— Там если кровь сдать надо, — спокойно заметил Асисяй. — Я сдам, и пацаны тоже. У Бека с Димкой одна группа. Четвертая. Повезло им, любая подходит, — улыбнулся он, смаргивая слезы.
— Я сейчас договорюсь, — кивнул Егоров. — Вроде этот хирург, что Саньку штопал, он здесь самый лучший. Вот подкинем ему еще работенки, — просипел он, набирая номер главного врача. — На Александре потренировался. Руки размял. Теперь Крепса нам собери, товарищ дорогой, — пробурчал он, ожидая ответа.
Асисяй вышел на крыльцо и вздохнул тяжело. По дорожкам и газонам гуляли жирные грачи, издалека смахивающие на запятые. Сестрички с бумагами или с чемоданчиками в руках бежали из корпуса в корпус. Перекрикивались друг с другом и снова неслись по своим делам по дорожкам больничного скверика. И этот монохромный пейзаж, похожий на лунный, резал по глазам, стоило только Славке представить истекающего кровью напарника. Он прекрасно понимал, ради чего, вернее, ради кого, вызвался Крепс штурмовать тот самый злосчастный дом. Догадывался, почему Димка первым бросился спасать заложника.
«Одна гнида решила грохнуть себе подобную, — сжал кулаки Асисяй. — Поубивали б друг друга! Мир бы чище стал! А так… из-за двух опарышей Крепс пострадал! Мать вашу за ногу!»
Он как зачарованный смотрел на желтый автомобиль реанимации с сиреной, несущийся по дороге и плавно затормозивший около крыльца. Увидел белое лицо Крепса, лежащего на носилках.
— Я с тобой, брат, — прошептал, подходя ближе и хватая раненого за руку. Крепс не пошевелился и глаза не открыл. Так и лежал колодой и даже не стонал. Посторонившись, Асисяй наблюдал, как его друга и напарника вкатывают в госпиталь.
«Выйдет ли живым и на своих ногах? — вздохнул Асисяй, все еще не веря в происходящее. — Вставай, Крепс! Вставай! — хотелось закричать от отчаяния. На глаза навернулись слезы, и Славка Лунин сморгнул их, снова уставившись на осточертевший сквер и бегающих по нему сестричек.
— Держись, Димка, — услышал он рядом голос Бека. Кирсанов подошел к носилкам. Поправил сползшую простыню и крепко сжал пальцы Димы Блинникова. — Мы тебя выцарапаем у старухи с косой, слышишь? Не вздумай сдаваться! Я тебя сам прибью, коли дашь слабину. Держись, Крепс. Мы еще повоюем.
Доктор, вот только что сообщивший Кирсанову о ребенке, вежливо оттер его в сторону.
— Потом поговорите, Сергей Юрьевич, — миролюбиво заметил он, вглядываясь в лицо собеседника.
— Сколько будет идти операция? Кровь нужна? — устало поинтересовался Кирсанов.
— Часа три, не меньше, — откликнулся доктор, поражаясь произошедшей перемене. Добродушный отец семейства, несколько минут назад щурящийся от слез радости и умиления, превратился в грозного генерала, кем он, собственно, и являлся, по большому счету. Доктор внезапно вспомнил, как, проходя мимо палаты Кирсановой, невзначай заглянул в широкое внутренне окно. Краем глаза заметил, как человек, сейчас испепеляющий его взглядом, корчил смешные рожи довольно улыбающейся жене.
— Мы надеемся на тебя, доктор, — проскрежетал Кирсанов. — Поставь нам Димку на ноги. Очень прошу.
— Сделаем все возможное, — отмахнулся стандартной фразой хирург.
— И невозможное тоже, — кивнул Кирсанов и, поймав взгляд помощника, прорычал: — Все, Слава, поехали!
— В контору? — уточнил Асисяй, еле поспевая за шефом.
— В какую на фиг контору, — криво усмехнулся Бек. — Едем в Яшневую. Хочу на месте оглядеться. Понять, что там произошло, мать вашу! — проворчал он, ударив по передней панели. — Позвони Бутлерову, он, кажется, штурмом командовал. Пусть доложит на месте, — мрачно бросил он и добавил: — Зачем только Крепс в самое пекло полез?! У него задача мою ж. пу охранять, а не заложников вытаскивать… — пробурчал зло.
