Карстен коснулся одного из столов.
– Пожалуй, поеду с ними. Или я вам еще нужен? Нильс?
Нильс стоял бледный, не в силах вымолвить ни слова. За него ответила Марлен:
– Нет, Карстен, поезжай спокойно. И Калли, думаю, тоже. Онно, а ты мне еще нужен.
Как только эта четверка вместе с детьми покинула помещение, Марлен опустилась на скамейку рядом с Нильсом.
– Кристина, не будь Хайнц твоим отцом, а Хуберт – другом Теды, я бы точно сегодня совершила двойное убийство. Столы подковой! Они совсем спятили. Отличная помощь. И нам опять все начинать сначала.
– Этот в кепке хуже всех, – вставил Келлер.
– А вы – ябеда, – парировала я, все-таки «этот в кепке» мой отец. – Давайте сначала соберем упаковку. Вам же нужно забрать мусор с собой. Ну, начали!
Через полчаса объединенными усилиями весь полиэтилен был в фургоне. Господин Келлер обиженно подписал у Марлен накладные, забрал чаевые и отправился в порт со своей бригадой.
Нильс посмотрел им вслед.
– Эти деньги надо бы стребовать с тех, кто придумал подкову, – покачал он головой. – Вот бред!
Онно откашлялся:
– Попрошу уважения. Я по-прежнему считаю это хорошей идеей, так что, пожалуйста…
Марлен перевела дух.
– Нильс, где твой план? Спасибо. Значит, Кристина и Геза, вы расставляете левый ряд столов, Нильс и Доротея – правый, мы с Онно начнем сзади. Поехали!
Таща вместе с Гезой первый стол, я вспомнила, что уже больше часа не думала о Йоханне. И это вселило в меня мужество.
Когда половина пивной была обставлена по плану Нильса, Онно упал на стул и сложил на груди руки.
– Больше не могу. Я хочу есть. Уже первый час, а завтрака сегодня не было. Если не будет и обеда, я иду домой.
Он явно не собирался дискутировать по этому вопросу. Марлен взглянула на часы.
– Ну ладно. Сделаем перерыв. Я сварила чечевичную похлебку, через десять минут будем обедать. Геза, пойдешь со мной, поможешь накрыть на стол.
Онно отправился за ними следом, рисковать он не любил.
– Я начну есть и ждать никого не стану, – обернулся он к нам в дверях.
Нильс, Доротея и я перетащили еще три стола на нужное место.
– Ну, хватит, – огляделся Нильс. – Я тоже проголодался, идете со мной?
– Сейчас. – Я упала в кресло у камина. – Мне нужно пять минут посидеть.
– Отличная идея. – Доротея уселась на диван, стоявший напротив. – Мы придем попозже.
– Ну хорошо. Буду держать кулаки, чтобы Онно вам что-нибудь оставил. До скорого.
Я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Через секунду я услышала, как снаружи подъехал велосипед и раздался именно тот голос, какого мы и ждали.
– Вы где?
– У Калли, наверное, встроенный датчик, он всегда ему сообщает, где есть еда. Невероятно!
Доротея пошла ему навстречу. Калли уже стоял в дверях.
– Привет. Вы одни?
– Остальные в кухне, ждут, когда согреется суп.
Лицо Калли озарилось радостной улыбкой.
– Я думала, что ты с папой и Хубертом поехал смотреть чаек.
Я с трудом выбралась из кресла. После таскания мебели все болело.
Калли покраснел и смущенно почесал ладонь.
– Кое-что помешало… Мы с Карстеном… а Хайнц и Хуберт с детьми пошли дальше, к чайкам.
– Что помешало? И где Карстен?
– М-м-м… да. Гизберт… он хотел привлечь нас к слежке, но Хайнц сказал, что это занятие не для детей, поэтому начал следить я, а потом меня сменил Карстен, я так проголодался.
Доротея засмеялась:
– И сейчас следит Карстен? Так это он стащил мои солнечные очки? Они все время лежали на подоконнике, а потом исчезли. Ну и где же он теперь?
Калли пожал плечами:
– Понятия не имею. Во время моей смены Тисс сидел на пляже и читал. Было довольно скучно.
– Он был один? – Я должна была это спросить.
– Карстен?
– Нет, Йоханн Тисс.
– Да, поэтому и было так скучно. Может, Карстену повезет больше. Мне нужно немедленно что-нибудь съесть.
С этими словами он исчез. Мы с Доротеей смотрели, как он быстрыми шагами идет к пансиону. Доротея тяжело вздохнула:
– Меня начинает пугать этот уголовный розыск. Есть в этом что-то болезненное. Бедный Тисс. Куда бы он ни пошел, на пятки ему наступает какой-нибудь старикан в солнечных очках. – Она рассмеялась. – Ты только представь! На его месте я бы взбесилась.
Я уже хотела ответить, но тут заметила женщину, которая, приподнявшись на цыпочки, пыталась заглянуть в окно пансиона. Она показалась мне знакомой.
– Что она там делает? – толкнула я Доротею.
– Понятия не имею. Смотрит. Погоди, а это не…
Теперь и я ее узнала: это была дама с фотографий на мобильном Гизберта. Богатая старуха из отеля «Георгсхёе».
