— К вашим услугам, — Джон поднялся, и кивнул присутствующим; сидящие за столом так же поднялись.
— Невероятно! — Проговорил, широко раскрыв глаза, Михаил Михайлович, — весьма польщен, весьма! Ваши ноктюрны великолепны, должен сказать.
— Благодарствую, — кивнул Джон.
— Позвольте представить Михаила Михайловича Пришвина, — продолжила Анна, — талантливейшего писателя своего времени, знатока русского и финно-угорского фольклора, и великолепного сказочника.
— Сказочника? — Виктор Михайлович поднял бровь, — весьма рад знакомству. Однако же, дражайшая хозяйка, не могу не сообщить, что я уловил некую систему. Музыкант. Писатель. Художник. Полагаю, это неспроста?
Анна улыбнулась, и ответила:
— Вы верно подметили, — она указала ладонью на говорившего, — но позвольте завершить наше представление.
— Виктор Михайлович Васнецов, художник, — он опередил королеву, — к вашим услугам.
— Что за манеры, — пробормотал Джон, — принюхиваясь к бокалу, на дне которого плескалось вино.
В гостиную с большими пакетами в руках вошли Саша и Арти.
— Прошу простить, — сказала Анна, вышла из-за стола, и направилась к парням.
— Как ты сказала, я оставил чаевые, — тихо, чтобы не услышали гости, сказал Арти, — хотя две тысячи — это все-таки слишком много.
— Но и заказ не маленький, — так же шепотом ответила королева, потом взяла один из пакетов, и направилась к столу, — помогите распаковать, мальчики! — Попросила она, не оборачиваясь.
В пакетах были блюда, заранее заказанные в ближайших ресторанах. Когда Анна делала заказ, гости еще спали, так что уточнить персональные предпочтения не было возможности. А исторические изыскания заняли бы слишком много времени, так что она даже не стала Сашу просить об этом, а просто заказала самые разнообразные блюда, чтобы был выбор.
Проснулись воскрешенные сильно раньше, чем она рассчитывала. Поэтому пришлось коротать время за бокалами вина, хотя время было полуденное. Благо ее винный шкаф был забит под завязку разными раритетными бутылями, изрядная часть которых была деловыми подарками. Почему-то в корпоративных кругах был распространен слух, что она — винный гурман. На самом деле, это было не так, но слух она не спешила развеивать. Когда тебе просто подобрать подарок, и не нужно ломать голову — это очень полезно в делах.
— Не в обиду вам сказано, дражайшая хозяйка, — недовольно пробурчал Джон, снова усаживаясь за стол, — однако же вашим лакеям была бы кстати хорошая школа. Они дурно воспитаны.
— Дорогой Джон, — улыбнулась Анна, помогая распаковывать пакеты, — лакеи в наше время — редкость крайняя. Позвольте же представить: это мой сын Артур. Наследный принц Озерного Королевства, — она указала на Арти, — и мой личный помощник, поверенный во всех моих делах Александр.
Джон с кряхтением, явно нехотя, приподнялся, и по очереди кивнул обоим молодым людям.
— Весьма польщен, — сказал он, — однако же, крайне непросто тут, у вас в будущем. Кто же прислуживает на хозяйских пирах? Или же свободомыслие дошло до сей крайней точки, коли господа не находят зазорным обслужить себя сами?
— Если говорить об этом мире, — с улыбкой ответила Анна, расставляя подносы, тарелки и судки из фольги с вкусно пахнущими яствами, — то пиры сейчас называются приемами, банкетами, фуршетами или же коктейлями. Как правило, их обслуживают официанты.
— О, — ответил Джон, округлив глаза, — j'ai compris! Оfficiant этот тот, который officier! Признаться, думал, после Войны французский не будет tellement populaire.
— Он не очень популярен, — покачала головой Анна, — мир сильно изменился. Современный лингва франка — это английский.
— Вот как? — Джон поднял бровь.
— Да давно к этому шло, — вмешался Виктор Михайлович, — янки ушлый народ! Уж сколько они на Великой Войне заработали, и не сосчитать!
