его слов юный Серж что-то важно агукнул.
- А тебя вообще не спрашивали, - ткнула Лиз пальцем в малолетнего маркиза и вдруг подняла глаза на Паулюса, - я знаю, как нам избавиться от него!
- Как? – живо отозвался святой брат. Юный маркиз, не издавая не звука, немигающим взглядом тоже уставился на Лиз.
- Надо найти дыру во времени! – объявила Лиз де Савинье и вдруг подумала, что в последнее время не отличается оригинальностью идей – все повторяется. Но она поспешила запихнуть эту мысль обратно, туда, откуда она появилась – в глубины своего подсознания. – Начать предлагаю с кухни. Портал открыт явно там!
- Кто открыт? – переспросил Паулюс.
- Неважно! – отмахнулась Лиз. – Надо перешерстить кухню! Потому что обедать сегодня я намерена дома, в Париже.
- Шерсти на кухне точно нет! Барбара, хоть и сердитая, но за чистотой смотрит, - сказал монах, снова начав качать захныкавшего ребенка.
- Шеф-поваром к себе в ресторан я ее все равно не возьму, она меня достала уже. Бери ребенка, пошли на кухню! – Лиз решительно встала, надела башмаки, что были ей сильно велики, и вдруг попросила:
- Закрой ему уши, пожалуйста.
Паулюс удивился, но выполнил просьбу Лиз, приложив ладони к ушам Сержа.
- Как показывает мой опыт пребывания в двенадцатом веке, - прошептала Лиз, склонившись к лицу Паулюса, - с сексом здесь совсем все туго. Это еще один аргумент в пользу возвращения домой. А теперь закрой ему глаза.
Паулюс послушно отвел ладони от ушей ребенка и прикрыл ему глаза.
Лиз наклонилась еще ниже, чтобы доставать до его губ. Провела языком по ним. И только обхватила его шею, чтобы углубить поцелуй, как раздался очередной вопль малолетнего полудурка.
Монах в отчаянии помянул всех святых и тоже вскочил на ноги.
- Идем! – решительно произнес он, сорвал быстрый поцелуй с губ Лиз и уверенными шагами пошел из комнаты, продолжая покачивать ребенка и втайне надеясь, что он, наконец, устанет и заснет.
Межвременье – 23 декабря 2015 года, Париж
- Проходи, король, проходи, нынче у нас прекрасное вино – вино, испив которого, никогда не забудешь вкуса. Имя у вина чудесное. Волшебное. Мы с Белинусом зовем его Любовью. Проходи, король, проходи.
Голос болтал без умолку. Голос старца, сидевшего в углу комнаты с низким потолком, и выбивающего что-то на камне.
- Садись, король. Сейчас придет твой отец. И тогда потолкуем хорошенько.
Король приглядывался к говорившему.
- Отец? Почему отец?
И повинуясь силе, которой было подвластно многое, стал ждать…
- А кого хотел бы ты видеть? – отозвался старец и убрал в сторону свой молот.
- Что это будет? – спросил, подходя, король.
- Ему темно. Он просил сделать лампу. Темно ему, король. Засветишь, когда будет готово?
- Post tenebras lux. Кто выбрал меня?
- Тебя выбрало время. Оно, всемогущее.
Старец посмотрел на короля, и в чертах его отразилось вдруг что-то смутно знакомое.
- Мой сын повелевал двенадцатью рыцарями. И стал королем. Только я совсем позабыл его имя. Ты не помнишь?
- Ты говоришь загадками, старик, - нахмурившись, сказал король. Он не доверял образам, играющим с ним.
Тот коротко хохотнул и показал ему серый гладкий камень, над которым работал. Камень был нетронут. Большой, овальный и гладкий, он тихонько мерцал в руках старца.
- Нравится лампа?
- Нравится, - не отводя глаз, восхищенно проговорил король.
- Ну, так забирай! Я же не представляю, что с ним делать. Пусть мой сын уже, наконец, вернется домой. Не нравится ему царствовать.
Король взял в руки протянутый стариком камень, и тот в одно мгновение разгорелся ослепительным светом.
- Мишель! Мишель! Ты с ума сошел? Ты почему на полу спишь?
