уже вооружены и собирались теперь воспользоваться свалившейся на греков бедой, чтобы отомстить за их вероломство. Положение греков было отчаянным. Трирема приближалась. Вскоре мы могли уже рассмотреть персидских лучников, выстроившихся у бортов и на носу преследующего нас корабля. Плети надсмотрщиков взвивались над спинами гребцов-невольников. На каждого из тех, кто был на «Геракле», приходилось не менее десятка персидских воинов. Рассчитывать на спасение в таком неравном бою мог, разве только, безумец!..
Но греки не собирались сдаваться. Они были готовы к битве. Смерть страшила их меньше, чем рабство. Все мужчины, даже мальчишки, вооружились кто чем мог. На палубе появились и совсем еще юные девушки с луками и стрелами в руках.
— Если бы я могла, — с завистью проговорила Нкале, — я бы тоже присоединилась к ним!..
В это время на корме снова появился Кнемон. Хотя он и был бледен, как смерть, в руках он держал щит и копье. Только двигался он как-то отяжеленно и живот у него был гораздо толще, чем раньше. Кормчий сразу сообразил, в чем дело.
— Ты неисправим, Кнемон! — с усмешкой сказал он. — Ты нагрузил на себя столько денег, что если случайно свалишься за борт, мигом пойдешь на дно!.. А может быть, ты надеешься откупиться от пыток, если попадешь в плен?
— Может быть!.. Но лучше бы мне умереть в бою…
Как ни странно, мне показалось, что Кнемон не врет.
На палубе между тем заканчивались последние приготовления. Два матроса притащили большую амфору — остродонный заменяющий бочку сосуд из обожженной глины — и перелили из нее оливковое масло в открытые медные котлы, установленные на корме и на носу «Геракла». Масло подожгли. Над котлами поднялся густой черный дым. Несколько мальчишек и девчонок стали около них, держа наготове палки, концы которых были обмотаны паклей, пропитанной маслом. У кого были луки, привязывали пучки пакли к наконечникам своих стрел. Мы поняли: греки собирались встретить вражеский корабль огневыми стрелами, ребята с факелами будут их поджигать…
А трирема была уже ближе полумили от нас.
Кормчий обнял Атрида.
— Ну, что ж, — сказал он, — простимся, Атрид!.. Мы родились свободными эллинами, жили свободными и умрем свободными. Свобода — дороже жизни!
— Отец! — юноша с любовью посмотрел на кормчего. — Дай мне ключ от цепи, которой скованы наши гребцы. Если на «Геракле» вспыхнет пожар, нельзя обрекать этих людей на гибель!
— Но если ты освободишь их слишком рано… Ты что? — Вопрос кормчего относился к прибежавшему на корму надсмотрщику.
— Старый раб просит тебя подойти к нему! Во имя богов, он говорит, если ты задержишься — будет поздно!
— Пойдем, отец! — видя, что кормчий колеблется, сказал Атрид. — Старик, несомненно, знает эти места. Вспомни, ведь он предупредил рыбаков на их языке.
Гребцы работали изо всех сил. Не переставая грести, Старик поднял голову и посмотрел в глаза остановившемуся перед ним кормчему.
— Чего ты хочешь? — спросил кормчий.
— Свободы! — сказал Старик. — Для себя и для всех гребцов!
— И за этим ты звал меня? Будешь просить у персов!
— Поклянись дать нам свободу, и я попробую посадить трирему на подводный риф… Только решай скорее, прежде чем «Геракл» поравняется с гротом, вход в который ты уже должен видеть впереди нас.
Действительно, взглянув на берег, мы увидели чернеющее среди скал отверстие грота. Через одну-две минуты мы должны были поравняться с ним.
— Решайся, отец! — нетерпеливо сказал юноша. — Ты же все равно хотел освободить их от цепи…
— Клянусь богами!.. Клянусь могилами предков, если ты сумеешь посадить трирему на риф, каждый из вас получит свободу!
— Добавь: «В ту же минуту», кормчий!.. «В ту же минуту!»…
Очевидно, это было очень важное добавление, потому что, прежде чем сделать его, кормчий оглянулся назад и смерил глазами расстояние, отделявшее нас от триремы. Оно не превышало и четверти мили. На палубе персидского корабля тоже были зажжены масляные котлы, и дым от них уже догонял нас…
— Клянусь, каждому из вас я дам свободу в ту же минуту, — повторил кормчий. — Клянусь Гераклом, покровителем этого корабля! Обещаю, что обмана не будет!..
Он кинул ключ надсмотрщику, и мы, еще не дойдя до кормы, услышали, как зазвенела цепь, сковывавшая старика-раба… Через несколько секунд матрос, управляющий рулевым веслом, уступил свое место Старику, который с этого момента принял командование «Гераклом». Кормчий приготовился передавать приказы Старика — матросы привыкли к его голосу.
Старик, однако, не торопился. Не теряя из виду преследующий нас корабль, он одновременно вглядывался в береговую линию, высматривая в ней только ему известные ориентиры… Он ждал, а наше нетерпение непрерывно росло и, когда, казалось, ждать больше не было уже никакой возможности, Старик начал выполнять задуманный им маневр. В то время, как сам он навалился грудью на рукоять рулевого весла, матросы, повинуясь отданному им приказу, быстро отпустили канаты, которыми была привязана нижняя рея паруса и, повернув парус около мачты, закрепили его под новым углом к ветру. «Геракл» сильно накренился на левый борт, но тут же выровнялся и, отвернув от берега, направился в открытое море… Теперь, чтобы перехватить нас, персы должны были тоже изменить курс. Сделают ли они это? Попадутся ли в приготовленную для них ловушку?.. Нет?.. Да?.. Великолепно повторив наш маневр, грозная трирема неслась наперерез «Гераклу» и неминуемо должна была настигнуть нас примерно в 100 метрах левее от одиноко стоящей в море скалы… Сколько мы ни вглядывались, мы не могли заметить никаких признаков рифа. Скала проходила справа от нас. Небольшие волны разбивались о ее подножие, а вокруг синела морская гладь, и трирема была уже совсем близко. Неужели Старик ошибся? Ведь он плавал в этих краях давным-давно, наверно, еще в молодости. А может быть, за это время морское дно опустилось и никакого рифа здесь больше нет?.. Торжествующий боевой клич персов раздался позади нас, и туча дымящихся огневых стрел понеслась к «Гераклу». Некоторые, долетев, вонзились в его обшивку. Другие, шипя, падали в воду. Греки тоже отстреливались огневыми стрелами, но видно было, что их лучники слабее обученных персидских воинов. Правый борт «Геракла» начал дымиться… И вот тут, только в этот момент, когда казалось, что все потеряно и надеяться больше не на что, мы убедились, что риф все-таки был!.. Коварно спрятавшись в глубине, он подстерегал свою жертву и внезапно впился в ее грудь всеми своими