— Янки? — Удивился Джон, — да они про Наполеона слыхом не слыхивали! Помяните мое слово, как только джонни оприходуют Флориду — грядет война, между американским севером и американским югом. Что им за дело до Большой Войны в Европе? Хотя ходят слухи про неких банкиров…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Дорогой Джон, — вмешался Михаил Михайлович, — полагаю, Виктор Михайлович имел ввиду Первую Мировую войну. Которая случилась, по моим прикидкам, лет эдак через восемьдесят после вашей безвременной кончины.
— Вот как, — смутился Джон, — что ж…
— Господа, вы не находите, что разговоры о политике не способствуют хорошему аппетиту? — Вмешалась Анна, и добавила, обращаясь к Саше и Арти, — мальчики, принесите нормальные приборы, пожалуйста. Не есть же, в самом деле, этим пластиком, — она неприязненно убрала в сторону пакетики с одноразовыми приборами.
— И все-же, — сказал Виктор Михайлович, аккуратно промокнув губы салфеткой, и отложив приборы, — я бы хотел вернуться к некоему своего рода совпадению в роде занятий присутствующих.
— Да, — кивнула королева, тоже откладывая приборы, — нам следует объясниться. Итак, господа, — она обвела взглядом воскрешенных, — вы были избраны моим мужем, Алым Королем. Причина, по которой он избрал именно вас, мне неизвестна. Однако же она может быть известна Оракулу, — Анна вздохнула, затем продолжила, — Оракул — это сущность в нашем мире, древний магический артефакт, который раз в год способен дать абсолютно верное предсказание действующему монарху нашей страны. Мой муж велел мне после вашего возвращения доставить вас к Оракулу.
— Позвольте поинтересоваться, — вмешался Михаил Михайлович, — монархом какой страны является ваш дражайший супруг?
— Являлся, — поправила Анна, — увы, являлся. Меня короновали после его гибели. Я являюсь королевой Анной Первой, правителем Озерного Королевства.
— Это Ингерманляндия нынче так именуется? — С сомнением в голосе нахмурился Джон.
— Отнюдь, — покачала головой королева, — моя страна находится в другом мире. Магическом. Он во многом похож на этот. И, наверно, был бы похож еще больше — если бы не магия. Мы же с вами находимся в мире, где магические манипуляции были практически невозможны до недавнего времени.
— Волшебство… — едва слышно прошептал Виктор Михайлович; было видно, что сказанное произвело на него сильное впечатление. И без того худощавый, он, казалось, еще сильнее осунулся, и побледнел. Глубоко посаженные карие глаза заблестели, а жидкая бородка вдруг начала топорщится, — вы так говорите об этом, как будто оно само собой разумеется. Я всю свою жизнь искал то, свидетелем чего являлся в глубоком детстве. И под конец жизни отчаялся, да. Но веры этой не утратил.
— Достаточно взглянуть на ваши полотна, чтобы это понять, — кивнула королева, — так получилось, что они стали живым свидетельством подлинного прошлого этого мира.
— Они точно приходили сами, — художник потер переносицу, — прорастали сквозь меня, — сдавленно проговорил он, — я словно всю жизнь охотился за своей тенью…
— Как я, однако же, вас понимаю! — Сказал Михаил Михайлович, — я же научился находить волшебство в повседневности. И это, скажу я вам, увлекательнейшее занятие!
— Досточтимая госпожа! — Вмешался Джон; потом стушевался, и поправился: — Ваше величество. Однако же, для чего ваш супруг не был воскрешаем? Подобно сим досточтимым господам, и вашему покорному слуги?
— Некромантия — сложная наука. Вам ли не знать, — улыбнулась Анна, — оказалось, что мой покойный супруг прав, и у вас в мире остались недоделанные важные дела. Иначе после воскрешения вы бы превратились в неразумных чудовищ, неуемно жаждущих человеческого мозга.
— Вот как, — пробормотал Виктор Михайлович, — однако же, позвольте. Почему Джон должен был знать об этом факте?
— Его народ весьма сведущ в магических делах. Даже таки специфических, как некромантия, — ответила Анна.
— Ирландцы? Волшебники? — Улыбнулся Михаил Михайлович, — сдается мне, вы несколько их переоцениваете. Они давно настолько окатоличились, что даже обычное суеверия в деревнях, по слухам, уже не в ходу.
