— Что так густо? — безразличным тоном поинтересовался Шатунов, глядя на Васильева в упор. Но того взгляд Ираклия ничуть не смутил.
— Я уже ответил — за риск: дважды фактически подряд на дело не ходил никогда, люди между собой связаны, следствие идет. Времени на подготовку нет.
— Ясно… Значит, пятьдесят!
— Тридцать вперед.
— Сейчас поедешь со мной. — Шатунов с заметным усилием поднялся с дивана. — Там и получишь свой аванс… Какая тебе подготовка еще сдалась, на хрен? Гаденыш сегодня репетирует в своем гадюшнике, подъедет туда без четверти семь. Выйдет без чего-нибудь полночь… Выбирай, что тебе больше нравится!
— Мне нравится в одну смену с дьяволом! — криво ухмыльнулся Васильев.
— Значит, времени, чтобы изучить местность, у тебя навалом… Поехали! Оружие, надеюсь, есть?.. Если нет — дам.
— Благодарствую, предпочитаю со своим самоваром…
— Мобильный оставишь здесь! — обнаружив, что Васильев шагнул к двери комнаты, жестко бросил ему в спину Шатунов.
Больше всего в этой сцене Николая Генриховича Мохнаткина потрясло то, что его — его! — начальник охраны не только согласился выполнить сумасшедший заказ, но и во время разговора с этим психом Ираклием, и уходя из гостиной за своим «самоваром» ни разу даже не взглянул в сторону хозяина!
Шатунов сразу после состоявшегося разговора на него тоже не взглянул, просто вышел вслед за Игорем из комнаты. Этому он совсем не удивился.
Спустя несколько минут где-то вдалеке, на территории дачи, заработал движок, потом он постепенно затих… Уехали!
Николай Генрихович Мохнаткин просидел после этого в своем кресле не больше минуты. Он и сам позднее удивлялся, насколько четкими и последовательными были все его дальнейшие действия. Подойдя к картине, висевшей точно напротив диванчика, на который он усадил своего гостя, Николай Генрихович взобрался на стоявший под ней стул и отодвинул в сторону тяжелую раму, заключавшую в себя пейзаж со сверкающими горными вершинами: «снег» был выполнен из настоящего хрусталя, точнее, из его осколков — дабы замаскировать дырочку с поблескивающим сквозь нее глазком камеры.
Камеру он оставил на месте, а драгоценную кассету вынул и, вставив ее в один из двух видаков, специально приобретенных на такой случай, включил копирование.
Кабинет Мохнаткина с весьма надежным сейфом, вмонтированным в тумбу сработанного под старину письменного стола, находился рядом с гостиной. В сейфе помимо небольшой суммы денег хранились кое-какие документы, подлежащие уничтожению в случае крайней ситуации, два зарубежных паспорта на разные имена, но с его фотографией. Один из них ему сделал в свое время Кураж, и пользоваться им он не собирался. Вынул, однако, оба.
Пока в маленьком камине медленно и словно нехотя разгорались успевшие высохнуть за летние недели дрова, Мохнаткин сделал два звонка, выяснив, что ближайшие зарубежные рейсы светят ему исключительно… в Финляндию, и, слегка поморщившись, он заказал билет. Видимо, удача в тот день была на стороне Николая Генриховича: звонил он с дачного телефона, оставив мобильный за толстой стеной, отделявшей кабинет от видеогостиной…
Впрочем, мобильный он в руки больше так и не взял. Дождавшись, когда упомянутые документы вместе с двумя паспортами — зарубежным от Куража и подлинным российским — сгорят дотла, Николай Генрихович, прихватив легкий кожаный портфель марки известной фирмы и, несмотря на жару, надев пиджак, во внутреннем кармане которого помимо документов и денег находилось несколько кредитных карточек, заглянул на кухню, где прислуга хлопотала над куском парной телятины, выложенной на стол.
— Валечка, у меня к тебе поручение, — необычайно ласково обратился Мохнаткин к женщине. — Кстати, обед можешь не готовить, вряд ли я вернусь раньше полуночи.
— Хорошо, — кивнула та, удивленная вполне человеческими интонациями хозяина.
— Так вот насчет поручения… — Николай Георгиевич протянул Вале плотный, довольно большой конверт. — Оно очень важное, и мне необходимо, чтобы ты все сделала точнехонько, как я скажу…
— Конечно… — растерянно ответила она, не понимая, что от нее, собственно говоря, требуется.
— Этот конвертик в случае, если меня вдруг будут искать, передашь исключительно официальным лицам… — и, заметив в глазах прислуги недоумение, пояснил: — Ты, если это произойдет, поймешь сама кому… Ну а я уж найду способ проверить, все ли ты верно сделала. И чтобы ты не сомневалась в важности поручения — держи, это тебе. Так сказать, за отдельную плату!..
