— Бедненький… — шепнула Мегрэнь, заботливо выправляя Игорю кисть, — отлежал, наверное, руку… Ну-ка, принеси плед из спальни. Видишь, замерзли мальчики.
Когда я вернулась с пледом, она стояла возле дивана, задумчиво вертя в руке ключ с деревянным брелоком.
— Его? — спросила я, показав на спящего Федора.
Мегрэнь утвердительно кивнула и повернула ко мне
деревянный квадратик с цифрой. «Двадцать три».
— Двадцать третий недалеко от спорткомплекса, — сказала я. — Успеем?
Мегрэнь кивнула, и мы вернулись в спальню.
— Ненавижу… — тихо шипела Мегрэнь, с осторожностью нащупывая ногой очередную ступеньку пожарной лестницы. — Ненавижу лестницы, дома отдыха, отдыхающих и…
— Заткнись, — цыкнула я, — свалишься…
Но, проявив чудеса ловкости и невиданную силу воли, подруга достигла земли без увечий. Я соскочила следом, мы замерли на пару мгновений и, не заметив ничего опасного, юркнули в кусты.
— Похоже, порядок… — едва слышно прошелестела Тайка мне на ухо. — Для любого, кто вздумал нас пасти этой ночью, мы спим аки агнцы…
— Под охраной… — не удержавшись, хихикнула я.
Оглядываясь и прислушиваясь, мы двинули вдоль
аллеи. По причине позднего часа освещение территории было довольно скудным, однако достаточным для того, чтобы не набить в темноте шишек. Мы держались ближе к деревьям, опасаясь встретить припозднившихся гуляк, влюбленных или возвращающихся посетителей «Посейдона». Несколько раз нам приходилось прятаться, пропуская мимо веселые компании.
— Сидели бы дома, — злилась Мегрэнь, сидя в кустах и провожая их взглядом, — а то все шляются, шляются…
Я разделяла ее возмущение. Времени было в обрез, а мы все еще не добрались до коттеджа номер двадцать три.
Завидев впереди очертания домиков, Тайка шепнула:
— Смотри, какой номер? Двенадцать… Черт… Шестнадцать. А этот? Сорок один… Они тут что, офонарели?
— Не волнуйся, — успокоила я, — это просто другая линия.
— Какая еще линия?
— Не вопи. Иди сюда! Вот…
Мы прошли вперед по хрумкающей гравийной дорожке, обошли кустарник и вышли прямо к веранде коттеджа с большой нарисованной цифрой 23.
— Голова! — уважительно сказала подруга.
Мы на цыпочках обошли домик и крадучись поднялись на крыльцо. Я отперла дверь и шагнула внутрь. Мегрэнь протиснулась следом и включила фонарик. Внутреннее убранство коттеджа выглядело весьма мило, но для полноты картины явно не хватало бассейна с фонтаном.
— Вот бы мне такую мебель… — размечталась Тайка, оглядываясь.
— Ты на такую еще не заработала. А Федя, как видно, перспективный жених. Со средствами то есть. Один в двухместном коттедже… Красиво жить не запретишь. А ты, кстати, не поинтересовалась: он не женат?
Мегрэнь пропустила последний вопрос мимо ушей.
— Он же сказал, что друг не приехал. К тому же здесь все коттеджи двухместные…
Если бы не строгая конспирация, я бы непременно громко рассмеялась.
Оглядевшись внимательнее, Тайка направилась к стенному шкафу. Я прошлась по комнате и остановилась возле кровати. Посмотрела на тумбочке, пошарила в ящике.
— Интересный он парень, — бубнила подружка, копаясь в недрах шкафа. — Вещей всего ничего… прямо спартанец…
— Ага, — хмыкнула я и извлекла на свет божий тяжеленную кожаную кобуру, — божий человек, сразу видно…
Мегрэнь захлопнула шкаф и подошла ко мне. Расстегнув кобуру, мы переглянулись, и на душе стало тоскливо. Достав пистолет, Мегрэнь хрюкнула и назидательным тоном изрекла:
— Тульский Токарева. Калибр семь шестьдесят две… Вес со снаряженным магазином девятьсот сорок. Емкость магазина восемь патронов. Прицельная дальность…
Я не удержалась:
— Ты чему радуешься-то? Мы же не пряник тульский нашли… Тебе ничего в голову не приходит?
Мегрэнь хотела что-то ответить, но неожиданно лицо у нее вытянулось. Она ухватила меня за ворот, и мы дружно завалились на пол возле кровати.
— Что? — прохрипела я, придавленная любимой подругой.
— Кто-то заглянул в окно… — Тайкин голос дрожал со страху.
— Нас увидел?
— Кажется, нет…
Мы умолкли, прислушиваясь, но долго я так пролежать не могла. Тайка, хоть и прикидывалась изящной, весила бог знает сколько.
— Куда он делся? Может, ушел?
— Может.
— Может, пьяный коттеджи перепутал…
— Может.
