– А как быть с адресом? И что за интерес к Марлен? А снимки пансиона?
– Это же все объяснено.
– Не вполне.
Вывести из отчаяния меня не удавалось. Перед глазами стояли Гизберт, Калли и отец, фотографии на дисплее и лицо Йоханна во сне. Разозлившись, я швырнула кофейную ложку в раковину. Ложка упала рядом.
– Ну почему мне так не везет с мужчинами?
– Кристина! – Доротея нагнулась и подняла ложку. – Ты ведешь себя так, словно тебе четырнадцать. Пусть даже Йоханн Тисс не самый белый и пушистый, но ты в любом случае провела с ним прекрасную ночь. Когда у тебя последний раз был секс? Два года назад? Самое время заняться этим снова.
Я не нашлась что ответить. Последний раз это случилось два с половиной года назад. Доротея поняла мое молчание как согласие.
– Вот видишь. Ты тут с нашими стариками совсем из ума выжила. Тисс – брачный аферист? Никогда не поверю! Поговори с ним, он такой сексуальный.
Может, Доротея и права, может, я и в самом деле заразилась от ГфМ и Хайнца, но все-таки Йоханн вел себя не как только что влюбившийся человек. По крайней мере не этого я от него ожидала.
В этот момент в окно постучала Марлен, Доротея открыла.
– Кристина здесь? Я везде ее ищу. А-а-а, вот ты где. Ты своими глазными каплями всю тушь размазала.
Доротея взглянула на меня.
– Каплями?
– Ну да, у нее же конъюнктивит, Хайнц добыл ей глазные капли, а что тут смешного? – Марлен остановилась, глядя на развеселившуюся Доротею. – Ну, не важно. Скажи, Кристина, ты знаешь, что Йоханн Тисс съезжает? Он расплатился и сказал, что перебирается в «Георгсхёе», и если ты захочешь, то сможешь найти его там.
– Забудь. – Гнева во мне было столько же, сколько и отчаяния. – Вот видишь, – повернулась я к Доротее.
Взгляд Марлен метался между нами.
– Мне кто-нибудь объяснит? А что там у Тисса с Калли и Хубертом?
Этого и я не знала.
– А что такое?
– Когда он стоял у стойки, под окном пробежали Калли с Хубертом, и он тут же отступил в тень.
Доротея ухмыльнулась:
– Все больше и больше походит на сумасшедший дом. Может, Калли был вооружен?
Я вспомнила, что говорил мне Йоханн.
– Калли следил за ним. В очередь с Гизбертом. Наверное, Йоханн не хотел с ним встречаться.
Доротея расхохоталась:
– Калли следил? Боже мой, у вас тут как на Диком Западе, я уже ничего не понимаю.
– Ну конечно, если голова забита Нильсом и есть возможность слинять на Юист.
Меня бесило, что Доротея так легко воспринимает крушение моей личной жизни.
– А теперь ты еще и смеешься.
Физиономия Доротеи повеселела еще больше.
– Ты права. Что ж, я вся к услугам вашего величества, могу выяснить то-се, там-сям пошпионить, могу даже приговор в исполнение привести, все, что пожелает ваше величество.
– Что здесь происходит? – Рядом с Марлен неожиданно возник папа и заглянул в окно. – Какое величество?
Доротея склонилась в поклоне.
– Ваше. Ваше величество, король Хайнц, и принца Гизберта, разумеется. Я тоже хочу охотиться за преступником.
– Это не смешно. Это мужское дело, и вам лучше не вмешиваться. Мы там закончили, можете начать уборку.
– Слушаюсь, мой Хайнц! Пойдем, Кристина, наведем красоту в этой сараюшке, отвлечемся.
Папа наклонился вперед.
– С глазами по-прежнему плохо?
Я поднялась и поставила чашку в раковину.
– Нет, папа, капли помогли, спасибо. Я сейчас приду.
Он поймал меня у входной двери и внимательно посмотрел в лицо.
– Но тебе все-таки грустно, да?
Я закусила губу и покачала головой.
– Если я что-то могу сделать…
Он робко улыбнулся. Хайнц никогда не навязывается.
– Я люблю тебя, папа.
Я поцеловала его в щеку и пошла мыть полы.
«Криминальное танго»
Р. Бендикс
Сидя в пляжном кресле и поджидая остальных, я рассматривала свои сморщившиеся от воды руки. Было почти восемь, мы все закончили, и в отличие от Марлен, Доротеи и Гезы никакого желания переодеться у меня не возникло. Сегодня был какой-то сумасшедший день. Еще утром жизнь казалась мне прекрасной, в обед появился Гизберт Разрушитель, и теперь все лежало в руинах. Йоханн съехал, я несчастна, девушки сочувствуют, а команда пенсионеров планирует отстрел любимого. Так что я прекраснейшим образом могу остаться в грязном. Мне теперь все равно.
Марлен, в чистых джинсах и белой футболке, с волосами, мокрыми после душа, села напротив меня.
