После разрешения хозяина комнаты сюда тут же врывается знакомая девчушка. Радостное оживление на хорошеньком личике сменяется кислой миной, как только ее взгляд натыкается на меня, сидящую в позе лотоса в кровати ее любимого лорда.
Девчушка опускает глаза, поджимает губки, склоняет голову в деланном смирении и произносит:
- Я к вашим услугам, лорд Вейзер!
- Отнеси на кухню поднос с грязной посудой, Таира. Попроси Глорию приготовить нам саурийский напиток. Пусть сделает все, как я люблю. Потом принеси сюда набор на двоих и оставь поднос за дверью.
- Да, господин, - опустив взгляд, девочка кивает и, напоследок мазнув по мне неприязненным взглядом, отправляется на кухню.
- Она меня на дух не переносит, - печально констатирую, а Харальд задумчиво кивает:
- Ревнует.
Эти слова меня задевают, потому что сказаны нейтральным тоном. Мне бы больше хотелось услышать: «У нас с ней ничего не может быть» или «Слишком маленькая для меня» или хотя бы «Не мой вариант!» А тут гадай и мучайся!
Приходится зацепиться за эту тему.
- Она ревнует, потому что любит.
- Брось, Ари! - с упреком тянет оборотень. - Ей только кажется, что она любит.
- Откуда ты знаешь, что ей кажется? Может, она правда тебя любит!
- Она меня даже не видела. О какой любви тут можно говорить! - мужчину аж передергивает. - Так, девичьи фантазии.
- Как будто девичьи фантазии не способны привести к любви!
На мои слова он фыркает, даже не считая нужным отвечать, и меня вдруг разъедает изнутри желание утереть этому всезнайке нос, доказать, его неправоту.
- Раз ты такой знаток женских сердец, расскажи мне, что я к тебе чувствую!
Мысленно потираю ручки.
Пускай, пускай поломает голову! Я ведь сама еще не разобралась в своих чувствах.
Вроде бы Вейзер мне нравится, вроде давно он вышел из дружеской зоны, - да и вряд ли там ступала его мощная нога! - но сомнительная щедрость, с которой он уступил меня брату, наложила осадок на мое к нему отношение. Заставила сомневаться…
У Харальда загораются глаза, он с с энтузиазмом хлопает в ладоши и потирает виски, будто разогреваясь для сеанса телепатии. Прищурившись, замирает, словно вслушивается в свои ощущения. Затем мотает головой и хлопает по шелковой простыне прямо перед собой:
- Садись ближе. Мне надо заглянуть в глаза и прислушаться к стуку твоего сердца.
Пододвигаюсь к мужчине чуть ближе, усаживаюсь в позе лотоса в метре и уточняю:
- Так хорошо?
Он снова щурится, долго всматривается в мое лицо, морщится, и мотает головой:
- Ближе.
Ах так?!
Хочешь поиграть?!
Да пожалуйста!
Глава 51
Подсаживаюсь к нему вплотную, как вдруг у меня сбивается дыхание. Еще несколько сантиметров - и упрусь коленями в мускулистые икры. Воздух мигом уплотняется, пропитывается остро-сладкими флюидами.
Мне казалось, я смогу дразнить его своей недоступностью, а теперь неизвестно кто кого будет дразнить. Стараюсь выровнять дыхание, отсчитываю «раз, два, три - выдох», но когда опять встречаюсь с его темными глазами, то все цифры вылетают из головы и дыхание снова рвется.
Оборотень всматривается в мое лицо, ниже шеи по-честному не смотрит, однако таких голодных взглядов не получишь от друга. Меня будто током прошибает с головы до пят, так что самоконтроль мигом выходит из строя и, бесполезный, на цыпочках скользит к двери, тихо нашептывая: «Ну вы тут сами как-нибудь, без меня!»
Наверно, стоит попробовать выбраться из этого состояния, отвернувшись или скатившись с кровати или себя ущипнув… Но вместо этого сижу неподвижно и все глубже утопаю в бездонных, темных глазах.
Мужчина произносит:
- Ты обычно смелая до безрассудства. Только в отношениях все по-другому. Много вопросов в твоей головке, - Харальд вдруг легонько касается правой скулы, - которые задать не решаешься даже себе, потому что боишься ответов.
Пожимаю плечами с деланным безразличием, хотя в реальности пытаюсь справиться с нахлынувшими эмоциями. Спрашиваю:
- Что-нибудь добавишь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Ты все время напряжена и готова к удару, будто мы на поле боя. Будто мы не команда, а противники, - он в задумчивости мотает головой. - Не пойму никак, откуда столько страха и недоверия в таком сильном, отважном сердечке?
