ухом. Когда Панкрат вошел, Леонтий, не поворачивая головы, скосил глаза в его сторону и приветственно помахал пультом.
– Приветствую, – произнес Суворин, разглядывая внушительный кровоподтек на его правой скуле.
В ответ Тамбовский нажал кнопку на пульте, и экран, вспыхнув, погас. Он положил пульт рядом, затем подтянул к себе правой рукой клавиатуру, лежавшую на постели возле него, и, не глядя, застучал по ней пальцами все той же правой руки. И Панкрат перевел взгляд на стоявший на прикроватной тумбочке монитор.
– Тебя ведь никто в задницу не толкал меня спасать? – появился на мониторе вопрос.
– Нет, – ответил, улыбнувшись, Панкрат. – А как твои дела?
– Шьют статью 33 часть 3 УК РФ.
– Я про здоровье, – уточнил Суворин.
По внешнему виду Тамбовского было видно, что операцию он пережил нормально.
– Сам видишь: солидная работа для страховой компании, – написал тот. – Пулю вынули, сердце бьется, двигаться пока нельзя и говорить не могу. Но жить буду.
– Что ж, тогда отдыхай, – посочувствовал Панкрат. – Я тебе апельсинового сока и фрукты привез, – он кивнул на пакет, который все еще держал в руках. Потом поставил его на стол. Достал пачку сока и, воткнув в нее соломинку, протянул Леонтию.
– Нет. Спасибо, – написал тот. – И времени на отдых нет.
– А что такое?
Панкрат пододвинул стул поближе к кровати и сел на него.
– Грифы, – набрал на клавиатуре Тамбовский.
– Это что-то из орнитологии? – на лице Суворина отразилось искреннее удивление.
– Ну да, – подтвердил Тамбовский. – Это птички такие, которые слетаются на трупы.
Заметив всевозрастающее любопытство на лице Суворина, он наконец перевел:
– Кое-кому мои люди сообщили, что я мертв. Но в сценаристах я не уверен.
Все время, пока Леонтий писал, он не сводил глаз с Суворина.
– Где это ты так быстро научился набирать? Слепым методом? – улыбнулся тот.
– В школе, – написал Тамбовский. – На спор с одной девчонкой. У нас тогда всего один комп был в кабинете у секретаря директора. Так я сторожу пять вечеров поллитровки таскал. И за пять ночей освоил.
– А на что спорили? – Суворин подмигнул ему.
– На секс без обязательств, – написал Тамбовский, и глаза его оживились.
– Ну и как?
– Никак. Девчонка оказалась истинной христианкой. За всю свою богобоязненную жизнь не произнесла ни одного нецензурного слова.
– Значит, обманула?
– Не совсем. Она потом за меня замуж вышла.
– Поздравляю! – рассмеялся Панкрат. – А что мне с вещами твоими делать?
– Попридержи, – ответил Тамбовский.
– Плохо живешь, если доверяешь первому встречному, – заметил Панкрат, которому совсем «не улыбалось» держать у себя, вероятнее всего, побывавшее в деле оружие и ключи непонятно от какого помещения.
– Справки я о тебе навел, – написал Леонтий и бросил на Суворина короткий взгляд. Потом продолжил: – Проверил, не «контролер» ли ты. Ты ведь единственный затормозил.
– И что из этого следует?
– Так мог поступить либо «контролер», либо очень порядочный человек. Вполне естественно, что мне стало любопытно, кто ты. Вот я и навел справки.
– И кто я по твоим справкам?
– Ты человек редкой порядочности и всего добиваешься собственными силами. Я тоже слежу за соблюдением закона. И в данной ситуации ты – тот самый «козырной туз», который мне послала судьба. А с судьбой я спорить не привык.
– А как насчет моего мнения? – усмехнулся Суворин.
– Ты – умный человек и наверняка понимаешь, что каждый должен нести свой крест.
Слегка опешив от такой наглости, Панкрат громко рассмеялся. И в палату тут же заглянул один из охранников.
Показав ему тыльную сторону ладони, что, вероятно, означало «Убирайся!», Тамбовский, не спуская глаз с Суворина, быстро набрал:
– Я тут кое на кого собираю «вещественные доказательства» и в делах твоих не очень осведомлен, но знаю точно, что кое-что в наших с тобой помыслах может сойтись.
– Я где-то слышал, что травмы головы развивают экстрасенсорные способности, – улыбнулся Панкрат, затем попросил: – Можно попроще?
– У тебя зуб на начальника оперативно-разыскной части УБОПа, – сообщил Леонтий. – И у меня на него зуб. Я тут материал насобирал, – с озабоченным видом сообщил он. – Хочу опубликовать большую серьезную статью.
– Я даже не знаю такого человека, – спокойно глядя на него, возразил Суворин. Потом несколько секунд помолчал, оценивающе глядя на лежавшего перед ним криминального авторитета, и вдруг спросил: – Отоев Игорь Валерьянович. Знаешь такого?
– Кто ж не знает эту падлу, – последовал ответ. – Он если жертву наметит, то все восемь мышечных пар на его морде срабатывают моментально.
– Как это? – удивился Панкрат.
– Как у крокодила, – последовал ответ. – Сила укуса больше тонны.
– Стало быть, и у тебя на него обида?
– Жизнь слишком коротка, чтобы хранить обиды, – сообщил Тамбовский. – Поэтому я их не храню, а разбираюсь с обидчиками сразу. Правда, в этот раз меня опередили.
Суворин ничего не сказал и просто сочувственно кивнул.
– Из надежных источников я узнал, что когда-то ты вывел на чистую воду одного армейского генерала, – написал Леонтий.
– Когда-то на Тверской и Садовой были чудесные липы, – с задумчивым видом ответил Панкрат. – А сейчас нет.
Тамбовский сначала хотел что-то написать в ответ, но потом глубоко задумался, закрыв глаза. Прошло минуты три, и пальцы его снова забегали по клавиатуре.
– Смелый ты мужик, а не боишься, что однажды убьют?
– Что было, то прошло, чего теперь бояться, – ответил Суворин.
– Отоеву человека прихлопнуть все равно что стакан коньяка заглотнуть, – предупредил Тамбовский. – Если ты у него на крючке или он у тебя – это неважно, потому что до следующего дня рождения ты все равно не доживешь.
– Убить меня сейчас значило бы для него половину успеха, – заметил Панкрат, пытаясь по взгляду Леонтия определить, знает ли тот что-либо о медальоне. – К тому же я не такой уж и беззащитный, – произнес он, чувствуя локтем барсетку, в которой лежал медальон.
– Каждый имеет право на необходимую самооборону, – согласился Тамбовский. – И если тебе однажды понадобится шквальный огонь, к твоим услугам будет АК-47.