— Так за ради тебя старался, Бек, — бросил Славка, выезжая на трассу. — Не дал уроду убить журналиста. А то бы опять всех собак повесили…
— Да знаю я, — отмахнулся Кирсанов. — Думаешь, недотумкал бы! Понял! Вот только собак этих можно раскидать в два счета… Лишь бы выкарабкался Крепс, — пробурчал он и задумчиво глянул на дорогу. — Интересно, ФСБ нас к расследованию допустит? Инфу какую-нибудь даст? — раздраженно пробормотал он и скривился, как от боли. — Все время забываю, что меня сняли, — хмыкнул небрежно. — Завтра у тебя, Славка, новая жизнь начнется. Новый командир, новый напарник…
— В гробу я их видал, — огрызнулся Асисяй и заметил осторожно: — Тебя никто не снимает, Бек. Командуй «Секирой» и дальше, — он покосился на чуть обалдевшего шефа и обронил с интересом: — А если б в отставку отправили, чем бы занялись, товарищ генерал?
— Путешествовать с Александрой Андреевной поехал бы, дом бы построил, — задумчиво пробормотал он, разглядывая показавшиеся впереди здания торгового центра, переливающиеся разноцветными вывесками. Он хотел было поделиться умопомрачительной новостью о будущем малыше, но вспомнил Санечкино напутствие:
— Пока никому не говори, Сережа. Пусть время хоть немного пройдет.
Он снова увидел радостный блеск в глазах жены, услышал ее шепот и, вспомнив, как она, слабая и беспомощная, погрозила ему пальцем, невольно улыбнулся.
— Да мало ли дел в свободной жизни, — вздохнул он. — Но что толку обсуждать, коли руководство передумало, — хмыкнул Кирсанов и добавил серьезно: — Нам бы, Слава, понять, почему пуля пробила броник.
— Бутлеров расскажет, — недовольно пробурчал Асисяй.
— Там пуля какая-то самодельная, со смещенным центром тяжести, — поморщился Кирсанов. — Мне Бутлеров доложил, когда я от Александры Андреевны вышел.
— Как она? — рискнул поинтересоваться Слава.
— Артерия слегка задета. Но уже подлатали. Санечка много крови потеряла, но держится молодцом. Так что боевая у меня генеральша, — усмехнулся невесело. — Прошла крещение огнем.
— Повезло с женой, Бек, — улыбнулся Славка.
— Тебе тоже, Асисяй, — довольно пробурчал Кирсанов и заметил напряженно: — Нам бы еще Крепса женить на хорошей девушке. Может, среди сестричек найдется такая.
— Да любая подойдет, лишь бы не эта Юля, — скривился Асисяй. — Вот уж точно. Ни пришей, ни пристегни!
— Да они вроде расстались, — хмыкнул Кирсанов. — Сейчас важнее Димку на ноги поставить. А потом ему и жену подберем. Нужно спросить у Александры Андреевны. Может, есть подружка какая…
— Было б хорошо, — кивнул Асисяй. Дальше беседа не клеилась. Каждый в душе понимал, что любые разговоры о женитьбе Крепса — обычный ничего не значащий треп. Пусть Димку соберут сначала, пусть встанет на ноги… Лишь бы выжил и не стал инвалидом. Ощущать себя беспомощным после того, как был суперменом… Врагу не пожелаешь!
До поворота на Яшневую мысли Бека с госпиталя постепенно перешли на жену. И Кирсанов снова задумался о ребенке, том маленьком комочке, что поселился в чреве Александры.
— Он размером с фасолину, — радостно прошептала жена. — У него уже есть ручки и ножки, представляешь?
«Нет! — хотелось заорать. Он не представлял. Как вообще зарождается жизнь из вонючей белой жижи? Как потом растет в утробе матери и появляется на свет человек? В этот раз Кирсанову хотелось знать все. Правильно ли развивается малыш, держать ладонь на Санькином животе, когда станет толкаться, присутствовать при родах и носить на руках маленького смешного мальчишку. Или дочку… — Я же с ума сойду, если девчонка», — мысленно охнул Кирсанов, представляя милую девочку с розовыми бантиками в темных, как у матери, кудряшках.
Но вот Асисяй уверенно свернул к деревне и, объезжая ямы, покатил по старой, давно не ремонтированной дороге.
В сумерках дом с зияющими пустотой разбитыми окнами и оторванной дверью показался Кирсанову зловещим. Именно так выглядело покинутое людьми жилье в горячих точках. Оно таило в себе двойную опасность. Там обычно прятался неприятель и мог запросто обстрелять отряд, или минировал вход. Сделаешь шаг и тут же предстанешь перед святым Петром.
Кирсанов поморщился, понимая, что Крепс, его верный помощник Димка, в любую минуту может оказаться около тех самых врат.
