– Позвольте мне уйти, – взволновано произнесла Аликс, отведя взор от незваного гостя. – Мне дурно…
Она спешно поднялась с кресла, поморщившись, будто от боли.
– Нет-нет, умоляю вас остаться, – тон его был приторным, заискивающим, – обещаю больше не бросать на вас пристальные взгляды, вызывающие приступы мигрени…
Его речи сопровождались красноречивой жестикуляцией.
Улыбка и манеры гостя были так же слащавы как и его голос. Грановский выглядел моложаво, мог бы сойти за юношу, но глаза выдавали возраст. Ему было уже далеко за тридцать.
Александра, будто повинуясь незримому приказу, снова опустилась в кресло, её лицо разгладилось.
– Сделайте одолжение, – перебила его Ольга, – если вы заявились пугать мою сестру, то я, презрев все правила этикета, велю немедленно выставить вас за дверь!
Грановский виновато улыбнулся.
– Уверяю вас, я не преследую намерений оскорбить, испугать или причинить боль вашей дорогой сестре.
Он склонил голову подобно поклону.
Ольга снисходительно промолчала в ответ.
– Чем обязаны вашему визиту? – поинтересовался я.
– Вам известна часть истории из уст болтливой черкешенки, – гость сразу же перешёл к делу, – она рассказала о моих намерениях убить Михайлова…
Грановский говорил спокойно и бесстрастно, будто речь шла о прогулки по парку в ожидании «действия вод».
– Понимаю, Вербин, в вашей власти обвинить меня в покушении на Михайлова и убийстве черкесского юноши, – продолжал он, – Поспешу заметить, нож в спину Михайлову воткнул не я, а судьба горца меня вообще не интересовала…
Он взял паузу, терпеливо ожидая моего ответа.
– У вас есть алиби? – прямо и кратко спросил я.
– Увы, никто не подтвердит, что в это время я находился в пути между Пятигорском и Кисловодском… Да, вы можете сказать, что покушение произошло позавчера ночью, а объявился я лишь сегодня… Дорога от Пятигорска до Кисловодска не длинная, а по пути я не останавливался ни на одном постоялом дворе…
Грановский говорил весьма уверенно, не изменяя своему сахарному тону.
– Но в своё оправдание могу сказать – я знал, что обычным оружием Михайлова не убить, поэтому мне был нужен меч Седы…
Оставалось признать, что факты оказались склеены превосходно, мотив исчезал. Однако, намерения Грановского не вызывали добрых чувств.
– Вы желаете повторить покушение? – спросил я.
– Нет-нет, теперь уже поздно… – он с трудом скрывал досаду, – мне нужно было помешать Михайлову вернуть к жизни Беату… Но какой-то глупец вмешался с неудачной попыткой убийства, а затем мадемуазель Александра помогла им найти дорогу с того света…
В его голосе не было ни тени недовольства поступком Аликс, только принятие к сведению уже свершившегося факта.
Мне совсем не хотелось расспрашивать у него причины столь запутанных планов, от которых веяло очередной чертовщиной. Меня беспокоила лишь Аликс.
– Не стану вас утомлять почему я невзлюбил пани Беату, уверяю вас, опасность ей уже не грозит, сделанного не воротишь… Она уже стала другой, Михайлов выкрутился, а мне не удалось это предотвратить… Значит, надобно следовать дальше и приступать к новым делам…
– Прошу вас не впутывать Александру! – возмутилась Ольга.
– Смею вас заверить, я не смею впутывать… Барышня уже сама впуталась, когда взялась помогать им…
– Мадемуазель не обязана принимать участие в ваших безумствах, – прервал я речь гостя, – или вы пришли запугать нас? Занятие неблагородное и опасное, кем бы вы ни были…
Мне стоило огромных трудов, чтобы не добавить фразу «как бы вам самому не стать жертвой».
Грановский, промолчав несколько мгновений, произнёс:
– Я не намерен вам угрожать, но ситуация весьма щекотливая… Полагаю, вам известно о такой забавной вещице мирозданья, как «равновесие»? Поэтому раз уж барышня помогла Михайлову, она должна помочь и обратной стороне…
– А если барышне откажется? – спросил я.
В этот момент я злился на собственное бессилия против неизведанных мистических сил. В моей власти было арестовать злодея, но жизненный опыт научил меня серьёзно относиться к сверхъестественным явлениям.
– Тогда хрупкое равновесие пошатнётся, и последствия могут быть самыми страшными и непредсказуемыми.
Его голос звучал спокойно и мягко, но Аликс сжалась, будто на неё сыпались угрозы.
