на рынке, – условие, которое легко было выдвинуть, да нелегко осуществить на практике. Вскоре оно начало облагать бухарцев пошлинами, хотя и меньшими, чем сибиряков. К 1608 году некоторые бухарцы платили двадцатую пошлину (пятипроцентный налог). Правила игры менялись, но государственная стратегия была вполне последовательной: если торговля установилась, облагать ее пошлинами и другими правилами в надежде, что привычка пересилит.
Некоторые привилегии сибирские бухарцы сохранили до последних дней Российской империи. Государство, вероятно всегда осознававшее, насколько ограничены его возможности по навязыванию своей воли в Сибири, продлило ряд налоговых льгот. К слову, многие жители Сибири пользовались налоговыми льготами. Коренные жители не платили пошлин. В данном случае причиной было стремление к стабильности и доходам: государство не хотело подталкивать коренных жителей Сибири к восстаниям или препятствовать самой выгодной их деятельности – добыче ясака. В большинстве случаев от пошлин освобождались священнослужители и монастыри559. Служилые люди тоже пользовались определенными льготами. Осознав, как много служилых, командированных из одной части Сибири в другую тоже принимают участие в торговле, государство попыталось сунуть свой нос в эту деятельность и обложить их торговлю пошлинами. Однако, столкнувшись с невозможностью обеспечить выполнение этого требования, государство прибегло к маневрам, чтобы не потерять лицо перед собственным войском. Торговые привилегии служилых людей были вначале отменены, а затем, когда выяснилось, что проследить за выполнением правил невозможно, восстановлены. В 1671 году им было позволено беспошлинно перевозить товаров для частной торговли на сумму 50 рублей560. Эта привилегия оставалась в силе до конца века, хотя государство понимало, что служилых используют купцы, поручая им провозить свои товары через сибирские города и таким образом уходя от выплаты пошлин561. Во всех этих случаях государство было занято поиском равновесия между стабильностью и доходом.
Другая загадка – фискальная политика, важнейший показатель рационального управления. Деньги ликвидны, это единственный всеобщий эквивалент562. Недостаток наличных денег приводил к немалым проблемам, и удивительно, что в этой ситуации Москва поощряла бартер вместо сделок за наличность, хотя, по словам Ярмо Котиляйне, Московское государство XVII века достигло высокого уровня монетизации563. В Сибири, с точки зрения правительства, было кое-что поважнее денег. Из-за логистических трудностей нужные товары были в Сибири ценнее, чем деньги. Если бы денег оказалось больше, чем товаров, это могло бы привести к повышению цен и, вследствие этого, к волнениям. Кроме того, государство получало огромную прибыль от своей инфраструктуры по вывозу пушнины из Сибири. В Москве и в Европе оно могло выручить за меха гораздо больше денег, чем в Сибири, поэтому пушнина была для государства ценнее денег. Вследствие этого минималистски-активистское государство хотело, чтобы люди привозили в Сибирь поменьше денег и побольше товаров. В сложившихся обстоятельствах для него имело смысл прибегнуть к следующей стратегии: 1) пошлинам на импорт денег в Сибирь; 2) запрету платить ясак деньгами564. По мере развития Сибири менялась сама таможенная структура, а с ней и законы об иноземцах в Сибири, о торговле служилых людей, правила торговли различными товарами и политика в отношении наличных денег. Указы 1673, 1678 и 1687 годов, обязывавшие бухарских купцов использовать свои деньги до отъезда из империи, в целом соответствовали меркантилистским принципам565.
Возможно, Москва и надеялась водворить в своей сибирской колонии стабильный порядок, но на практике все выглядело совсем иначе. Расстояние, культура и местные особенности – все это вместе приводило к тому, что московские указы в очень разной степени проводились в жизнь в новой сибирской колонии. Города собирали весьма различное количество пошлин: как мы помним, их число могло варьироваться от нескольких до тридцати. Какие-то пошлины платил покупатель, другие – продавец, а иногда оба платили одни и те же пошлины. В теории десятинный сбор взимался всего единожды, но это правило, подобно многим другим, не всегда выполнялось в Сибири, чему виной были и злая воля, и обычная путаница. Запросы к местной администрации с просьбой разъяснить правила отнюдь не являются архивными редкостями. Легко видеть, насколько распространена была путаница: в ситуации, когда часть пошлин выплачивалась натурой, а состав груза менялся по мере того, как купцы путешествовали и торговали в разных точках Сибири. Понимание того, что составляло искомые десять процентов, могло стать совсем смутным, и в некоторых случаях, по мнению государственных следователей, прибыль страдала не из‐за алчности, а из‐за путаницы566. Оценка товаров была еще одной неоднозначной сферой. Сибирская торговля была выгодной из‐за огромной разницы сибирских и московских цен, и оценка конкретного груза могла приводить к оживленным спорам по мере того, как купцы проходили таможенное освидетельствование в Енисейске, Тобольске и Верхотурье. Записи изобилуют примерами разброса цен, и, хотя частные лица, разумеется, стремились добиться максимальной выгоды благодаря нечеткости существующих правил, отчасти путаница, вероятно, была вполне настоящей.
В середине XVII века правительство царя Алексея Михайловича начало масштабную программу реформ – земельных, юридических и налоговых567. Алексей Михайлович с самого начала проявлял склонность к модернизации, но его дополнительно подтолкнули в этом направлении бунты, потрясшие государство до самых основ. Самой знаменитой из его реформ стало введение Соборного уложения в 1649 году568. Как и в Сибири, целью этих реформ было обеспечение стабильности и доходов. Земельные реформы стремились уменьшить число земель, не платящих налоги государству. Было принято множество протекционистских и модернизационных налоговых мер569. Торговый устав 1653 года стремился свести мириады разных пошлин и сборов в одну рублевую пошлину и уничтожить плату за провоз товаров (проездные/проезжие пошлины)570. Отмена сборов за перевозку товаров из одного города в другой и многочисленных отдельных местных сборов в пользу более единообразной пошлины повысила эффективность системы внутреннего налогообложения. После этого Москва перестала отправлять частные наказы в отдельные русские города; отныне она издавала централизованные приказы всему таможенному управлению Европейской России. Кроме того, стандартизация рублевой пошлины привела к тому, что пошлины стали чаще взимать деньгами, чем товарами. Подобно любому государству раннего Нового времени, Московское государство нуждалось в твердой валюте. Но, вводя Торговый устав в Европейской России, государственные деятели, вероятно, ожидали, что он будет действовать. Историки обычно считали, что Москва не применяла Торговый устав 1653 года в Сибири, опасаясь потери высоких доходов. Но, возможно, она просто сомневалась, что Торговый устав будет в Сибири жизнеспособным. Я подозреваю, что сибирская экономика была бартерной в большей степени, нежели московская, и Москва не возражала, чтобы она таковой и оставалась: если купцы снабжали Сибирь нужными товарами, они освобождали от этой задачи государство, и даже если поселенцы сталкивались
