Ц в е т о ч н и ц а и Ш а н д о р.
И не только из стихов поэта,
А из камня, из травы, из света
Поднимается живая мысль.
В с е в м е с т е.
Не транжирь отпущенные годы,
Помни, как добились мы свободы,
Защищай свободу и борись!
З а н а в е с.
Ласло Немет
БОЛЬШАЯ СЕМЬЯ{36}
Перевод Н. Денеш.
Действующие лица
Э р н ё Б о д о р.
К а т а — его жена.
В и ц а — его дочь.
П е т е р — его сын.
А н д р а ш С и л а ш и — учитель-пенсионер.
Г а р а — домоуправ.
К л а р а — уборщица.
Л и д и М э с л е н и — студентка.
В е р а — подруга Лиди.
К а р ч и В о г е л — жилец.
Ш а н д о р Т о т — его друг.
С л е с а р ь.
Действие первое
Кабинет в доме Бодоров, окна выходят на улицу. Слева сплошная стена с установленными на металлических подставках книжными полками, посередине большой проем для раздвижного рекамье. В глубине вход в холл. Справа посредине дверь в детскую. На этой стене также книжные полки. На переднем плане справа в углу у окна большой письменный стол, по обеим сторонам его — стулья. В другом углу цветы: рододендрон, санзаверия. Слева от двери, ведущей в холл, небольшой стол и два кресла. Судя по обстановке, люди прожили вместе годы, но их вкусы и интересы различны. На книжных полках слева стоят беллетристика, книги по экономике и технике, некоторые из них без переплета, видны несколько библиофильских изданий, плашмя лежат альбомы с репродукциями. Эта стена — яркое пятно, с которым хорошо гармонирует желто-красная обивка кресел и светлая мебель. Справа в отдельном шкафу главным образом естественнонаучные труды в более солидных темных переплетах, рядом большой, покрытый стеклом письменный стол со старомодным креслом. Справа на столе груды книг, папки, у противоположной стороны стола скамеечка для ног. При поднятии занавеса К а т а стоит у письменного стола, по всей вероятности, она только что вошла, потому что сумка ее, полная продуктов, лежит на столе. Она просматривает различные открытки и пригласительные билеты, не поднимая их со стола. Затем, резко отбросив их, страдальчески прижимает ладони к вискам.
В и ц а (выглядывает из соседней комнаты и с умоляющим видом протягивает ей белую нижнюю юбку, затем вытаскивает из-за спины гладильную доску). Ма-а-ам!
К а т а. Может, ты хоть раз сама выгладишь?
В и ц а. Но ты же знаешь, что я не умею.
Ката берет гладильную доску и устанавливает ее между письменным столом и придвинутой к нему подставкой для цветов.
В и ц а. Я так тебя ждала… Думала, забудешь, что мне нужно идти на свидание.
К а т а. Петер дома?
В и ц а. Петер? Да-а, дома.
К а т а. Он занимается?
В и ц а. Лежит на диване и читает какую-то пьесу.
Раздается звонок в дверь, В и ц а выбегает, оставляя дверь открытой.
К а т а (включает утюг и расправляет на гладильной доске юбку). Кто это? Папа?
В и ц а (входя). Какой-то дяденька. Говорит, твой старый знакомый…
К а т а. Мой?
За Вицей входит С и л а ш и.
(Взглядывает на него, ставит утюг на доску.) Простите, вы по какому делу?
С и л а ш и. Прошу прощения, что не представился. Мне было интересно, узнаете вы меня или нет…
К а т а. О, конечно… Ваш голос мне сразу…
С и л а ш и. Я всегда любил такие эксперименты и в жизни…
К а т а (взвизгивает). Господин учитель! Дядя Банди… (Оставляет утюг на доске и идет к Силаши; с минуту колеблется, обнять ли его, но затем горячо пожимает ему руку обеими руками.)
С и л а ш и. Я думал, в этой маскарадной маске, которую надевает на нас старость…
К а т а. О нет! Вы не правы… Просто это от неожиданности. Сколько лет мы не…
С и л а ш и. Двадцать три…
К а т а. Как только я услышала ваш голос… Нет, ни за что на свете не соглашусь, будто я не узнала вас. Ведь вы почти не изменились. (Смотрит на него.) Я уже давно привыкла к вашей седине.
С и л а ш и. Да и кое к чему другому…
К а т а. Я, наверно, изменилась куда больше…
С и л а ш и (смотрит на нее). Нет. Только, пожалуй… больше стали походить на самое себя. Вы скинули…
К а т а. Молодость?
С и л а ш и. Которая уже и тогда служила вам маской… Кажется, что-то горит?
К а т а (хватая утюг). Ну конечно…
В и ц а (испуганно). Моя юбка?
К а т а. Нет, не юбка… Дядя Банди столь же наблюдателен, как и раньше на уроках физики…
В и ц а. Мамочка… Мне нужно собираться… Ты ведь выгладишь… (Показывает на юбку и выходит.)
К а т а (с некоторой досадой). Ладно, ладно… Выглажу… (Выворачивает юбку.) Я уже привыкла, что даже в праздничные дни мне преподносят подобные сюрпризы… (Со смехом, Силаши.) Остаться в субботу вечером дома, с ее точки зрения, — моральное самоуничтожение.
С и л а ш и. И, разумеется, нижнюю юбку-колокол может выгладить только мамочка.
К а т а. О, вы так разбираетесь в моде?
С и л а ш и. Кто был учителем в женской гимназии…
К а т а. Тогда мы этого не замечали.
С и л а ш и. Или я так ловко это скрывал… Когда я иной раз по утрам прохожу мимо женской гимназии и думаю о своих коллегах, которые спустя несколько минут начнут там урок, то невольно обращаю внимание на фигурки сегодняшних девочек, спешащих в школу.
К а т а. И все же вы им изменили. Сами попросились к мальчикам…
С и л а ш и. Да, последние двадцать лет я преподавал в Сентеше.
К а т а (задумчиво). Должно быть, у вас на то была причина… Но вам следовало бы сохранить привязанность к нам, своим старым ученицам. Мы так ждали вас на нашей встрече в день десятилетнего юбилея. Весь смысл этой встречи был в том, что и вы пожалуете…
С и л а ш и. Да, помню, мне в тот день позвонили с утра. Можете представить, какой это был для меня соблазн…
К а т а. Мы были так огорчены…
С и л а ш и. Я все учел… И ту сердечную боль, которую я мог бы причинить кое-кому своим приходом…
К а т а. А сейчас? Что вы делаете в Будапеште? Уж не откомандировали ли вас на курсы повышения квалификации?
С и л а ш и. На курсы? Нет, меня уж больше не пошлют на курсы. Увы, я пенсионер. А в Будапешт я переехал в семью дочери.
К а т а. Как, она уже замужем? Маленькая…
С и л а ш и. Эмма… Да, замужем. Вышла за моего молодого коллегу. Даже их сынишка уже в таком возрасте, когда дедушка может быть столь же заботливой няней, как и бабушка.
К а т а. А бабушка… тетя Бора?
С и л а ш и. Она навсегда осталась в Сентеше… Рак… Так что маленькому Банди приходится довольствоваться моим обществом…
К а т а. Это единственное, в чем я завидую вашему внуку, — у моих детей нет такого деда.
С и л а ш и. Но ваши дети уже большие. Эта девочка…
К а т а. Она младшая. Тем более. (С наигранной живостью.) Я даже не могу выразить, как вы осчастливили меня своим посещением. Как я ждала, что вы
