- Я отправляюсь в гостевую комнату, чтобы подумать о будущем. Как только приму решение о своих дальнейших действиях, сразу тебе сообщу.
Когда закрываю дверь, успеваю заметить, как жестко обрисовались его скулы и недобро сверкнул взгляд. Шагаю по пустому коридору, грудь сжимает тоска, а я только диву даюсь. Еще вчера мне казалось, что мы совпали и наши судьбы могут сплестись в одну.
А на деле...
Харальд такой же, как все мужчины. Сначала пытается завоевать, а потом посадить под замок. Хочет, чтобы ему готовили, во всем угождали и рожали детей…
На мысли о детях у меня внутри что-то обрывается.
Ёшкин кот! Я не предохранялась!
Со стоном стучу себя, бестолковую, по лбу.
Я ведь даже не знаю, как предохраняются в этом мире. Ни разу о таком не слышала. Тут все женщины жаждут детей и считают каждого ребенка великим благословением. Помню, как одна многодетная мать в деревне убивалась, что ей больше не забеременеть в свои сорок девять. Она все ходила к Марии и пыталась у той выпросить чудо-средство для нового дитятки.
Судорожно принимаюсь вспоминать, на какой фазе цикла я сейчас нахожусь, и понимаю, что... не помню. Я настолько привыкла жить, об этом не думая, что даже не утруждала себя подсчетами или записями.
Вот черт!
Дойдя до своей комнаты, кидаюсь лицом вниз на кровать, колочу подушку и рычу сама на себя:
- Охотница! Независимая и сильная, ага! Бестолочь ты, мягкотелая, вот ты кто!
Из глаз рвутся злые слезы.
Внезапно в дверь раздается стук.
- Войдите, не заперто! - кричу в подушку.
Дверь раскрывается, и я слышу шелест мягкой подошвы по полу. Шаги робкие, девичьи, точно не Харальда, и я с легким разочарованием поворачиваю лицо к ранней гостье.
Это Мира, а в руках у нее огромный поднос. Она тихо напевает:
- Доброго утречка!
- И тебе добра, Мирочка! - я снова утыкаюсь в подушку.
- Госпожа Ариана, я вам завтрак принесла, - мягко говорит смугляночка, ставя поднос на столик рядом с кроватью.
- Спасибо, что заботишься!
- Ох, - девушка виновато прячет глаза, - это не я, это Лорд Вейзер приказал о вас позаботиться. Еще он велел Глории приготовить для вас свой любимый саурийский напиток. Я накрыла кувшин крышкой, чтобы не вонял, пока несу. Не понимаю, как можно пить эту гадость… Ой, простите! - Мира зажимает свой рот и испуганно округляет карие глаза. - Нельзя так говорить о любимом напитке хозяина! Просто у меня язык без костей. Сначала скажу, а потом думаю.
- Ничего. Это нормально, когда у людей разные вкусы, - улыбаюсь и усаживаюсь поудобнее перед подносом, заставленном всякой всячиной.
Тут и пористый хлеб, и нарезанный сыр, и ломоть ветчины, и вареные яйца. И даже каша в пузатом горшочке, где на поверхности аппетитно желтеет растаявшее масло.
Одной мне все точно не съесть.
- Ты уже завтракала?
- Нет, госпожа… - мнется та. - Я потом… На кухне…
- Давай ты со мной позавтракаешь? - предлагаю, показывая на поднос. - Вместе веселей!
- Ну раз веселее… то не откажусь! - наконец, решается девушка.
Мы сдвигаем стол поближе к кровати и аккуратно усаживаемся перед подносом.
Желая отвлечься от грустных мыслей, расспрашиваю Миру об ее родителях фермерах, об урожае, что в этом году выдался на славу, о старшем брате, что поехал учиться в город земледелию. Однако каждый раз в ее словах проскакивает имя Харальда.
- Это лорд Вейзер оплатил образование брата. Он сказал, что Дэнвоширу еще понадобятся ученые земледельцы. У нас ведь как… Урожай загнулся бы в этом году из-за засухи, но лорд Вейзер нанял специалиста, шибко умного, городского. Тот устроил хитроумный полив. Глубоко из-под земли воду выкачал воду для наших полей. Представляете, госпожа? Прямо из-под земли! - девушка восторженно машет рукой с зажатой в пальцах едой.