– Чему я рада, так это тому, что мы все закончили. Мебель привезут рано утром, около восьми. А мне завтра придется съездить в банк, подругому не получается, но вы-то здесь будете. Я к половине девятого вернусь. Ты меня слушаешь?
– Что? – При слове «банк» мне опять вспомнился Йоханн. Если он банкир, конечно, может, и тут наврал. – Разумеется, я тебя слушаю. Завтра нам нужно в банк.
– Кристина!
А он мне врал? Вообще-то он всегда вел себя уклончиво. А влюбленные мужчины так себя не ведут.
– Да?
Марлен строго на меня посмотрела:
– Ты не слушаешь, витаешь где-то, и я догадываюсь где. Я кое-что тебе скажу, пока не появились наши «мальчики». Я не верю ни одному слову из этих глупостей. Йоханн Тисс славный парень. Может, он и решает сейчас какие-то свои проблемы, но они уж точно никак не связаны с богатыми старухами. Я, в конце концов, тоже кое-что понимаю в людях. Сама подумай, человек приехал в отпуск, а его вдруг начинают подозревать бог знает в чем, и, как в третьесортном кино, за ним неотступно ходят какие-то старики, я тебя умоляю. А потом и ты начинаешь вести себя по-дурацки. Мне кажется, он действительно в тебя втрескался…
– Кто втрескался? – Голос у папы был опасно дружелюбным.
Марлен улыбнулась:
– Это ты, Хайнц? По-моему, Гизберт втрескался в Кристину. Учитывая, как часто он здесь бывает…
Папа сел рядом со мной и довольно потер руки.
– Да, возможно, ты и права. Хотя его интересуют и другие вещи. Но мне тоже кажется, что он находит мою дочь симпатичной. Поэтому и хочет защитить ее от этого преступника.
В подтверждение своих слов он обнял меня за плечи.
– Скажи мне, Хайнц, – вкрадчиво начала Марлен, – а не может Гизберт объявить человека преступником просто потому, что тот нравится твоей дочери?
– Ах, ерунда. – Папа убрал руку. – Гизберту это совсем не нужно.
Я кашлянула, скрывая горький смешок. Марлен удрученно покачала головой и увидела, что во двор въезжает Гизберт. К его мопеду был прицеплен небольшой багажник, на котором стоял ящик с пивом.
– Во всяком случае, на этот раз он приехал не с пустыми руками. Обычно пьет на дармовщину.
– Марлен, – шикнул на нее папа, – чего я терпеть не могу, так это мелочных женщин. Ты еще ему спасибо скажешь за его услуги.
Он поднялся и пошел навстречу ГфМ. Марлен подалась вперед.
– Малыш Гизберт не сможет снять ящик с багажника, а у Хайнца – бедро. Интересно посмотреть.
Во двор въехал Калли, махнул нам и спрыгнул с велосипеда. Папа принял велосипед и аккуратно поставил его к стене.
– Калли, сними ящик с багажника, а я принесу бокалы. Гизберт, присаживайся.
Волосы Гизберта наэлектризовались под шлемом и, когда он снял его, зашевелились на ветру. Он выпятил грудь и с сияющим видом пошел к нам.
– Кристина, выглядишь прекрасно. Можно мне сесть?
– Хайнц сидит рядом с Кристиной. – Реакция у Марлен была быстрее моей. – Принеси себе складной стул из гаража.
Он ушел с надутым видом и вернулся с двумя стульями. Калли, уже приволокший ящик с пивом, его по-благодарил.
Папа вернулся в сопровождении Гезы, которая несла поднос с бокалами, и Хуберта с бутылками воды. Папа устроился рядом со мной в плетеном кресле и требовательно взглянул на Гезу.
– Нам нужна еще парочка складных стульев. А где Карстен? Опять не может наболтаться с Доротеей?
– Уже идут. – Геза расставила бокалы и сходила за стульями. – Я видела их у плотины. Вот и они.
– Добрый вечер. – Карстен постучал по столу и сел. – Нильс, принеси скамейку из пивной, со стульями получается не очень красиво. Ты ведь хорошо разбираешься в расстановке мебели. Доротея, садись рядом со мной. Калли поможет Нильсу.
Мне мучительно захотелось побыть одной. Посидеть на пляже, выкурить сигарету, посмотреть на море и подумать о своей несостоявшейся любви.
В этот момент папа подскочил, чуть не опрокинув плетеное кресло.
– Можно начинать? Мы ведь тут не веселиться собрались и не колбаски жарить.
– Вот именно! – поддержал папу Гизберт. – У нас есть миссия!
Калли откупорил бутылки с пивом и передал их дальше.
– А где фрау Клюпперсберг и фрау Вайдеманн-Цапек?
– Калли! – Доротея еще не осознала всю серьезность положения. – Ты же слышал, у нас тут не веселая вечеринка с колбасками.
Калли покраснел.
– Но я думал… они же хотели… кому-нибудь еще передать пиво?
Гизберт фон Майер откашлялся и встал. Расправил листок бумаги и обвел всех взглядом.
– Итак, все в сборе. Я хочу…