– Я согласна! – воскликнула она. – Что вы хотите? Надеюсь, вы не потребуете от меня убийства…
– Нет, это было бы слишком просто, – спешно заверил её Грановский своим елейным голосом, – я попрошу вас составить мне компанию в одной прогулке… и не забудьте захватить ваш меч… Благодарю за тёплый приём…
Гость неспешно поднялся с кресла и, манерно поклонившись, направился к выходу.
– Аликс! – воскликнула Ольга, – Зачем ты согласилась помогать этому сумасшедшему?
– К сожалению, он не безумец, – печально ответила барышня, – он говорит правду… Этот человек чудовище… если он человек…
Она закрыла лицо руками.
– Равновесие? – пробормотала Ольга, пожимая плечами. – А что такого может случиться?
– Землетрясение, – с трудом выговорила Аликс.
Она хотела уйти к себе, но Ольга не отпустила сестру.
– Не надо печалиться заранее, – произнесла она ласково обнимая Аликс, – всё ещё возможно исправить… Я уверена…
Слова сестры подействовали на Александру успокаивающе, и она улыбнулась.
– Так что пора собираться на ужин в ресторацию! – весело произнесла Ольга. – Не стоит запираться в своей комнате и понапрасну предаваться грустным мыслям…
Здесь я был полностью согласен с супругой.
– Возможно, ты встретишь князя Долгорукого, – добавила она.
Упоминание о князе заставили Аликс улыбнуться и принять решение отправиться с нами.
* * *
Перед ужином в ресторации я встретился с доктором Майером. Надобно было передать пани её книги, но перед визитом следовало узнать, можно ли Беате принимать посетителей. Мой друг выглядел весьма озадаченным.
– Невероятно! Пани сделалась совершенно равнодушной к былым мистическим исканиям! – воскликнул он. – Неужто этот «сон» способен настолько изменить человека!
В его голосе даже чувствовалась некоторая досада. Похоже, доктор в процессе лечения намеревался пополнить свои знания о сверхъестественном.
– Я сейчас собираюсь нанести пани вечерний визит, предлагаю вам составить мне компанию, дабы вы могли убедиться в истинности моих слов.
Было сложно понять, что именно так взволновало доктора.
Когда мы вошли в нумер, пани встретила нас нарядно одетой к вечернему ужину в ресторации. Майер попытался возразить, что ещё рано подниматься с постели, но Беата, улыбнувшись, произнесла, что чувствует себя прекрасно.
Пришлось признать правоту Майера, её голос и взгляд были совершенно другими. Голос звучал мягко, а во взгляде исчезла былая колючесть, и, главное, на её лице играла улыбка.
– Простите за незваный визит, – произнёс я, – пока вы были без сознания, я взял на себя смелость укрыть ваши книги…
– Да, книги… благодарю вас за заботу, – всё с той же милой улыбкой произнесла она, безразлично взглянув на стопку книг, которую я оставил на столе.
Пани перевела красноречивый взгляд на часы.
– Простите, но мне пора на ужин, – виновато произнесла она, – буду рада продолжить с вами беседу в ресторации…
Нам оставалось только покорно последовать за пани.
– Что я вам говорил! – шепнул мне доктор.
Я кивнул в ответ.
– Полагаю, сегодняшний выход пани произведен фурор в водяном обществе, – ответил я.
– О! Безусловно! – воскликнул Майер, но тут же, уняв свой пыл, прошептал, – и я был бы не против приударить за милашкой, в которую превратилась былая злючка…
Припоминаю, как однажды доктор Майер попытался побеседовать с пани на любимые мистические темы, а в ответ получил несколько сдержанных фраз, нехотя процеженных сквозь зубы.
Пани легкими быстрыми шагами спускалась по дорожке к парку, оставив нас с Майером далеко позади. Солнце уже клонилось к закату, его прощальные красноваты лучи скользили сквозь кроны деревьев. Стройная фигурка Беаты в тёмном платье красиво вписывалась в вечерний пейзаж.
– Эх, какова чертовка! – воскликнул доктор. – Хороша!
– Могу поспорить лишь со словом «чертовка», – ответил я.
– Михайлов будет трижды болваном, если не станет волочиться за нею, – заметил Майер.
Можно было бы согласиться с этими словами, но… нам не были известны истинные намерения Михайлова… Выходит, он соперничает с Грановским, но какова конечная цель этого соперничества? И почему Грановский хотел помешать, чтобы Беата «стала другой»? Кто он? Неужто демон, которому было велено не отпускать душу из тёмной бездны? Нет… это слишком примитивно… Грановскому просто была нужна прежняя Беата… пусть даже мёртвая… Именно это он хотел нам сказать… Зачем? Надеюсь, мы узнаем об этом очень скоро…