Мне вполне могло бы показаться, что наш разговор — это незамысловатый пиар, проплаченный Харальдом, да только я собственными глазами видела, как сильно любят его простые люди. Просто у Миры действительно что на уме, то и на языке.
Нет, правда, как его не любить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Заботливый, умный, великодушный.
Харальд, наверно, был бы идеальным мужем, если бы не пытался лишить меня свободы. Вся в своих мыслях я случайно роняю:
- Если лорд Вейзер такой хороший, то почему еще не женат?
Мира густо краснеет и начинает глупо хихикать, смущенно прикрывая рот, набитый едой:
- Так это… Скоро женится, госпожа! Точно-точно, зуб даю!
- О, правда? - усиленно изображаю равнодушие, вгрызаясь в ломоть ветчины. - И на ком же?
- Так известно на ком… - продолжает хихикать девушка, а меня вдруг раздирает желание подпалить ей густые черные волосы.
Устыдившись своей кровожадности, я принимаюсь за кофе. Оно обжигает мне горло, но прекрасный, терпкий вкус хотя бы помогает немного отвлечься, и я блаженно мычу, перекатывая на языке горькие, горячие капли.
Какое редкое, изысканное удовольствие!
Мира опускает на коленки руки, позабыв дожевать еду, и смотрит на меня то ли ошарашенно, то ли восхищенно.
- Вы тоже любите эту саурийскую гадость, госпожа! - шепчет она.
- Обожаю! - вырывается изо рта. - Налью-ка себе еще чашечку!
- Мы, конечно, с девочками понимали что вы подходите господину, как никто другой, - Мира прижимает ко рту кулачки, покачивая головой, - но раз вы одну и ту же гадость любите… Вы просто созданы друг для друга!
На ее словах я кашляю, поперхнувшись.
Спасибо тебе, добрая душа!
Вот и отвлеклась, называется, от любовных дум.
Глава 54
Когда Мира уходит, валюсь на кровать и думаю, думаю, думаю, пока в висках не начинает стучать… Понимаю, что остаться здесь не вариант.
Если останусь, Харальд посадит меня под замок.
Это пока я была чужой охотницей, дракон позволял рисковать собой и жить полной грудью. А как только стану женой — не останется даже иллюзии свободы.
Тогда какие у меня еще перспективы?
Если вернусь в академию, меня там примут с почетом. Они ведь не знают, что я за свою жизнь не убила ни одного оборотня. Считают меня заслуженной истребительницей нечисти.
Горько усмехаюсь.
Если бы не Харальд, я бы уже четырежды была трупом!
А теперь лимит его помощи исчерпан.
Передо мной стоит ультиматум. Или жизнь с драконом или смерть без него. И все-таки… Лучше короткая, свободная жизнь, чем рабство длиною в сто лет.
Или это не рабство вовсе, если я добровольно останусь с ним?
Память как назло рисует его горячие губы на теле, и всполохи эйфории от обжигающего дыхания на коже. Сильные руки, способные с такой нежностью прикасаться к чувствительным местам...
Чертчертчерт!
Долблю кулачками подушку, пока из нее не начинают лезть пушинки. Легкими снежинками они рассыпаются по воздуху и, беззаботно кружась, медленно скользят к каменному полу. Когда последняя приземляется на каменные плиты, я окончательно определяюсь.
Предложу переговоры. Попробую достучаться. Ну не может быть, что бы человек, который заботится о своей деревне, плюнул на отсутствие нормального охотника на нечисть!
Слезаю с кровати и быстрым шагом направляюсь в спальню Харальда. Там его нет, дверь заперта на ключ. Неизвестно откуда, но я знаю точно: он в кухне.
И действительно застаю дракона в кухне. Обычно здесь многолюдно, а сейчас почти никого. Только хрупкая фигурка Таиры вертится вокруг неподвижно стоящего мужчины. Девушка что-то щебечет, норовит вроде бы случайно прикоснуться тонкими пальчиками к коже моего дракона.
В голове проносятся уничижительные эпитеты, один похлеще другого. Лолита недоделанная! Коза малолетняя! Профурсетка!
Она меня не видит, потому что стоит спиной ко входу, а вот Харальд сразу перехватывает мой взгляд и какое-то время задумчиво наблюдает за мной, пока пальчики Таиры ползают у него по плечу.
Каждое ее прикосновение — мне ножом по сердцу.
А ему?
