьянок переспать с двумя мужчинами в определенные дни, потом ждал, забеременеют или нет. Но двойни рождаются не так часто! Если не ошибаюсь, по статистике бывают четыре двойни на тысячу родов – если не используются репродуктивные технологии. Репродуктивных технологий тогда просто не существовало!
– Ну, известно же, что двойни чаще рождаются в тех семьях, где уже раньше рождались двойни. Вероятность многоплодной беременности повышается с возрастом. Об этом Степан Свиридов явно знал. И возможно, у него было много крепостных крестьян для экспериментов.
– У врача?
– Я не знаю, были ли крепостные у врачей, но у Свиридовых, которые владели несколькими заводами, крепостные точно были. Эти Свиридовы – одна семья. И один из них решил стать врачом и лечить своих. И не претендовал на заводы. Медицинские услуги стоили дорого. Он как-то объяснил свой интерес родственникам. Крепостных же за людей не считали. Борзые стоили дороже! Ему бы, может, не дали экспериментировать с породистыми суками, а с крепостными женщинами – пожалуйста. Родят новые рабочие руки – прекрасно. Это никому не мешало и не вредило. Никому из семьи. А мнения крепостных не спрашивали. И он же их не убивал, наоборот увеличивал количество!
– И к каким выводам он пришел? У него что-то получилось?
– Да. Такое возможно. Я, кстати, его статьи хочу почитать. Мне обещали переслать.
Я попросила переслать и мне. Мне хотелось почитать про такие эксперименты врача первой половины девятнадцатого века.
Следователь вручил Косте визитку эксперта по кирпичам и повторил его просьбу презентовать ему кирпич.
Мы пока не говорили с Костей насчет этой стены. Это его квартира. Что он будет делать с потайной комнатой? Полностью разбирать установленную стену? Я бы сделала арку на месте взрыва. Так проще. И останется на память… А там… В общем, никаких решений пока принято не было.
– Да, кстати, чуть не забыл! – воскликнул следователь. – А вы видели, что лежит вон в том углу?
Мы снова зашли в потайную комнату, и следователь направил луч фонарика к дальней стене – не к той, у которой сидела мумия, а к противоположной.
Я вспомнила, что уже обращала внимание на эти серые камни, когда заходила сюда в первый раз. То есть это были не просто камни, а ровные блоки явно промышленного производства. Но смотрелись они как современные, а не изделия первой половины девятнадцатого века.
– Пенобетонные блоки? – Костя вопросительно посмотрел на следователя. Я даже не знала, что это такое.
– Они самые.
Следователь сказал, что, по его мнению и мнению его коллег, Лилька с сообщником собирались дыру заделывать – в общем, сделать все так, чтобы никто и дальше не знал о существовании потайной комнаты. Заделать дыру, выровнять стену, заново поклеить обои и исчезнуть. Они могли все успеть, если бы Костя пробыл на гастролях столько, сколько собирался. Но Костя неожиданно вернулся. И она срочно съехала. Клад они вывезли сразу после обнаружения, вероятно, ночью. Может, за два или три раза. Явно через черный ход, потому что если бы они загружали машину у парадного, то остались бы записи на камерах видеонаблюдения. У черного хода камер
