— Ну вот и славно! Не переживай. Подумаешь, совесть проснулась у человека. Бывает с лучшими из нас.
Азамат рассеянно кивает.
— Вот странно. Он всё время повторял, что по мне не понять, обиделся я или нет. Ты тоже так думаешь?
— М-м… — я крепко задумываюсь. Скажу да — совру. Скажу нет — подставлю Алтошу. Эххх… — Пожалуй, определить можно, если знаешь, где искать. Для меня слов «урод» в принципе оскорбительное, поэтому я жду, что ты обидишься, и поэтому замечаю. А если считать это нормой, то, наверное, и правда не заметить.
— Вот оно как, — Азамат потирает пальцем нижнюю губу. Это распространённый муданжский жест. — Знаешь, а ведь это потрясающее облегчение — знать, что он не нарочно…
Глава 15
Странности Алтонгирела на этом не заканчиваются. На следующий вечер он наведывается к нам, хотя Азамата нет — он снова на стройке. Духовник зависает в дверях, окидывает меня безумноватым взглядом, потом всё-таки проходит и падает на диван.
— Ты чего-нибудь хочешь? — спрашиваю осторожно. — Чаю? Или поесть?
Мотает головой, вздыхает. Открывает рот, закрывает, снова вздыхает. Наконец заговаривает.
— Я утром ездил к Аравату.
— О… И что он?
Алтонгирел пожимает плечами, потом вдруг подскакивает и принимается мерить шагами комнату, размахивать руками и возмущённо излагать.
— Ничего! Сначала не хотел меня впускать! Дескать, он со мной никаких дел не имеет, потому что я духовник Азамата. Я ему сказал, что это уже не так. Тогда впустил. Я говорю, чего вы всё на него злитесь?! Можно подумать, он вам лично что-то плохое сделал. А он такой — не произноси его имени в моём доме! Я говорю, пора бы вам уже признать, что ваш сын — солидный человек, достойный уважения. В ответ — он мне не сын! Я говорю, как мне его называть тогда?! Я говорю, он ведь страдает от вашего отношения. Ваша, говорю, земная девочка, и та от него в восторге, а вы всё злитесь непонятно на что, Азамат ведь ничего плохого не сделал. А он мне — ты сам, говорит, земных идей понабрался. Какая, говорит, мне разница, что он там сделал или не сделал, когда он так выглядит! И выставил меня! — духовник разводит руками так широко, что чуть не ударяется об стенку. — Ты представляешь?
— Представляю, — вздыхаю я. — А чего ты хочешь? Думаешь, он так вот возьмёт и признает свою ошибку? По-моему, у него немного не тот характер.
Алтонгирел поджимает губы. Видимо, полагал, что уж если он сам заявится к Аравату, тот немедленно послушается.
— Ты молодец, что вчера поговорил с Азаматом, — я решаю его подбодрить немного. Надо же поддерживать в человеке лучшие начинания.
— По-моему, я его напугал, — хмыкает духовник.
— Есть чуток. Но и утешил тоже. Он вчера очень радостный был весь вечер. Так ещё немного, и мы возвратим ему растерянное душевное спокойствие.
Алтонгирел не отвечает, и я иду всё-таки сделать ему чаю. А то что-то он странный сегодня. Ну вот, теперь ещё и с ним возиться…
На чай он смотрит с подозрением, как будто ждёт, что я его отравлю.
— Тебе новый духовник не намекал, что богатым людям положено держать слуг?
— Нет, — улыбаюсь. — Мой новый духовник прекрасен своей ненавязчивостью.
Алтоша корчит надменную рожу. Потом вздыхает.
— Что Азамат от меня скрывает?
Я аж опешиваю.
— А чего ты меня-то спрашиваешь? Во-первых, я не слежу, что он тебе говорит, а чего нет, а во-вторых, раз скрывает, значит, ему так надо.
— Да ла-адно, — скалится духовник. — По собственной воле он бы не стал. Это ты его попросила. Вот потому я у тебя и спрашиваю.
Я пожимаю плечами.
— Даже если и так, почему я должна тебе говорить?
— Потому что до сих пор у Азамата от меня секретов не было. А теперь вот ты появилась, и вдруг я уже не нужен. Ты его и понимаешь лучше, и любишь больше, и защищаешь от всех на свете…
Я усмехаюсь.
— Не ты ли мне завещал быть хорошей женой? Вот, видишь? Стараюсь.
— Да причём тут… — начинает Алтоша, но осекается. — Ты хочешь сказать, у вас хорошая жена — это жена с функциями духовника, что ли?
— У нас хорошие супруги любят, понимают и поддерживают друг друга. А к духовникам разного профиля ходят те, у кого дома не всё в порядке.
— Интересно, — бормочет Алтонгирел. — Интересно… А Старейшине Ажгдийдимидину ты об этом говорила?
— Нет, но мне кажется, он и так понимает. Или его это не заботит. Короче, мудрый он человек.
