приземления вокруг взвивается пыль. Со столов падают книги, и несколько ламп с огнями джиннов гаснут от ударов моих крыльев. Гор складывает книги обратно на стол, а Данте приказывает лампам снова загореться. Он хмурится, глядя на меня, но в остальном скрывает раздражение из-за моего появления.
– Моя мать там уже была, но Геката ее не впустила. Лучше отдохни. Последние дни у тебя выдались довольно сложными.
Преуменьшение века. Визиты в Дуат с каждым разом становятся все ужасней. После первого дня мне казалось, будто я задыхаюсь, а на четвертый у меня почти не осталось сил, чтобы оттуда улететь. Это место высасывает всю мою жизненную энергию.
– Что еще сказал Тот? Ты видел Осириса? – аккуратно интересуется Гор, словно опасаясь, что я на него наброшусь, чего нельзя полностью исключать.
Им стоило лучше присматривать за Нефертари. При мысли о том, как она себя почувствует, если правда убьет человека, мой желудок завязывается в узел. Она себе этого не простит.
– Твой отец не упустил возможности ткнуть меня носом в порочность Сета и раз за разом повторял, как он был прав. Тот заставил меня ждать три дня, поскольку его якобы вызвал к себе Ра.
Туда я за ним последовать не мог. На солнечную ладью можно ступить лишь имея особое разрешение, а мне его никто не давал.
– Ты не смог уговорить Маат замолвить за тебя словечко перед ее отцом? – удивляется Данте, убирая какую-то книгу обратно на полку.
– Нет. – Встав у лестницы, ненадолго разрешаю себе вспомнить, как мы с Нефертари сидели здесь среди пыльных книг и пергаментов. Дерево хрустит под пальцами, но трещины моментально восстанавливаются сами. Как ни странно, Гор воздерживается от одного из своих похабных комментариев. А ведь Маат, скорее всего, обратилась бы к отцу ради меня, если бы я пустил ее в свою постель. Но я не притронусь больше ни к одной женщине, кроме Нефертари. Если она, конечно, позволит и если это перестанет причинять ей боль. – Ра и Тот строят собственные планы. Они в точности продумали, что мне рассказать. Для них все мы просто шахматные фигуры. – Я провожу обеими руками по волосам. – Зато я навестил Малакая в полях. – У брата Нефертари там все хорошо, и я бы с удовольствием ей это передал. – Ра запретил Осирису выгонять Малакая из полей, после того как тот узнал, что он возвращался в мир смертных.
– Малакай хоть вещи распаковал? Давай же, говори. Не заставляй нас клещами вытягивать из тебя каждое слово.
Гор бросает взгляд на джиннов, которые летают этажом выше рядом с лестницей и все слышат. Данте хлопает в ладоши, и они исчезают среди стеллажей.
– Итак?
– Малакай исполнял приказ Тота. Он должен был убедить сестру остаться, – сообщаю я. – Тот не дал ему больше никаких пояснений, но парень неглуп и кое-что смекнул. Он утверждает, будто Ра лично присматривает за Нефертари.
– И как его посетила такая идея? – Гор неверяще качает головой. – Раньше Ра никогда особенно не интересовался людьми.
– Тот передал ему обещание Ра, что Нефертари, когда та умрет, не придется одной идти через Дуат, а ей будет разрешено сразу войти в солнечную ладью Ра.
– И Малакай поверил? – И без того темные глаза Данте мрачнеют еще сильнее. – Ра не сдержит обещание. До сих пор такой чести удостоился только Рамзес.
– И нам следовало бы задаться вопросом почему. – Я смотрю на друзей. – Тот объявился лишь в последний день и вел себя крайне скрытно. Он не отрицал и не подтверждал, что они с Сетом и Ра вынашивали общий тайный план. – Это меня, мягко говоря, разочаровало. – Этот бог как скользкая рыба. Он не может раскрыть карты и выложить на стол, пока Осирис властвует над демонами Дуата. Осирис хоть и не способен вернуться сам, но сумеет выпустить в этот мир демонов. Нам нельзя так рисковать. К тому же Тот подтвердил, что силы регалий не хватит на все: и вернуть Атлантиду, и провести трансмутацию обращенных.
– Черт. – Гор захлопывает лежащую перед ним книгу. – Мне надо просто спуститься в Дуат и придушить отца. Он это заслужил.
– Это нам не сильно поможет, – отвечает Данте. – Тот знает, что делает.
– У меня тоже сложилось такое впечатление. Привести Малакая в пещеру было крайне рискованным маневром. По его словам, он сделал это, чтобы Нефертари нашла корону. Осирис на это купился, поскольку сам жаждет ее заполучить. Он даже выразил Тоту за это особую благодарность.
– Вот идиот, – качает головой Гор.
– Не недооценивай и его, и свою мать. Они желают опередить нас, поэтому Исида и Исрафил освободили Нефертари. Если план провалится, они потеряют все, а потому будут всеми силами пытаться этого не допустить.
– Как только найдем корону, официально выдвинем на совете аристоев обвинение против этой троицы, – чеканит Данте. – Матушка все для этого подготовит.
– Что насчет тебя и Исрафила? – отваживаюсь спросить я.
– Мы расстались, – сухо отвечает принц. – Два дня назад. Я никогда не был так дорог ему, как Рамзес. – По Данте невозможно понять, больно ли ему это осознавать. Как давно он это понял? Наверняка еще в самом начале. – Итак, что Тот говорил о Гекате? – переводит он тему, стараясь избежать дальнейших расспросов.
– Только то, что ей что-то известно о короне, – отзываюсь, задумчиво уставившись на Данте.
– Ладно. Тогда я иду с тобой, – предлагает он.
– Не надо, я полечу один. – На его лице читается разочарование. – Раз она не захотела впускать твою мать, то тебя, скорее всего, тоже не пропустит. Ей придется сказать правду.
– Не сверни ей шею, пока не выложит всю информацию, – замечает Гор.
– Постараюсь.
Пообещав это, я отталкиваюсь и через проход снова взмываю вверх. Саида сидит за своим столом в окружении множества ученых. Тем не менее она бросает на меня встревоженный взгляд. Не обращая внимания, я направляюсь наружу. В саду на низкой каменной стене обнаруживаются Энола и Вида, и глаза пери расширяются от удивления. Она не знала, что я уже вернулся из Дуата.
Энола встает, но тут рядом со мной возникает Гор.
– Тарис справится. Вот увидишь, у нее получится. Хоть я не знаю, как относиться к таинственному сообщению Сета, но, возможно, Саида права, доверяя ему.
От его легкомысленного тона мой и без того с трудом удерживаемый самоконтроль рушится. Развернувшись, прижимаю друга к ближайшей стене. Улавливаю на нем запах Кимми. За время моего отсутствия между этими двумя что-то изменилось.
– Будь это Кимми, как бы ты себя чувствовал? Если бы Юна укусила ее, а твоя мать отпустила в тот ад. Ты
