— Чушь какая-то, — пробурчал про себя Бек. — Что общего у Резы и Поморова? Какие точки соприкосновения? Или за нами следили? А я, дурак, не заметил…
Поднеся ладонь к губам, он прокаркал в ответ Крепсу. Услышал, как с другой стороны леса несколько раз прокричали утки.
— Пацаны, — улыбнулся Кирсанов и уже приготовился напасть на наемников Резы, как с дороги послышались странные вопли. Бек прислушался и по отдельным словам с удивлением понял, что кто-то громко читает молитвы. Удивились и наемники. Принялись переговариваться между собой, озираться по сторонам. А хорошо поставленный баритон гулко восхвалял Аллаха посреди леса. Голос показался Кирсанову знакомым.
«Красный Перец? Откуда он здесь?» — только и успел подумать он, заметив, как в стане противника произошел разлад. И свистом объявив своим бойцам о начале операции, напал первым.
Крепс, услышав знакомый позывной, бросился вслед за командиром. Он видел, как из-за деревьев один за другим появляются бойцы «Секиры» и окружают горе-наемников в кольцо. Операция не заняла много времени. Одно дело вести войну с беззащитной женщиной. А с другой, попытаться оказать сопротивление спецназу. Заломив руку кому-то из наемников, Крепс довольно наблюдал, как командир лично разоружает противника. Один взмах ногой, одно движение корпусом и безоружный враг лежит мордой в снег. Крепс чувствовал радость, что снова в пусть в небольшом, но бою увидел Бека. Почувствовал его ярость и злость и снова испытал ни с чем несравнимую гордость, что служит под началом Кирсанова. Почувствовал к своему командиру искреннее благоговение и ощутил, как по груди разливается молчаливое восхищение.
«Мужи-и-ик! — ликуя протянул про себя Крепс, замечая как пристально и недовольно рассматривает поверженных врагов Бек.
— Вы на кого тут хвост поднять решили? Сейчас по самые яйца обкорнаю, — рыкнул он и, пнув ногой одного из поверженных бандитов, кинулся обратно в лес за Санькой. Кирсанов нашел ее сразу. Александра, казалось, спала, а на белом снегу разливалось красное пятно.
— Саня, Санечка, — опешив позвал Кирсанов и осторожно осмотрел жену.
— Бедро, твою мать! Как же так? — проскрежетал он растерянно и заорал на весь лес: — Крепс, Асисяй! Жгут немедленно!
Но его помощники и так уже спешили к нему. Димка на ходу вытаскивал из аптечки эластичный бинт, а Славка уже звонил кому-то и просил прислать скорую.
Трясущимися руками Бек лично перевязал Санькино бедро, перекручивая концы жгута через тонкую палочку. Он подумал было, что за многие годы службы проделывал эту немудреную операцию десятки раз. Приходилось даже извлекать пули. И никогда, ни при каких обстоятельствах конечности не тряслись и сердце не останавливалось только от мысли, что уже поздно. Кирсанов постарался не растерять остатки самообладания и, будто несмышленышу первого года службы, приказал самому себе думать о деле. Он бережно закутал жену в экстремальное одеяло и осторожно понес к выходу. Бек знал, что сзади плетется Крепс с Санькиной сумкой, а Славка уже бежит к Рэнджу и заводит двигатель. Видел краем глаза, как надевают наручники на бандитов, как один за другим подъезжают машины с красными крестами и полиция.
— В военный госпиталь, быстро! — велел он одному из врачей скорой помощи и, даже не озаботившись мнением доктора, вместе с женой вошел в салон машины. Осторожно положил Александру на носилки и приказал: — Гони немедленно…
— Тут вам не такси, уважаемый, — встрепенулся врач, а водитель покосился на суровое лицо незнакомца.
— Что? — не понял Бек, становясь на колени рядом с носилками и снова укрывая Санечку. — Повторите, пожалуйста! — проскрежетал он тихо, не поднимая головы.
— Я говорю, что нечего тут распоряжаться… — начал врач и неожиданно осекся, заметив как странный мужик, весь перепачканный кровью, поднимается ему навстречу.
— А-а-а, — протянул генерал и, подскочив, ухватил храброго доктора за шиворот. Прохрипел угрожающе: — Или ты сейчас четко выполняешь приказы и дорогой оформляешь всю макулатуру, или остаешься здесь. Я и без тебя уеду.
