— Бытие божие доказано!
Отец Джон отложил эспандер, вздохнул. «Проходимец, — пробежала вялая мысль. — Послать к черту? В смысле отпустить с миром?» К сожалению, положение обязывает. Да и вообще положение сейчас таково, что даже самая худая овца его прихода дорога. Впрочем, это вроде чужая овца, так сказать, заблудший агнец. Так прогнать или выслушать? С другой стороны, откровение божие нередко глаголет устами проходимцев. Кризис! Закоснели, погрязли. Сатана, можно сказать, торжествует, и если не случится чуда — рухнет вера…
Посетитель словно подслушал мысли святого отца.
— Не то чтобы чудо, — сказал он. — Так, нечто кибернетическое.
Отец Джон убрал со лба подвитой каштановый локон.
— Так чем могу служить?
— Пять минут вашего внимания, святой отец, хоть, видит бог, вы мне в сыновья годитесь.
— Говорите.
— Как я уже отметил, доказать бытие божие на данном этапе развития науки можно с легкостью. Правда, вы мне не поверили. Очевидно, потому, что более компетентны в этом вопросе… — посетитель не спускал глаз с могучих дланей священника, руки лежали спокойно.
Отец Джон хмыкнул, начало ему понравилось. Пройдоха, конечно, но, похоже, пройдоха квалифицированный, а с профессионалом всегда приятней иметь дело, чем с дилетантом. Сейчас будет клянчить деньги, интересно, под каким соусом?
— Точно! Я аферист и вымогатель — это вы правильно подумали. Такова моя профессия уже много лет. В общем, не жалуюсь, но сейчас стало тяжелее, возраст сказывается.
— А кому легко? Каждый несет свой крест, — вздохнул отец Джон.
— Н-да, так вот, зовут меня, допустим, Тимоти Слэнг. Можно проще — Тим. Но это неважно, чек вы все равно будете выписывать на предъявителя.
Отец Джон поднял бровь: чек? Смешно. Он уже забыл, когда расплачивался чеками. Нет, жить можно, ничего не скажешь, но в этом богом забытом городке три прихода…
— Чек будет, — продолжал Тим. — Объясню как на исповеди, на чем основана моя уверенность.
…В доме с мезонином, с решетчатой террасой, увитой пластмассовой пахучей зеленью, не виднелось ни огонька. В окнах торчали многодырчатые сферы фильтров — верный признак зажиточности. Тим сидел на корточках у низкого заборчика, слушал, как что-то стучит и трепыхается там, под рубашкой. Преодолевая дрожь, он лег на живот и пополз. Пыль через маску забивалась в ноздри, было очень нехорошо.
«Это ужасно, — думал он. — Еще недавно сравнительно преуспевающий делец — и вот, вынужден ползти на брюхе к чужому, незнакомому дому, чтобы ограбить. Яко тать в нощи. Грубо и глупо, а главное, примитивно. Это особенно удручает — примитив».
Тим привык получать деньги изящно. Он проходил в кабинеты легким шагом уверенного в себе человека. Нет, он предварительно звонил. По делу, касающемуся нарушения седьмой или, скажем, десятой заповеди, имевшему место в субботу вечером. Его принимали сразу. Еще бы, фирма Слэнг и К°, небольшая, но процветающая, была хорошо известна в определенных кругах, среди лиц, имеющих возможность утолить свою жажду в грехе.
Тим проходил в кабинет, минуя секретаршу (у, мордашка), он был сосредоточен, элегантен и светло глядел в растерянные глаза клиента. Он садился и говорил о морали, о том, что десять заповедей забыты, по каковой причине общество разлагается, нужны ли примеры? Не нужны. Сам он, например, ведет жизнь добродетельную и десятую заповедь не нарушает. Вы, конечно, помните это бессмертное: «Не пожелай жены искренняго твоего, не пожелай дому ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ни всего елика суть ближнего твоего». Лично он, Слэнг, в конфликт с совестью не вступает, чужого осла не желает. Хмыкать не надо! Беседуя, Тим наблюдал за клиентом и всегда точно определял момент готовности к восприятию шантажа. Тогда он извлекал пачку фотографий. Раскладывая их, как кладут пасьянс, он называл факты, цифры, даты, имена, описывал ситуации. В конце он называл цену, не забывая присовокупить, что негативы и видеопленки будут доставлены после оплаты чека.
— Не обмани — прекрасная заповедь, хотя и не числится среди заповедей божьих. Честность во всем — девиз нашей фирмы, мы никогда не обманываем клиента. Более того, одно лицо по одному и тому же поводу мы никогда дважды не шантажируем.
Цена, как правило, была приемлемой, материалы впечатляющи, а клиент покладист. Тим процветал на ниве морали и ничего лучшего не желал.
Но потом… потом что-то сломалось. Не сразу, нет. Неудачи, неизбежные в любом серьезном деле, случались и раньше, но теперь пошла сплошная полоса неудач. Тим продумал и безупречно подготовил операцию, имевшую в его картотеке шифр «Мораль и Харисидис». Казалось бы, нет более благодарной работы, чем шантаж этого улыбчивого греховодника банкира Харисидиса. Тим готовился полгода, израсходовал ссуду, взятую в банке Харисидиса, надеясь отхватить приличный куш. А когда материал был собран, банкир принял его в своем загородном, на берегу океана, доме, в местности, где можно было дышать без маски.
Харисидис с интересом смотрел фильм, чудо операторского искусства, и просил показать еще раз. На экране папаша Харисидис сначала держал речь перед избранными членами правления. Речь шла о фиктивном списании якобы на экологические расходы крупных сумм с личных счетов членов правления — эта статья не облагалась налогом. В следующем эпизоде папаша Харисидис (так его звали вкладчики и он себя сам) вручал взятку экоинспектору, документально подтвердившему израсходование тех самых сумм.
Довольный банкир велел подать коньяк и благодарил Тима за доставленное удовольствие.
— Как это вы тонко сработали, Слэнг. Приятно вспомнить, отличная операция была. Инспектор, правда, новичок в этом деле, однако пойдет далеко. Но что привело вас ко мне?
— Надеюсь, вы купите у меня фильм?
— Это еще зачем? — удивление банкира было столь непритворным, что Тиму стало жутко.
— Иначе я выпущу его на экраны, такую хронику купит любая прокатная фирма, да и видео не побрезгует. История-то уголовная.
Папаша Харисидис поперхнулся коньяком и взволнованно прошелся по кабинету.
— Слэнг, — с чувством сказал он. — Казните меня, я было подумал о вас не так, но вы просто альтруист, что крайне редко в наше время. Я ценю это качество у своих вкладчиков, ну да, вы ведь тоже мой вкладчик, где еще можно держать капитал в наше время… — Банкир повозился с клавиатурой компьютера, глянул на дисплей, довольно оттопырил губу. — Э, да вы еще и мой должник… ладно, только из уважения к вам погашу часть ссуды при условии, что вам удастся показать фильм по видеосети. Но предупреждаю: это будет нелегко — и видео, и все прочие экраны страны контролируются нашим банком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
