— Сынок, я не понимаю, — снова попросила королева, — объясни пожалуйста.
— Фортепиано, — произнес Арти, — отец очень старался играть роль прилежного родителя. Я ходил в музыкальную школу, и подавал определенные надежды. Наверно, я и сейчас могу неплохо сыграть. Но в свое время меня заворожили фортепианные ноктюрны. Я начал с известных вещей, восхищался Шопеном. Потом, все глубже закапываясь в слои музыкальной истории, открыл для себя Филда. И был покорен. Это настоящее звездное волшебство, понимаешь? Я чувствовал, что его вещи исполняют неправильно — они очень сложны для техники, тут надо понимать полутона, и душу не всегда можно записать нотами. Но я чувствовал. Это была моя вторая отдушина, после книг.
— Была? — Уточнила Анна.
— Моего пса сбила машина, когда я был за инструментом. Ты можешь себе представить, что такое свой пес для мальчишки, который растет с черствым отцом? Можешь, на самом деле. Думаю, можешь, — он покачал головой, — Барни был очень добрым, считал нас полноценной семьей. Всегда выбегал на улицу встречать отца. Вот и в тот вечер…
— Арти, не нужно. Пожалуйста.
— Тяжело, да? — Арти перестал плакать, и теперь смотрел на мать прямо, и даже как-то упрямо, — можешь представить себе, каково мне?
— Мне очень жаль, сынок… но ты должен понимать, что это жизнь. Особенно жизнь в костном мире.
— Васнецов. Художник, — продолжал Арти, — честно говоря, я не знал его фамилии, пока в школу не пошел. Репродукция его «Ковра самолета» висела у меня в комнате, сколько я себя помню. И она была… даже не знаю, как сказать правильно. Она была живым свидетельством, что все мои детские мечты вполне могут стать реальностью. Ведь такое мог написать только свидетель волшебства. И я все детство в это верил, хотя никому в этому не признавался. Это очень личное, понимаешь? — Он вздохнул, — нормальные дети вешали у себя в комнате плакаты с супергероями, или, там, с группами. Постеры игр. Фотки рэперов. А у меня — классическая картина.
— Это нормально, что ты знаешь знаменитых художников и музыкантов, — сказала Анна, — что же тут такого? У тебя развито чувство прекрасного, ты мой сын, в конце концов.
— Пришвин, — продолжал Арти, — самый страшный писатель в школе. Ты читала его повесть про двух детей-сирот, один из которых полночи провел в болоте, потому что его затянула трясина?
— Смутно припоминаю, — ответила Анна, — но это, скорее всего, не настоящие мои воспоминания.
— После него я полюбил читать страшные книги, — горько улыбнулся Арти, — поэтому мне легко представить, что мы сейчас там, на Колыме. Тихо умираем, задыхаясь от недостатка кислорода. Потому что я, простой парень, сирота с приемным отцом, попал под ваши корпоративные разборки. И в смертельный момент мое подсознание подсовывает мне то, что я искал всю жизнь. Образ мамы. Пускай даже в лице холодной корпоративной акулы-юриста, главы нашего юридического департамента, с которой мы умираем вместе…
— Арти, — твердо сказала Анна, — даже не смей думать такое. Да, реальность куда сложнее, чем тебе представлялось — но мы с тобой живы, в здравом уме и твердой памяти. Мы — здесь и сейчас. Не позволяй загнать себя в ловушку сознания. Самая страшная бездна, куда мы можем упасть — это наш ум.
— Я держался, — кивнул он, — ведь правда как-то все слишком реально для бреда умирающего сознания. Запахи. Тактильные ощущения. Даже вино пьянит, как ему и полагается. Но вот это, — он указал на испачканную кровью книгу; Анна только сейчас обратила внимание, что она лежит рядом с сыном, на досках крыльца, — это стало последней каплей. Либо ты делаешь что-то странное, очень связанное со мной лично, и с моей прошлой жизнью. Либо это все нереально.
Анна взяла книгу, повертела ее в руках.
— Что же там такого, Арти? — Спросила она, — что разрушило равновесие?