Валентина, так ничего и не понявшая, кивнула и бессмысленно поглядела уже в спину поспешно направлявшегося к выходу хозяина.
Устало опустившись на стул, она поглядела наконец на собственную руку, в которую Мохнаткин вложил несколько плотных бумажек, и едва не ахнула вслух: это были не наши рубли, а самые настоящие стодолларовые купюры! Дрожащими пальцами Валентина пересчитала бумажки, не веря собственному разуму: десять купюр… целое состояние!.. Господи, что с ним такое случилось и что это за поручение такое, а вдруг в конверте, прости господи, бомба?!
Валентина с опаской покосилась на конверт: нет, для бомбы он маловат… И, немного поколебавшись, решилась все-таки его ощупать. Внутри находилось что-то довольно плоское, твердое… «Видеокассета!» — догадалась она и задумчиво посмотрела еще раз на деньги, потом уставилась в окно и надолго замерла в этой позе.
Что-то подсказывало Валентине, что своего хозяина она больше не увидит никогда…
Глава 18 Пойман с поличным
Ни Ираклий Васильевич, мрачно сидевший за рулем своего «рено», ни Игорь, расслабленно расположившийся рядом, на переднем пассажирском сиденье, выезжая на трассу, ведущую к столице, не обратили ни малейшего внимания на зеленые раздолбанные «Жигули» не слишком презентабельного вида, следовавшие за их машиной. Впрочем, на «хвосте» у своего подопечного — Васильева — Яковлев сидел профессионально: то отставая от «рено» на приличное расстояние, пропуская между собой и машиной, которую ни на секунду не терял из виду, довольно редкие в этот час авто, то проскальзывая мимо него и немного опережая, то вновь оказываясь на «хвосте».
Рация в «Жигулях» ожила минуты через три после того, как «эскорт» оказался на трассе.
— Первый, я Второй… Как слышимость?
— Привет, Валера, слышу нормально… Что-то случилось?
Впервые за все время «наружки» с Яковлевым вышли на связь.
— Так точно, случилось. — В голосе Померанцева Володя уловил отчетливое напряжение. — Значит, так, твой подопечный вместе с этим типом едут, скорее всего, на квартиру Шатунова. Адрес… Дальше: Васильев только что принял от Ираклия заказ на Строганова…
Яковлев не выдержал и слегка присвистнул.
— Слушай дальше, — продолжил Померанцев. — Глаз с этих отморозков не спускать, пока оба на тебе…
— Турецкий в курсе? — перебил Валерия Яковлев.
— Доложили. Акцию планируют на полночь, в районе ДК, где идут репетиции театра… Вероятно, Васильев до тех пор побывает на месте… Не упусти!
— Ты с Романовой?
— Пока нет…
— Где вы сейчас?
— В соответствии с распоряжением Сан Борисыча движемся в сторону Москвы.
Яковлев бросил быстрый взгляд на зеркальце заднего вида:
— Я вас пока не вижу…
— Скоро увидишь, — пообещал Померанцев. — Будь на связи, как действовать дальше, сообщим…
Вскоре «Жигули» и впрямь настиг «Москвич» неприметного цвета «мокрый асфальт», дававший не менее ста двадцати километров в час, а затем и обогнал его. Одновременно в наушниках оперативника раздалось традиционное «Конец связи!».
Между тем в «рено» и его водитель, и пассажир по-прежнему были погружены каждый в собственные мысли. У Васильева они, как обычно в таких случаях, крутились не вокруг заказа, а вокруг «мальчика», которому деньги наверняка нужны всегда, и деньги большие… Перед глазами возник не молодой мужчина в строгом синем костюме, с холодноватым чужим лицом, которого пару раз видел по телевизору, а именно мальчик: худенькая узкая и беззащитная спинка с перекрещенными лямочками детских штанишек. Об упомянутом мужчине он почему-то не думал никогда, словно кто-то невидимый и всесильный наложил на это запрет. Словно подумай он о нем хоть раз по-настоящему, и его жизнь окончательно лишится своего и без того еле брезжившего смысла…
Что касается заказа — думать о нем не было нужды: Васильев ни минуты не сомневался, что выполнит его «чисто», такая уж у него удача. Старый козел, сидевший за рулем, был прав: особая подготовка в случае со Строгановым не нужна. Васильев хорошо знал этот район еще с тех пор, как следил за Краевой: райончик весьма оживленный исключительно часов до семи-восьми вечера. А потом, несмотря на то что центр — рядом, очень быстро пустеет, особенно если в ДК нет спектаклей… Какие могут быть представления в конце июня, когда половина Москвы в разъездах, да еще и в понедельник? Никаких!