— Вы не посмеете, — опешил врач и попытался еще что-то сказать.
— Ты мне надоел, — прорычал Кирсанов и обратился к водителю: — Поехали, отец.
Старичок, кивая, завел двигатель, и доктор, будто опомнившись, всплеснул руками.
— Кто вы, вообще, такой? — недовольно пробурчал он.
— Муж этой женщины, — кивнул Бек на неподвижно лежавшую Александру. — Там огнестрел. Жгут я установил. Но, видимо, перебита артерия. Чем быстрее мы доставим ее в госпиталь, тем лучше.
— Слушаюсь, товарищ генерал, — пробормотал обалдело доктор, только сейчас заметив погоны на куртке. — Едем, Петрович.
Всю дорогу до Москвы, а потом и до госпиталя, Кирсанов думал, как удивительно устроена человеческая психика. Всего каких-то два часа назад его интересовала только служба, и приказ об отставке он воспринял как личное оскорбление. Зато теперь, держа обмякшую кисть жены, он просил ее очнуться и обещал все блага мира. Думал ли он в такой момент о должности или звании?
«Да клубись оно все конем», — мысленно ощерился Бек и, оглаживая белые, будто неживые Санькины пальцы просил и требовал одновременно. Умолял и приказывал:
— Санечка, проснись, девочка. Умоляю тебя! Шура, вставай! Кому говорю!
«Зачем мне карьера, звания и награды, если рядом не будет Александры? — в который раз у самого себя спросил он. — Как жить без нее и никогда больше не услышать ее протяжного «Сережа-а»? Что сказать сыну? Почему не уберег и как умудрился допустить».
В приемном покое госпиталя он напряженно следил, как носилки с женой катят по коридору. Слышал, как кто-то кричит о готовой операционной и требует взять по цито анализы. Замечал, как вокруг жены суетится персонал. И поцеловав тонкую Санькину руку, попросил любимую:
— Я жду тебя, Санечка. Поправляйся! Умоляю тебя!
Генрих Иванович Поморов считал себя практичным и находчивым человеком. Передав Фархаду точные сведения, куда поехали Шурка с Кирсановым, он вернулся домой и сразу же сел обедать.
— Котлетки с пюре, — потер Поморов ладони. — Как же хорошо, Люсенька! Можно и стопочку выпить. За успех, так сказать… Шурка теперь никуда не уйдет. Целая армия приехала ее ловить …
— Может, Гена, нам лучше уехать, — тихо пробормотала жена. Сейчас соберемся быстренько. И на вокзал. Только этого — она скосила глаза на подпол, — выпустить нужно.
— Ага, — кивнул он. — Еще чего! С ума сошла, что ли? Чтобы он нас выдал? Вот дурья башка, — проворчал он и, подскочив со стула, стремительно заходил по комнате. — Нужно уколоть что-нибудь из Ромкиных запасов, — задумчиво хмыкнул он. — И посадить на любую электричку. Пока приедет в Москву или в Тверь, напрочь забудет, кто он и что. А полиция наша, найдя в крови тяжелую наркоту, не придаст значения его показаниям.
— Умный ты, — мотнула головой Люся и уже наклонилась к сожителю, чтобы поцеловать его в потный широкий лоб, изрытый морщинами, когда в дверь постучали.
— Хозяева, — прокричал с крыльца участковый. — Откройте, пожалуйста!
— Не успели, — охнула Люся и кулем осела на стул.
— Быстро сработали, — скривился Поморов, доставая из-за горки охотничье ружье. — Держитесь, твари! — прохрипел он, вставляя патроны. — Живым не дамся!
Глава 21
Кирсанов умел ждать. Долгие годы службы приучили его к терпению и выносливости. И он всегда знал, что есть моменты, когда нужно наперекор всему броситься в рукопашную, и есть совершенно другие, когда приходиться затаиться в засаде, как бы ни сжимались кулаки и сердце ни стонало от боли и ярости. Заполнив какие-то бланки для формальности, Кирсанов тяжело опустился в первое попавшееся кресло и, вперив взгляд в высокие белые двери, вновь оказался в злополучном лесу, где чуть больше часа назад ранили Саньку. Несся по утоптанному снегу, прижимая к себе впавшую в забытье жену. Истово молился о ее спасении.
