тебя сзади.
Выпучиваю глаза:
– Зачем?!
– Хочу проверить, не приделан ли пропеллер к твоей пятой точке, иначе как объяснить, что ты просто магнит для неприятностей?!
Опять лыблюсь во все тридцать два. Сверлит меня взглядом, но, видимо, не находит во мне сожаления.
– Дай сюда миску, – жестом подзывает и я отдаю женщине свой трофей. – Я старая совсем, забыла про Маршала, а охранники к нему не подходят, – наконец, произносит смягчившись.
Женщина поясняет отсутствие воды в миске животного, параллельно проходится по кухне и достает мясо.
– Вот, приготовила для него и забыла.
– Почему сказали, что эти бравые ребята к собаке не подходят?
Бросает на меня косой взгляд. Рения мне очень нравится, колоритная она, если бы у меня была бабушка, думаю, она была бы такой. Хозяйственной, что ли, добродушно-бурчащей.
– Кроме хозяина, зверь никого к себе не подпускает, ну и меня, – улыбается подмигнув, – пришлось научиться терпеть меня, так как кормлю эту неблагодарную псину только я.
– Вообще-то песик очень даже спокойный, страшный снаружи, но на самом деле кажется очень умным. Даже дал себя погладить, – говорю, растягивая губы, и женщина резко оборачивается ко мне, передает уже две миски: одну с водой, другую с едой.
– Бедовая ты, кыз, но злиться на тебя не получается, – отвечает в сердцах, – раз уж хозяйский пес не сожрал тебя вместо завтрака, иди уж накорми его. Дел у меня по горло и без этого черта блохастого.
Вроде и недовольство выказывает, а на дне глаз смешинки танцуют.
Забираю из протянутых рук еду и улыбаюсь виновато.
– Не думаю, что опасность была. Повезло, так как на мне хозяйское пальто и животное просто почуяло знакомый запах.
Молчит мгновение, а я рассматриваю морщинистое лицо, нос с горбинкой и траурный платок, покрывающий волосы, который, как я поняла, Рения не снимает.
– Иди уж, глупая кыз. Учуял хищник тебя. Принял. Зверя не обмануть.
Разворачиваюсь и топаю из дома, прихожу к своему новому другу, ставлю миски на землю. Пес рассматривает меня, скрестив передние лапы и уместив на них большую голову.
– Скучаешь? Ну иди поешь. Я принесла вкусняшки.
Говорю миролюбиво, продолжая улыбаться. Маршал поднимается рывком, отряхивается и неспешно приближается, опускает нос в миску с водой и жадно пьет, а мне жутко хочется погладить его, но не рискую.
Мало ли. Может сработать инстинкт и ему покажется, что я хочу отнять еду. Вылакав полмиски, пес обнюхивает кусок мяса и нападает. По-другому сказать не могу. От вида острых клыков, впивающихся в добычу, мне становится жутковато. Все же было весьма опрометчиво так близко подходить к животному.
Аккуратно поднимаюсь с корточек, пячусь, как вдруг Маршал поднимает голову и рычит, коротко, утробно.
Я застываю на месте как вкопанная, а собака цепляет край пальто и тянет меня на себя, заставляет сделать шаг.
– Не хочешь, чтобы я уходила?! – спрашиваю удивленно. – Я посижу с тобой. Но только немного, хорошо? Мне еще Рении помогать.
Отпускает меня, а я сажусь на ступеньку и опускаю пальцы на бок животного, глажу, ощущая, как при каждом движении мощных челюстей под моей ладонью сокращаются мышцы.
– Надо же, какая идиллия…
Вздрагиваю, услышав знакомый голос, и разворачиваюсь резко. Монгол стоит широко расставив ноги, поза расслабленная и руки в карманах.
Смотрит на меня иронично как-то, незло.
– Расскажи мне кто, никогда бы не поверил.
Говорит спокойно и смотрит мне в глаза, а я чувствую себя преступницей, которую застали на месте преступления, подрываюсь с места, встаю. Смущаюсь и кутаюсь в теплое пальто.
Гун скользит взглядом по мне, а я почему-то ощущаю себя голой, его запах ударяет в ноздри.
– Холодно на улице, Рения разрешила мне взять…
Оправдываюсь и краснею. Слишком на меня Монгол плотоядно смотрит, взгляд пробирает до костей похлеще, чем у его ручного чудовища. Теряюсь совсем и по инерции оголяю плечи, хочу снять чужую вещь и вернуть владельцу.
– Не смей.
Командует резко, и я замираю, но Монгол уже не смотрит на меня, короткий тихий свист и Маршал вскакивает, бежит к хозяину, растягивается у его ног, пока Гун медленно опускает руку и тянет пса за шипастый ошейник, заглядывает животному в глаза. От этой сцены у меня внутри все переворачивается, стойкое ощущение рождается, что эти двое умеют общаться мыслями, что ли, или же тут запредельная муштра.
Спустя мгновение Гун проводит широкой ладонью по голове пса, скупая ласка вызывает у животного восторг и Маршал начинает вилять хвостом, как щенок.
– Список твоих наказаний растет в геометрической прогрессии, Алаайа.
Вскидывает раскосые глаза и мне почему-то хочется отступить. Мой палач делает несколько шагов в мою сторону, застывает непозволительно близко и прихватывает меня за подбородок.
Одно касание, а по ощущениям огонь приложил.
– Я не сделала ничего плохого, он был голоден, я принесла еды…
Ухмыляется, залипаю на его улыбке, на белоснежном оскале, если быть точнее.
– Маршал дрессированный пес. Спецподготовка. И за то, что он взял еду у чужака, я могу его пристрелить. Это равноценно предательству.
Сглатываю ком, застрявший в горле, облизываю губы и в глазах расцветают слезы.
– Ты сумасшедший?! Я ничего ужасного не сделала! Это ведь всего лишь собака! О чем ты говоришь?!
– Маршал не просто пес, он – оружие, натасканное признавать только хозяина. Еда только из моих рук, или того, на кого я укажу. Это правило.
Слеза скатывается по щеке от ужаса, от понимания, что я опять накосячила, что из-за моей глупости пострадает ни в чем не повинное животное.
Как?! Вот как я могла скучать по Монголу?!
А ведь узнав, что уехал, в груди зародилось что-то так сильно напоминающее тоску.
Накатывает дикая обессиленная злость. В сердцах отталкиваю мужчину. Злая на себя. Начинаю плакать навзрыд.
– Каждый поступок имеет свою цену.
Ровный голос с четким звуком металла заставляет захлебываться своими словами:
– Я не думала, что совершаю непростительную ошибку.
Трясусь вся, бросаю взгляд на собаку, которая, застыв изваянием, смотрит на своего хозяина. Даже не верится, что секундами ранее этот неприступный зверь позволял мне себя гладить.
Утирает мои слезы подушечками пальцев.
– Ошибку совершил я, Алаайа, не плачь.
Запрокидываю голову и смотрю в раскосые глаза, я уже перестаю понимать, что творится между мной и этим мужчиной, почему так тянет к нему.
– Не накажешь Маршала?!
Задаю вопрос с надеждой. Наконец, мозг включается, вспоминаю, что как-то читала, что есть боевые собаки, преданные, верные, не признающие никого, кроме хозяина.
Крупная ладонь ложится на мою шею, очерчивает венку, что пульсирует в бешеном ритме.
– Ты очаровываешь абсолютно всех, с кем оказываешься рядом. Мое маленькое оружие массового поражения.
Делает еще шаг в мою сторону, нависает и проговаривает практически мне в губы:
– Тебе идет быть одетой в мою вещь, – опускает