Алтонгирел только головой качает, на меня глядя.
Тут возвращается Азамат. Он сегодня и обещался рано, вот, приехал ещё до клуба. Я едва успела дошить вчерашний халат.
— О, привет! — радостно восклицает он с порога, заметив Алтошу. — Рад тебя видеть! Ты просто так или по делу? Поужинаешь с нами?
Алтонгирел молча моргает пару раз, потом включается.
— Привет, э-э, я почти просто так. Как у тебя строительство продвигается?
Я зажимаю рот, чтобы не заржать. Алтонгирел и так неуютно себя чувствует после вчерашних извинений, а теперь ещё Азамат рад ему вдвое больше, чем обычно. Бедняга аж растерялся.
— Отлично продвигается! — басит Азамат, стаскивая лыжный костюм. Интересно, а шубу тоже жена должна шить или можно, как с курткой, только украсить? — Ещё пару дней ребята там всё проверят, и можно будет заселяться. Так что, Лиза, — он вздыхает и присаживается рядом со мной, — можешь начинать собираться.
И ведь не хочет, чтобы я съезжала. Но чёртовы условности. Ладно, потом разберёмся, не при Алтоше же… Азамат меж тем продолжает.
— Там неподалёку есть пещеры с выходами аметиста. Мне вчера пастухи показали. Я подумал, ты ведь любишь самодельные украшения.
И протягивает мне бусики из небольших сиреневых камней, вплетённых в кожаный шнурок.
— Ты моё солнышко, — целую его в обе щеки. — А у меня для тебя тоже кое-что есть!
И достаю халат. Он ярко-синий, как небо над Долом, весь в завитках и поблёскивает в свете ламп.
Господи, какой же Азамат очаровательный, когда благодарит. У него это всегда так искренне и счастливо выходит, как будто он получает удовольствие от самого процесса.
Алтонгирел трёт под носом.
— Вы ещё помните, что я здесь?
— Помним-помним, — уверяет его Азамат, улыбаясь до ушей. — Сейчас ужин делать будем, вот только я померяю…
Мерить одежду он обожает. Раньше стеснялся, а теперь привык, и даже перед зеркалом крутится. Всё-таки муданжские мужики любят наряжаться. Халат сидит очень хорошо, и цвет Азамату идёт, как я и думала.
— Да, Лиза! — спохватывается мой благоверный. — Чуть не забыл, я же на почту заезжал, там тебе что-то прислали. Сейчас принесу.
Когда он выходит, Алтонгирел смотрит на меня как-то странно.
— Чего ты? — спрашиваю.
— Да всё того же, — мрачно произносит он. — Ты ему весь мир заменяешь.
— Ты всё-таки ревнуешь?
Но Алтонгирел не знает этого слова, да и Азамат уже вернулся. Оказывается, это Сашка решил подразниться и прислал мне квашеной капусты, солёных огурцов и красной икры. Я начинаю ржать, но объяснить, в чём дело, при Алтоше не могу. Вот зараза.
Алтонгирел остаётся на ужин, а потом являются мои клубчане. Эцаган тут же подсаживается к духовнику поговорить, как будто они дома не наговорились. Я отзываю Азамата.
— Пообщайся с Алтошей, пока у меня клуб, — говорю. — А то он страдает от недостатка твоего внимания.
— Ты серьёзно? — недоверчиво переспрашивает Азамат.
— Абсолютно. Он, собственно, пришёл меня попилить, что из-за меня он типа стал тебе не нужен.
— Как он может быть мне не нужен?! — шёпотом восклицает Азамат.
— Вот пойди и объясни ему это, пока он не сбежал.
В итоге Алтонгирел уходит от нас уже вместе с Эцаганом, когда расходится мой клуб. Выглядит он существенно довольнее, чем за ужином. Надо надеяться, получил свою дозу общения.
— Завтра как обычно? — уточняет Эцаган.
— Нет, — внезапно говорит Азамат. — Завтра я Лизу увезу, если она не против.
И смотрит на меня искательно.
— Э, ну, как скажешь… — развожу руками. — А куда?
— Да я сейчас матери звонил, она говорит, что приболела. Я подумал…
— А, ну конечно, съездим к ней, раз так. Только с утра зайдём на рынок, ей надо еды подвезти будет…
Алтонгирел смотрит на нас, как на психов, но ничего не говорит.
— Чего он? — спрашиваю, когда дверь закрылась.
— Не может понять, зачем я матери звонил, — вздыхает Азамат. — У него, понимаешь, мать была очень неприятная.
— Да у вас тут все тётки кошмар за небольшим исключением.
— Так вот, его мать была даже на общем фоне… неприятная.
— Господи, что ж она такое делала… или не делала?
Азамат одаривает меня долгим изучающим взглядом, как будто решается выдать секрет. Потом говорит пониженным голосом.
— Алтонгирел считает, что она убила его отца. Но учти, что кроме меня он это никому не говорил.