— Что ты заладила, как ворона? И слезь с меня, корова… — Я спихнула Тайку на пол и почувствовала себя значительно лучше. — А у тебя галлюцинаций нет?
— Нет, — отозвалась она сердито и, осторожно приподнявшись на локте, глянула поверх кровати в окно. Там никого не было. Мегрэнь встала, отряхнула джинсы и, повернувшись ко мне, с возмущением спросила: — Ну, чего ты валяешься?
Обозвав Тайку припадочной, я поднялась и подошла к окошку. На улице было хоть глаз коли, вдалеке от аллей фонарей было совсем мало, и, как я ни вглядывалась, посторонних граждан обнаружить не смогла.
— Никого… Ладно, сматываемся. А что будем делать с… — Тут я насторожилась. — Мегрэнь, а ты входную дверь за собой заперла?
— Я? — спохватилась та, лихорадочно соображая. — Не помню…
И тут за Тайкиной спиной бесшумно возникла черная фигура. Я вытаращила глаза и с перепугу заорала во всю глотку. Мегрэнь выронила из рук фонарик и тоже заорала. На Тайкино плечо легла здоровенная мужская рука, а в следующее мгновение воздух разрезал короткий сухой свист, перед глазами все замелькало и послышался треск.
Утробно охнув, мужик сложился вдвое. Опрокидывая стулья, он отлетел к кровати и тяжело грохнулся оземь. Передо мной возникло перекошенное Тайкино лицо с огромными круглыми глазищами. А мужик вдруг активно забарахтался и начал подниматься. Схватив Мегрэнь в охапку, я кинулась к двери. Вытолкнула ее на крыльцо, достала ключ и трясущимися руками заперла замок. Если этого гоблина не задержать, нам с ним ни в жизнь не справиться… Искренне надеясь, что дверь задержит его хоть какое-то время, мы скатились с крыльца и понеслись прочь от коттеджа номер двадцать три.
Остановиться смогли только возле забора, огораживающего территорию пансионата. Вывесив языки и согнувшись в три погибели, мы дружно припали к деревянным доскам, жадно ловя кислород.
Что это… было? — прерывисто выдохнула Тайка, сползая на корточки.
— Мужик, — отозвалась я, — здоровый… Ты что сделала-то?
— В пах… В пах лягнула… и локтем двинула…
Я ужаснулась:
— Садистка!
— Я перепугалась до смерти… Он чего хотел-то?
— Поди спроси, — развеселилась я.
— Если это вор? Хотел пошарить в пустом коттедже, а там мы…
— Может, и вор. А может, и маньяк…
— Сексуальный? — оживилась подруга. — Может, вернемся?
Я посмотрела ласково, но выразительно:
— Пусть живет, бедненький. У нас с тобой есть чем заняться. Или ты тут до рассвета трепаться собираешься?
— Все-таки странно. Чего его как раз сейчас туда занесло? За нами следил? Слушай, а может, Федин приятель приехал? — Тайка взглянула задумчиво. Потом уставилась мне на руки, и ее брови поползли вверх. — А это что?
— Ой! — сказала я.
— Это не «ой!», — сурово поправила Мегрэнь. — Это кобура.
— Мама… — судорожно ощупав правое плечо, я заскулила, поскольку через него действительно была переброшена портупея.
— Что, и пистолет там? — недоверчиво спросила Мегрэнь.
Я опустила вниз руку и тряхнула кобуру:
— Ага…
— Не тряси его, дура… — взвизгнула Тайка, — это не шейкер! Господи, ну зачем ты его взяла?
— Я не брала! Я его просто держала… Так получилось… само. Если бы не тот мужик…
— Само! — передразнила Мегрэнь, качая головой. — Горе луковое…
— Что теперь с ним делать? Выбросим?
— Офонарела совсем? — Она тяжко вздохнула. — Ладно, давай сюда… — Я с огромным облегчением сунула ей в руки портупею. — Но имей в виду: мои познания в обращении с огнестрельным оружием носят чисто теоретический характер.
— И слава богу, — буркнула я, наблюдая, как подруга тщетно пытается затянуть ремень. — У Феди плечи малость пошире…
Тайка сердито блеснула глазами, одернула куртку и поглядела вдаль. Затрагивать вопрос, откуда у столь привлекательного молодого человека в тумбочке оказался пистолет, ей явно не хотелось. Впрочем, как и мне.
Мы махнули через ограду и быстро пошли вдоль нее к широкой натоптанной тропе, уходящей в лес…
Знакомая уже дорога не отняла много времени. Бодро одолев последний поворот, мы сбавили скорость и прислушались.
— Похоже, никого, — протянула Тайка, оглядываясь.
— Было бы весьма странно, если бы в это время здесь толпы прогуливались.
— Куда теперь? Где сарай? Может, карту посмотреть?
— Сарай должен быть где-то рядом. Дай-ка фонарь, так ничего не видать.
