их перед собой в три ряда. Длинные белые пальцы подцепили ленту печатей, и те тут же метнулись вперёд, превращаясь в острые ледяные шипы. Кан догадался, что произойдёт, ещё до того, как они обрушились на загнанных демонов, прибивая их к земле одного за другим. Вой, поднявшийся во дворе форта, заставил наблюдателей вздрогнуть. Как бы ни пытались твари выбраться из ловушки, иглы-печати держали их прикованными к земле, точно нанизанных насекомых.
– Он… нам помогает?
– Ещё чего. Он сражается не за наши шкуры, а против Бездны. Жрецы Севера – самые странные проклятые, каких только можно встретить в Цияне. – Сяо указал на волков, которые снова разбежались по крепости, вынюхивая оставшихся демонов, и оскалились, стоило им подойти ближе к стенам.
Шэнми приподнял голову и задумчиво посмотрел в их сторону. Кан был уверен, что этот Лин догадался, чьими усилиями был защищён форт Илао, и совершенно не знал, как он на это отреагирует; но Лин просто спрыгнул со стены и ледяные волки последовали за ним.
– Раз он был здесь, значит, Небо отвернулось от нас и в этот раз разлом открылся неподалёку. То-то этих тварей так много вылезло…
– Лин закрывает разломы?
– Да я-то откуда знаю, что он с ними делает, господин Цинь! Ломает, закрывает… Но северные шэнми охотятся на эту падаль во время шествия, в этом я уверен. – Лян облегчённо вздохнул. – Вам бы тоже научиться такому или у отца вашего спросить.
«О да, был бы я ещё на самом деле шэнми – обязательно». – Кан достал флягу и сделал глоток вина, задумчиво глядя на двор.
– Раз они не могут высвободиться, то с рассветом их просто сожжёт.
– Именно. И останутся только шахты, господин Цинь.
– Шахты?
– Ну, демоны, конечно, тупы, но с рассветом они уползают в тёмные места, а не проваливаются обратно в Бездну. Каждый год одно и то же. Из двух шахт мы их на живца выманили в прошлом году, но три не работают до сих пор, потому что там завелось столько погани, что хоть вешайся. – Сяо улыбнулся. – Но вы же что-нибудь придумаете со своими печатями, верно?
– Да… Конечно… Обязательно придумаю.
Может, всё-таки не стоило тогда лгать?
* * *
Когда первые лучи солнца коснулись форта, Кан и Сяо отошли от окна. Сяо спустился к галдящим солдатам, ликующим от вида поверженных демонов. Даже в форте пахло палёным мясом: дневной свет выжигал порождений Бездны, которые не могли скрыться, прибитые к земле магией Лина. Кан, которому было противно всё, что происходило этой ночью, направился в госпиталь, не забыв по дороге заглянуть на кухню.
В соответствии с приказом Кана, найденный дозорными северянин находился не за решёткой, а на койке. Два солдата с весьма недовольными лицами сидели рядом, но охраняли пленника. Кан подошёл ближе, отметив про себя, что раны мужчине перебинтовали, но гораздо занятнее было поглазеть на настоящего – живого! – линьцанца.
Их не зря называли варварами, это точно. Растрёпанные волосы с множеством мелких косичек, в которых виднелись камушки, мелкие косточки и перья. Давно не бритая борода, огромное количество шрамов по всему телу. Рядом лежала одежда – сплошь грубо сшитые шкуры или подбитые мехом ткани в сине-белых тонах. Сверху ещё была волчья накидка – это он помнил. Интересно, они и в своих городах так же ходят?
Пленник открыл глаза и злобно посмотрел на Кана, тут же буркнув, куда южанину следует провалиться, но Кан молча протянул ему миску с супом. Поварам обед сегодня особенно удался: от горячего аромата рот тут же наполнился слюной. Пленник отвернулся.
Догадавшись, Цинь кашлянул, привлекая к себе внимание, и сам съел несколько ложек, а затем снова протянул еду.
– Не отравлено.
– Я всё равно ничего тебе не скажу, южанин.
– И не надо. – Кан подтащил к койке стул спинкой вперёд, сел на него и опёрся руками о спинку, внимательно рассматривая пленника.
– Тогда зачем?
– Ты ранен, – Кан пожал плечами, – и не заходил на нашу территорию. Не хочу начинать службу с того, что мучаю раненого врага.
– Новенький?
– Временный начальник гарнизона, Цинь Кан. А ты?
– Не твоё собачье дело, кто я.
– Ну почему же… – Кан поддел пальцами его одежду. – Брони особой нет, оружия тоже. Одет легко. Не охотник. Значит, разведчик.
– Подожди… Ты родственник южного шэнми?
– Он мой отец.
– Тогда проваливай дважды.
Кан закатил глаза. Он мог бы отправить пленника в темницу, но тот явно этого и ждал. Вместо этого Кан повернул голову к солдатам.
– Лекарь уже приходил?
– Только перевязал раны, господин Цинь.
– Если в следующий раз я вернусь и услышу, что его не лечат, то господин лекарь последует за господином интендантом. Ясно? – Кан встал, склонившись в полупоклоне перед пленником. – Восстанавливайся, разведчик. Ты чудом выжил.
Когда Кан ушёл, пленник, доедая суп, зыркнул на солдат.
– И что же выродок шэнми сделал с вашим интендантом?
– Отвёз в лес и оставил волкам. Не переживай, для тебя он что-нибудь поинтересней придумает.
* * *
Через две недели в форт прилетела птица. Никто не знал, как она влетела в кабинет Циня, но тот не удивился – он уже видел это существо на плече у Лина. Теневой ворон с дрожащими льдинками в ненастоящем теле принёс в клюве записку. На деревянной дощечке острыми насечками было вырезано послание: «Именем шаньюя Хэшэри-хала, верховный жрец Мэйлэ Лин требует переговоров о возвращении пленника».
Кан хмыкнул. Пленник за всё это время в форте чувствовал себя получше некоторых солдат и смирился с тем, что странный «сынок южного шэнми» приходил к нему по вечерам, угощая каждый раз чем-то новым. И Кан расспрашивал пленника, но не совсем о тех вещах, о которых следует осведомляться при допросе. Кана интересовали легенды Линьцана, праздники, как хоронят мёртвых, как ухаживают за девушками. Ни один разговор не касался границы или споров вокруг шахт, и постепенно пленник привык, хотя так и не назвал своего имени. Но с каждым днём он выглядел всё задумчивее, неизменно ожидая подвоха и получая в ответ лишь очередной вопрос о летоисчислении в их краях.
Кан повертел дощечку в руках, посмотрел на ворона и достал бесценную бумагу, решив проявить определённое уважение к Лину. В конце концов, он помог им в ночь шествия.
* * *
– Ваш чай отвратителен, южанин, – как-то сказал ему пленник.
– Это ещё почему? С другой стороны, то, что доставляют сюда… кхм… Держи. – Кан протянул ему ящерицу.
– Что за дрянь?
– Сушёный геккон. Между прочим, моё любимое лакомство, сестра прислала.
– Допустим… А не так уж и плохо. Но самый лучший чай – северный. В него добавляют оленью ягоду и горицвет, а заварив, бросают снежные цветы, если весна. Это тебе не ваша трава…
– Допустим, – повторил за ним Кан. – Но придётся тебе довольствоваться мерзким южным чаем. Так что ты говорил про легенды о звёздах?
* * *
Кан улыбнулся.