– Да, это она! – Доротея рванула вперед. – Предполагаемая жертва. Пойду и спрошу у нее, какое она имеет отношение к Йоханну Тиссу.
Она выбежала во двор и закричала:
– Эй, постойте!
Дама вздрогнула и посмотрела в нашу сторону. Увидев Доротею, она развернулась и припустила прочь. Доротея побежала за ней, но оглянулась на меня и не заметила, как из-за угла на своем мопеде выскочил Гизберт фон Майер.
И он ее сбил. Грохот вывел меня из оцепенения. В десятую долю секунды я оказалась на месте аварии. Доротея сидела на земле, обхватив колено, и гневно смотрела на Гизберта, который, стеная, выбрался из-под мопеда и снял шлем.
– Ты идиот! А-а-а! Как можно быть таким придурком?! Ну конечно, она ушла. Я тебе покажу, болван, я тебя засажу за причинение телесных повреждений! Черт побери, Кристина, как болит колено!
Гизберт присел рядом с ней и осторожно погладил пострадавшее место. Она ударила его по рукам.
– Не трогай меня, идиот! Сначала чуть не угробил, а теперь подлизываешься?!
Я коснулась ее спины, успокаивая:
– Ты можешь встать?
– Конечно… А-а-а-а!
Я подняла ее, она осторожно наступила на ногу и пошла, слегка прихрамывая. Гизберт остался сидеть. Мне стало его жалко.
– А ты в порядке?
Он мужественно тряхнул головой и поднялся с легким стоном.
– Ничего. Индейцы боли не боятся.
Вот таких комментариев я и опасалась.
Он осмотрел свой мопед.
– Но боюсь, проблема будет с техникой.
Доротея вспыхнула:
– Ты, индеец, не был бы ты «чайником», и аварии бы не случилось! Таких, как ты, вообще нельзя пускать за руль! И что ты здесь делал? Следил за клушами?
Он отряхнул брюки.
– Я действительно работал над расследованием нашего дела. Следил за жертвой, чтобы защитить ее. А ты мне все испортила. Большое спасибо!
– Что случилось? – крикнула Марлен, выходя из пансиона вместе с Онно и Калли. – Кто-нибудь пострадал?
Доротея нетерпеливо отмахнулась:
– Нет, только у Гизберта немного мозгов повылетало, но этого никто не заметит. У тебя есть пластырь заклеить мне колено?
Пока Марлен лечила Доротею, Калли с Онно осматривали поврежденный мопед Гизберта. Калли пошевелил рулем.
– Это «Геркулес», он выдержит. А царапины уберешь лаковым карандашом.
Гизберт погладил шлем.
– Досадно.
– А что ты бесишься? – Я услышала в голосе Онно злорадство. Он почему-то не любил островного писаку. – У моего младшего брата тоже был «Геркулес». Когда ему исполнилось шестнадцать. А у меня был настоящий мотоцикл, «Сузуки», вот.
Я отпихнула его в сторону.
– Онно! Пойдемте, мы же хотели поесть. И той женщины все равно уже нет.
– Я и говорю. – Вид у Гизберта был несчастный. – Все напрасно.
Вернулись Нильс и Марлен с заклеенной пластырем Доротеей. Она стрельнула в Гизберта еще одним ядовитым взглядом и заявила:
– Я иду есть.
Доротея демонстративно похромала вперед, а Гизберт выжидательно стоял на месте, пока Марлен ему не сказала:
– Пойдем, поешь с нами, все-таки это был шок.
С трагическим лицом он подчинился и, собрав, видимо, последние силы, поплелся следом.
Быстро пообедав, мы вернулись в пивную. Нильс с Онно тут же стащили первый стол из сложенных у стены, мы с Гезой – второй. Только Калли стоял в нерешительности.
– Ну, одному таскать – глупость. Я не хочу исцарапать дорогой стол.
Он ждал Марлен. Она сортировала бутылки с водой в ящиках и подняла голову.
– Сейчас присоединюсь. Гизберт, ты не мог бы пока помочь?
Тот с ужасом посмотрел на нее:
– У меня же была авария.
Марлен выронила из рук бутылку.
– Не верю своим ушам! Фон Майер, я быстро выхожу из себя.
– Господин фон Майер, пожалуйста, – медленно поднялся Гизберт. – И к тому же у меня нет времени. У меня дела. Калли, ты не думаешь, что тебе пора на смену? Хотя есть еще Хайнц. И Хуберт никого не выследил. Где они, кстати?
Калли опасливо посмотрел на Марлен, буравившую его грозным взглядом.
Вмешалась Доротея. То ли из-за боли в колене, то ли из-за злости на неосторожного водителя мопеда, но она грозно нависла над Гизбертом:
– А теперь послушай меня, мой милый! Ни Калли, ни Хайнц, Хуберт или Карстен, ни один из них больше не будет играть в твою дурацкую игру. Либо вы извиняетесь перед господином Тиссом, которого уже несколько дней преследуют чокнутые пенсионеры в солнечных очках и писаки, либо идете в полицию. Но до завтрашнего открытия пивной никто не желает слышать слов «брачный аферист». Дошло до твоих отшибленных мозгов или нет?