— Там кошмарная концовка серии прекрасных романов, — ответил Арти, — сюжет закольцован. Пройдя через немыслимые приключения, герои снова оказываются там, где начинали. Сначала они одолели Уолтера и Алого Короля, главных злодеев. И тут же все переворачивается с ног на голову, и все начинается с начала! Великий Кинг не мог такое придумать — а вот мое воспаленное подсознание, отсчитывающее последние минуты жизни — вполне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Анна побледнела.
— И еще, — добавил Арти, — мне кажется, что внутри меня что-то растет. Какая-то черная пустота. Это похоже на смерть, понимаешь?
— Арти, — сказала она взволнованно, положив руки сыну на плечи, — не поддавайся этим мыслям, так легко можно сойти с ума. Все вокруг — более, чем реально. Но ты прав: совпадения не случайны. Мне нужно срочно попасть в одно место. Я очень скоро вернусь, чтобы забрать тебя.
Питер наводил порядок в импровизированном туалете для Хэйджулуна. Драконам тоже надо было есть и отправлять естественные надобности, а человеческие дома были для этого, мягко говоря, не приспособлены. И если с питанием вопрос решился более-менее легко: в ближайшем фермерском магазине была хорошая служба доставки, готовая поставлять мясо десятками килограммов, то для драконьего туалета пришлось выделить небольшой и относительно изолированный кусок сада.
— Привет! — Сказал Питер, отрываясь от работы; он был в синем комбинезоне, позаимствованном в подсобке у садовника, — ужин уже закончился? Извини, что задержались. Рад тебя видеть, но мы бы и сами тут управились.
Хэйджулун смущенно спрятал голову под крыло.
— Питер, мне нужна твоя помощь.
Анна говорила таким тревожным тоном, что Питер тут же отложил большую совковую лопату, и начал снимать рабочие рукавицы.
— Что стряслось? — Спросил он.
— Скажи, правда ведь, что драконы могут пролететь над Огненным Кругом?
От удивления Питер замер. Посмотрел на Анну. Потом спросил:
— Ты собираешься навестить Алого Короля?
— Его останки, — ответила Анна, — глаза на самой высокой из Черных Скал. Они ведь должны быть на месте, верно?
— Думаю, да, — кивнул Питер, — я смогу тебя туда доставить. Правда, предупреждаю сразу: полет у меня на спине не будет особо комфортным. Одевайся как можно теплее!
— У меня где-то была лыжная экипировка в подвале. Увлекалась когда-то, — ответила Анна, — по инструкции, самый теплый комбинезон должен выдерживать до минус пятидесяти градусов. Плюс защита от ветра.
— Как близко от Огненного Круга ты сможешь выйти в нашем мире на своей ладье? — Спросил Питер.
— Не очень близко, — Анна покачала головой, — ни один лучик от света круга не должен достигать точки выхода. Значит, за горизонтом. Думаю, километров двести, чтобы наверняка и с запасом.
— Нормально, — кивнул Питер, — ты не успеешь сильно замерзнуть. Но лететь придется высоко, там же турбулентные восходящие потоки сумасшедшие.
— У меня в аптечке есть пара баллончиков с кислородом. Плюс пожарные изолирующие маски, — ответила Анна, — остались еще со времен пожаров на торфяниках. Но еще должны быть в порядке.
— Отлично, — кивнул Питер, — то, что нужно. Объяснишь, что случилось?
— Похоже, я успела наделать глупостей, — Анна развела руками, — забыла, кем был мой муж, и решила следовать его инструкциям, опасаясь, что есть угроза пострашнее его тени.
— Ясно. Не беспокойся, мы вместе и со всем справимся. Что бы там ни было.
Анна улыбнулась, и подошла к любимому. От него пахло землей и пряным потом. Удивительно, но эта смесь запахов прогнала усталость, и остатки хмеля в голове. Она обхватила его голову ладонями, притянула к себе, и поцеловала. Питер ответил на поцелуй, поднял свою королеву на руки, и закружил.
— Когда отправляемся? — Спросил он после поцелуя.
— Сразу, как соберемся, — ответила Анна, — время в нашем мире не замирает, и нужно торопиться. Кстати. Тот хиджаб, который мы купили в Эмиратах, случайно, не сохранился?
— Покоится на дне моря, вместе с самолетом, — Питер пожал плечами, и улыбнулся, — по крайней мере им, землякам, вместе не скучно.
Анна улыбнулась в ответ.
