— Никто не говорит об ирландцах, — Анна покачала головой, — но мы подошли к вопросу, который меня саму очень интересует, — она хотела было сказать «до крайности занимает», однако же сознательно нарушила строй вязкой, старомодной речи, на которой говорил воскрешенный эльф, — объясните, Джон?
Музыкант тяжко вздохнул, потянулся было к бокалу с вином, потом передумал и, опустив взгляд, произнес:
— Полагаете, это необходимо знать всем присутствующим?
— В моем родном мире вам не удастся скрывать свою тайну, — Анна покачала головой, — вы прибыли в этот мир извне, и застряли здесь, когда магия исчезла? Или же вы все-таки местный?
— Я из мира сего, — ответил музыкант, — Ennas dilthen ammen chil, — пробормотал он. Слова похожи на синдаринские, но акцент был такой сильный и странный, что Анна едва уловила смысл: «Нас осталось немного». Словно спохватившись, Джон продолжил на русском, уже громче и увереннее: — Однако же, господа, вынужден признать, что я принадлежу древнему и славному эльфийскому народу.
— Вы эльф? — Переспросил Виктор Михайлович; потом, нарушая все правила вежливости, неожиданно прыснул, и рассмеялся в голос.
Джон побагровел; его глаза налились кровью, и он приподнялся над столом, набирая в грудь воздух для какой-то ответной тирады. Положение спасла королева.
— Не стоит воспринимать эту реакцию на свой счет, — мягко сказала она, — тем более не принимайте это как оскорбление. Совершенно убеждена, что Виктор Михайлович не имел намерение как-либо задеть вашу честь. Понимаете ли, какая ситуация. Дело в том, что представление о вашем народе во времена, когда жил Виктор Михайлович, сильно отличалось от истины. И он мог счесть ваши слова весьма забавной шуткой.
Музыкант нехотя вернулся на место, продолжая злобно зыркать на художника.
— Простите великодушно мой друг, — сказал Виктор Михайлович, отсмеявшись, — но это весьма, весьма забавно. Имея ввиду ваш рост, — он снова широко улыбнулся.
За разговором никто не заметил, как Арти тихонько встал со своего места, пробормотал что-то про помощь Питеру в уходе за драконом, и вышел. Анну в тот момент куда больше занимала загадка: почему Джон и остальные эльфы не попытались спастись, покинув этот мир? Почему не уничтожили негаторы магии? Ответ же оказался прост и банален: они пытались все это сделать. Многие годы из утекающей между пальцев некогда отведенной им вечности они старались разбить клетку негаторв. Джон родился одним из последних; он не помнил те времена, когда мир был полон волшебства, и не был бессмертным от рождения. Со временем дети в эльфийских семьях, и без того очень редкие, прекратили рождаться совсем. Народ рассеялся: кто-то смешался с людьми, кто-то просто тихо погиб, коротая отведенные дни в отдаленных лесных поселениях.
От долгого разговора и выпитого вина голова была тяжелой. Анна мечтала поскорее принять душ, и забраться в кровать. Можно даже без Питера, который все еще возился со своим драконом где-то в саду. Однако, проходя по коридору из опустевшей гостиной, она бросила взгляд на веранду. Арти сидел на ступенях, опустив голову, весь какой-то поникший и, пожалуй, потерянный; его взъерошенные волосы серебрились в свете фонаря, освещавшего дорожку. У Анны защемило сердце. Даже сейчас, когда она, наконец, нашла сына — почему-то находятся обстоятельства, отнимающие ее время. Такой ли матерью она хотела быть, об этом ли мечтала, проливая реки слез зимними безлунными ночами над опустевшей кроватью в комнате сына, перебирая вещи, еще хранящие его запах?
— Арти… — Тихо сказала она, присаживаясь рядом.
— Ты извини, что так… — он вздохнул, и смущенно отвернулся, — из-за стола. Мне правда надо было выйти. Это становилось невыносимо.
— Это твой дом, — осторожно сказала Анна, — ты можешь поступать тут так, как считаешь нужным.
Арти кивнул, и снова замолчал, уставившись куда-то вдаль.
— Становится прохладно, — Анна снова попыталась завязать разговор, — хочешь, я принесу плед?