Мне бы возразить, но каждое слово бьет в точку, и нам обоим это известно. Да, боюсь. Да, молчу. Да, держу в себе чувства и готовлюсь к удару.
Слишком глубоко засел в душе пример мамы. Она единственный раз доверилась мужчине, а потом предательство отца разрушило ее жизнь. Перемололо из сильной, целеустремленной женщины в сломленную тень от прежней себя.
И все же притяжение к Вейзеру такое мощное и обжигающе острое, что плавит инстинкт самосохранения подчистую, и я лепечу:
- Ладно, верю. Ты умеешь читать женские сердца. Но у нас проблема.
- Какая? - кажется, он снова затаил дыхание.
- Я твое сердце так прочитать не сумею. Мне надо, чтобы ты вслух сказал, что чувствуешь.
Он кивает. Молчит с минуту, открывает было рот, и… в дверь раздается громкий стук, а за ней звучит истеричный голос Таиры:
- Хозяин, хозяин! Беда! Беда!
Харальд с рычанием вскакивает с кровати, несется к выходу и рывком раскрывает дверь:
- Что?!
Таира, несчастная и заплаканная, держит перед собой, как знамя, поднятый вверх указательный палец. Красный. Произносит жалобно, с выражением:
- Вот!
- Что «вот»? - гремит Харальд, готовый взорваться в любую секунду.
- Вот, обожгла палец, - всхлипывает девочка. - Теперь болит.
Чувствуется, что мужчина находится на грани. Дышит, как паровоз и свирепо молчит. Кажется, его терпение не распространяется на выходки ревнивого подростка.
Я соскальзываю с кровати и подбегаю к девочке, аккуратненько оттесняя собой Вейзера.
- Бедная! Ты кипятком ошпарилась? - уточняю, осматривая покрасневшую кожу.
- Да, - она обиженно бурчит, поглядывая то на меня, то на лорда исподлобья.
- Тебе надо срочно опустить палец в холодную воду и как можно дольше держать его в холоде. Главное, ничем потом не мажь. Поняла?
- Поняла, - снова ворчит.
- Тогда бегом искать холодную воду! - указываю ей на лестницу, ведущую на кухню.
- А вы почем знаете? - недоверчиво спрашивает, переминаясь на месте. - Вы охотница, а не целительница.
Чуть наклонившись, чтобы опуститься на уровень ее глаз, говорю тихо, словно секретом делюсь:
- В детстве я была неловкой и, случалось, проливала кипяток на руки. Моя мама научила меня, что делать таких ситуациях. Ну же, бегом, - тормошу ее за плечо и повторяю: - И держи палец подольше в холодном, чтобы он потом волдырями не покрылся!
Таира, наконец, срывается с места и, то и дело оглядываясь, несется к лестнице. Когда ее шаги затихают вдали, Харальд закрывает массивную дверь и со вздохом произносит:
- Спасибо, Ари. Ты будешь отличной мамой для наших детей. И прекрасной женой. Самой любимой в мире.
Слова прозвучали настолько уместно и естественно, что даже спорить не хочется или переводить все в шутку.
Вот он, ответ на мой вопрос, прозвучавший с легкой заминкой.
Вот его ко мне отношение.
Сквозь небольшие оконца проходят лучи заходящего солнца, окрашивая алым отсветом кожу мужчины. Его литые мышцы, скованные напряжением, и тяжелое дыхание тянут мысли в крамольное русло.
Он оборотень, дракон - тот, кем люди пугают детей, но в то же время такой родной и по-человечески понятный, что любая дистанция с ним кажется нелепой. Стоит совсем рядом, поедает меня голодным взглядом, и на миг я будто вижу себя его глазами.
Такая хрупкая, уязвимая здесь, в его спальне, желанная до стиснутых кулаков и безумной свистопляски в груди, но согласна ли я рискнуть?
Готова ли к его любви?
На секунду замираю, прислушиваясь к себе.
Внутри нарастает желание его близости, такое мощное, нестерпимое, что отмахнуться не получается. Как снежный ком, летящий с горы, оно набирает силу, вынуждает сделать шажок навстречу. Робкий, несмелый. Но в ту же секунду оказываюсь сжатой в охапку, а его губы, обветренные, твердые, льнут к моим, заставляя всхлипнуть от полноты чувств.
