class="p1">— Да так… — туманно ответил Виктор. Но тут же нашел подходящий ответ: — Мы, понимаешь, сошлись с ней на марках.
— Чего-чего? — Хучрай будто не расслышал.
— Ну, марки, знаешь? Почтовые марки.
— А что — Гортензи на почте работала? — усмехнулся Хучрай.
— Нет, она филателистка, — пояснил Виктор.
— А-а, — сообразил наконец Хучрай. — Собирает, значит, эту почтовую хреновину?
— Да, и я тоже, — скромно сказал Виктор.
Хучрай только руками развел:
— Вот никогда бы не подумал, что на такое можно бабу подцепить…
— Ее — можно, — заверил Виктор.
— Эх, жаль, что я в свое время этого не знал, — посетовал Хучрай.
— А она у тебя снималась? — спросил Виктор.
— Какое там… — махнул Хучрай. — Это я ее пытался снять.
— Ну-ну? — заинтересовался Виктор. — И чем дело кончилось?
— Кукишем с маслом, — хмуро выразился Хучрай. — Она сказала твердое «нет». Дескать, я своего придурка Графова люблю…
— Так и сказала? — усмехнулся Виктор.
— Ну, не дословно же мне ее цитировать! — возмутился Хучрай. Тут ему что-то пришло в голову, и улыбка вновь заиграла на его лице. — Слушай, — он опять толкнул Виктора в бок, — а ты-то Графова не боишься?
— Чего мне его бояться? — фыркнул Виктор.
— Ну как же, ты ведь с его бабой крутишь. Лично я бы за такое убил.
«Знал бы ты, что это он хочет тебя убить, и — совсем за другое», — с усмешкой подумал Виктор.
Вслух же сказал Хучраю:
— Кроме тебя, об этом никто не в курсе. Так что, если Графов о чем и узнает, так только…
— По-твоему, я ему донесу? — с негодованием перебил Хучрай. — Ну, брат, — замотал он головой, — я после этого и знаться-то с тобой не хочу…
— Да перестань, перестань, — дружески заулыбался Виктор. — Я знаю, что ты на это не пойдешь…
— Вот именно, — все еще обиженно заметил Хучрай.
Виктор протянул ему руку на прощание, и тот пожал ее нарочито вяло.
Это был последний раз, когда Виктор видел Хучрая живым.
17
Через неделю Галина рассказала Виктору, что Герман попытался убить Хучрая.
«Ага, только попытался! — сразу подумал про себя Виктор. — Вот ты, голубушка, и попалась. На этот раз никакого совпадения не вышло, и от своей лжи тебе теперь не отвертеться…»
— А я что говорил! — весело заметил ей Виктор. — Не такой уж твой Герман и всемогущий. И у него, значит, бывают провалы.
— Это еще не провал, — заявила Галина.
— А что же?
— Хучрай в больнице, — пояснила она. — Возможно, оттуда он уже не выйдет.
«Может, и впрямь попал в больницу?» — подумал Виктор.
— Навестить его, что ли? — задумчиво изрек он вслух.
Галина тотчас побледнела:
— Зачем тебе это?
«Так-так, — понял Виктор, — она вовсе не хочет, чтобы я ее разоблачил. Стало быть, не так уж ей наплевать на мое о ней мнение…»
— Хучрай — мой друг, — немного приврал Виктор. — Отчего бы мне его не навестить?
— Почему же ты от меня это скрыл? — мрачно спросила Галина.
— Что именно?
— Что ты с ним дружишь.
Виктор пожал плечами:
— Я не думал, что это имеет для тебя значение.
— Как же не имеет, — возмутилась Галина, — если я тебе столько рассказывала о замысле Германа на его счет?
— Ну, а что я должен был сделать? — не понимал Виктор. — Когда ты заговорила о Хучрае, я должен был воскликнуть: «Ни слова больше! Он мой друг!» Так, что ли?
— Тебе просто надо было его об этом предупредить. А то как-то нехорошо получилось. Разве ты не видишь?
— Не вижу, — твердо сказал Виктор. — Если я дружу с Хучраем, это не значит, что я буду доверять ему чужие секреты…
— Даже касающиеся его самого? — хмыкнула Галина.
— Даже, — подтвердил Виктор.
— Странная дружба, — пробормотала девушка и впервые, как показалось Виктору, посмотрела на него с недоверием.
Виктор всерьез почувствовал себя несправедливо оскорбленным.
— Галя, Галя, — заговорил он, — да как ты можешь? С кем бы я ни дружил, самое святое для меня — это дружба именно с тобой! На этом фоне все прочие дружбы для меня — просто тьфу, прах, да и только!
Галина посмотрела на него внимательно и наконец смягчилась.
— Ладно, Витя, — с робкой улыбкой заметила она, — я тебе верю. Не обижайся.
— Пожалуйста, не надо больше подвергать сомнению… — проворчал Виктор.
— Не буду, не буду, — перебила Галина.
— Так как же твой Герман обошелся с нашим Хучраем? — спросил Виктор, рассчитывая, что в знак примирения Галина сейчас выложит ему все подробности.
Его ожидания оправдались. Галина поведала ему все, что знала сама. Только фамилии студентов, вовлеченных Германом в это дело, она никак не могла вспомнить.
— Существовали ли они вообще, эти студенты? — усмехнулся Виктор.
— Конечно, существовали, — с укором посмотрела на него Галина. — Герман не стал бы мне врать. А я бы не стала врать тебе.
— Но как же их звали?
Галина наморщила лоб:
— Нет, не вспомню… По-моему, Герман вообще об этом не говорил. Сам он называл их Растиньяк и Нусинген.
— Как-как? — переспросил Виктор.
— Ну, это в шутку просто, — пояснила Галина. — Это персонажи Бальзака.
— Вот, значит, кого твой Герман читает, — улыбнулся Виктор.
— А ты разве не читал? — удивленно спросила Галина.
— Читал когда-то, но мне не понравилось…
— Вот и нам с Германом не нравится… Как Герман справедливо заметил: «Хуже многословных французских писателей только наши графоманы-“секретари”. Но это же не значит, что нельзя иронически ссылаться на Бальзака или даже на Бабаевского… Знаешь, например, как Герман всегда называет Бондарчука? Тутаринов! Остроумно, не правда ли?
— Так Бондарчук ведь и играл Тутаринова… — недоуменно заметил Виктор, а про себя подумал: «И что здесь остроумного?»
— Вот именно! — весело воскликнула Галина. — Но только Герман додумался нарицательно прозвать его этой фамилией. Он еще иногда так шутит: «Незваный гость хуже Тутаринова»…
«Бог ты мой», — подумал Виктор. Ему опять показалось, что он спит и видит глупый сон. В последнее время это ощущение посещало его все чаще.
— Хорошо, — он решил сменить тему. — Так, значит, Хучрай так перепугался выходки Германа, что попал в больницу… Но ведь он очень запросто может оттуда выйти. А заодно всем расскажет о Германовой проделке…
— Не выйдет, — убежденно сказала Галина. — Герман позаботится, чтобы не вышел.
— Он что, придушит его там, в палате? — усмехнулся Виктор.
— Герман пока сам не знает, — убежденно ответила Галина. — Он полагается на импровизацию. Я тебе потом расскажу, как именно он в этом случае сымпровизирует.
— А студентов этих? — спросил Виктор. — Тоже какой-нибудь такой импровизацией укокошит?
— Их-то зачем? — не поняла Галина.
— Ну как же, они же свидетели…
— Свидетели — чего? — хмыкнула девушка. — Кинопроб? Они ведь убеждены, что участвовали в кинопробах.
— Да,