— Что? — Он непонимающе посмотрел на нее; потом его взгляд стал осмысленным, и Арти ответил: — Нет… не надо. На самом деле, мне нравится прохлада.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он снова отвернулся, и опустил голову.
— Хочешь поговорить? — Предложила Анна.
— Нет… — тихо, почти шепотом, сказал Арти.
— Только не сиди долго, хорошо? — Попросила Анна, поднимаясь, — простуда нам сейчас совсем ни к чему!
Арти промолчал. Анна поглядела на сад, потом вздохнула, и направилась в дом.
— Подожди! — Арти окликнул ее, когда она уже протянула руку, чтобы взяться за ручку, и открыть дверь, — вернись, пожалуйста. Давай поговорим.
Анна вернулась к Арти, и села на уже нагретое место.
— Это все ужасно неправильно, — сказал Арти сдавленным голосом, — точнее, нет. Наоборот. Слишком правильно, понимаешь?
— Пока что не очень, — Анна покачала головой, — объясни, пожалуйста.
— Ты знаешь меня третий день, — сказал он, — но относишься, будто я и в самом деле твой сын. Будто мы давно знакомы.
— Арти, мы уже обсуждали, что… — начала Анна, но сын перебил ее.
— …я помню, что мы обсуждали! И да — я правда чувствую в тебе что-то родное. Наверно, это так и есть. Но это ужасно неправильно, понимаешь?
— Нет, Арти, нет! — Королева всплеснула руками, — не понимаю! Ты начинаешь меня пугать. Что произошло?
— У любого мальчишки, который остался без мамы, есть неутолимая мечта: однажды эту маму найти, — Арти не смотрел на Анну; он по-прежнему глядел вдаль, на звездное небо, — ты мне снилась. Много раз, в детстве. Со временем эти сны поблекли, но не исчезли совсем. В детстве, в летнем лагере, куда меня отдавал отец, дети дежурили по вечерам, а те, кто постарше — даже ночью. Знаешь, как хорошо такими ночами мечтается? Я часто представлял себе всякое. И то, что я потерянный принц с какой-то далекой планеты, которого родители пытались здесь спрятать от страшных врагов, но сами погибли. И то, что я — наследник могущественного древнего клана, которого случайно перепутали при рождении. Много всякого такого. А все знаешь почему? Потому что много книжек читал, всяких разных. И про приключения, и про инопланетян, и про эльфов! Это отличный способ сбежать от реальности, на самом деле, очень рекомендую, если вдруг… — он всхлипнул, — если вдруг понадобится.
— Арти… — сказала королева, и придвинулась поближе, пытаясь его обнять. Но он отстранился.
— Я не закончил еще, — сказал он, — слушай теперь, раз уж нашла в себе силы поговорить, — Арти вдохнул, вытер локтем слезы, потом продолжил: — однажды отец проболтался. Он вообще редко выпивал. А то подумаешь, что он тираном каким-то был, или как-то сильно меня обижал. Нет. Не был. Бывало, конечно, что ремнем доставалось, но чаще всего за дело, и не это главное, — он говорил путано, как будто извиняясь за что-то; сбился на секунду с мысли, потом потер глаза ладонями, и снова заговорил, — он признался, что я не родной. Он был так пьян, что на утро ничего не помнил из того разговора. Но я был точно уверен, что он сказал правду. И это было… мучительно, наверное. Хотя как посмотреть. Стало понятно, почему другие родители детей любят — а мне этого как-то не доставалось.
Анна почувствовала, как окружающий мир вдруг теряет резкость, и проваливается в странный туман. Ей понадобилось время, чтобы понять: это непрошенные слезы туманят взор. Слушая сына, она пыталась хоть как-то заглушить боль в сердце, которая становилась все более резкой.
— Так что книг я перечитал множество! Телевизора у нас в доме не было — и это хорошо, да? Игры меня тоже особо не занимали, да и комп часто приходилось делить с отцом, — продолжал Арти, — понимаешь, ты вдруг оказалась прямо точно такой же, как в моих мечтах и снах! Разве такое возможно?
— Арти, — ответила королева, стараясь говорить ровно, без всхлипов, хотя слезы, катящиеся из ее глаз, утаить было невозможно, — ты видел меня. Твое подсознание сохранило образ.
— Да? Хорошо, — кивнул Арти, — но как тогда объяснить этих троих? Почему все именно так, а? Кто мог знать?
