Сели на песчаной косе, где уже стоял вездеход, способный передвигаться и в дюнах, а по бокам два дюжих парня прикрыли перчатками уши, чтобы не оглохнуть от рева мотора. Телохранители Дона, надо думать, стерегут, чтобы не удрал. Бена привезли в огромный дом викторианской эпохи, где был зал, обставленный на зависть всем, – тут знаменитость и отбывала свое заточение.
В первые занятия Бен все не мог избавиться от чувства, что перед ним просто капризный и несносный мозгляк. Все-то он жаловался – на питание, на трудные упражнения, на жену, которая про него и слышать не хочет. Осыпал проклятиями телохранителей, которые его бы одним движением по стене размазали бы, да руки у них связаны. Вот он и рад над ними поизголяться.
– Вот что, мистер Шлягер, вы давайте вкалывайте, как я вас прошу, а то так и будете брюхо впереди себя таскать.
Дон, передвигавшийся по бегущей дорожке со скоростью, оставлявшей и улитке шанс выиграть забег, не проронил ни слова, продолжая все так же меланхолично переступать с ноги на ногу.
– Вот что, я вас уговаривать не собираюсь. Пока мы занимаемся, команды отдаю я. И либо вы их будете выполнять, либо я отсюда сматываюсь прямо сейчас.
– Ага. Сматывайтесь. К такой-то матери, – Дон явно по горло сыт эспандерами и гантелями.
Не возмущаясь, не жалуясь, Бен придвинулся поближе и носком туфли врезал Дону по заднице.
Тот как куль повалился на пол. Охранники хохотали до слез.
– Вот что, ребята, – обратился к ним Бен, – вы бы вышли покурить. Нам тут надо кое о чем сокровенном перемолвиться.
Когда они скрылись за дверью, Бен сел рядом с тяжело отдувающимся Доном и спросил:
– Слушай, как ты таким говнюком заделался?
Он был готов к тому, что Дон кинется на него с кулаками, разорется, а у того только затрясся подбородок:
– Не заделался. Я всегда им был.
И тут его словно прорвало.
Дон был родом из Луизианы, из бедной семьи, папаша вечно пьяный валялся, на детей ему было начхать. Школа? Какая там к черту школа. Элвиса он с детства обожал. И все мечтал стать хоть чуточку на него похожим, жесты его запоминал, интонации, манеру; короче, в конце концов появился у него стиль под Элвиса Пресли, но не совсем как у Короля, что-то там и свое было, уникальное. А в это время Элвис делал для него самое главное, что мог сделать, копыта откинул, то есть. И про Дона стали говорить: «Принц рока становится новым Королем», – все так и кинулись на его концерты. Он сам не верил, что сделался настоящей звездой.
«Ну и ну, – думал Бен, – от него миллионы с ума сходят, а он вот сидит рядом со мной и соглашается, что он говнюк. Хотя вообще-то он ничего, просто корчит из себя какого-то кумира, решил, что звездам только так и надо себя вести».
– Понимаете меня, мистер Джекобс, правда понимаете?
– Можешь называть меня Бен.
В глазах Дона светилась благодарность.
– Так вот, Бен, эта Доуни была первой девушкой из хорошего общества, которая мне встретилась. И я ушам своим не верил, услышав от нее, что ладно, мол, выйдет она за меня, раз я так хочу.
Бен терпеливо выслушал все эти гимны бывшей жене, а Дон увлекался больше и больше, точно забыл, что совсем ведь недавно выволок ее голую из-под того комика, как там его?
– А сейчас она где? – полюбопытствовал Бен.
– В Палм-Бич уехала. У них там имение, у родителей ее, так на зиму они всегда туда ездят. – А взгляд-то какой жалобный. – Я так хочу, чтобы она ко мне вернулась.
– Это после той истории-то?
– Ага. Я наверное глупый, правда?
– Нет, ты просто любишь ее, а когда любишь, еще и не то можно выкинуть. Голова как будто кружится все время… или, наоборот, самое правильное тебе подсказывает. Не знаю.
– Да, жуткое дело, – кивнул Дон. – Но все равно, пусть она ко мне вернется.
– Ладно, Дон, но чтобы она вернулась, надо себя в норму привести, понял?
– Чего не понять.
– Тогда пошли, бери вон те гантели по десять килограммов, с ними будешь делать приседания.
Дон стал совсем послушным. Даже с увлечением за гантели эти схватился. Бену было приятно.
В перерыве Дон, обливаясь потом, подошел к своему инструктору и спросил:
– А сами-то вы любили когда-нибудь?
– Конечно, а как же? Я вот, сейчас влюблен, если хочешь знать.
– Сейчас? – Дон, видно, решил, что его разыгрывают.
– Не веришь, что ли? – Бен усмехнулся.
– Ну, сами понимаете… вы ведь овдовели, да?…опять же возраст… не знаю, старые люди, они вроде не влюбляются?
Бен промолчал. Как объяснишь Дону ли, кому угодно, что вот он старик, а влюблен, по уши влюблен, хотите верьте, хотите нет. Что ему скоро семьдесят, а ощущение такое, что к нему снова юность вернулась. Что совсем был уверен: в его годы просто физически ничего не может получиться, а вышло наоборот – у него и в молодости нечасто так получалось. Так-то вот! Это кто там сказанул: «Все поешь, все поешь, все поешь, а вдруг помрешь?» – ну, так ошибся мудрец этот, просто ни черта он в жизни не смыслил. Есть такая магическая зона, надо только мужества набраться и в нее войти, тогда все будет, как в пору юности, пусть тебе уже много лет. А в этой магической зоне времени нет и возраста нет, и немощи, и границ нет, которые не дает переступить природа. Слава Всевышнему, что эта зона существует!
Глава XV
Рон Майкелсон все шагал и шагал из угла в угол. «С ума сойти можно, – подумалось Милту. – Прямо как лев в клетке, а верней, гиена или куница, куда ему до льва, благородством и не пахнет». Они ждали в приемной дорогостоящей клиники на Ист-сайд, неподалеку от Уолл-стрит (официально она называлась пансионом, чтобы никаких разговоров о том, почему тут оказываются очень богатые люди, не велось), и Рон все расхаживал, перебирая четки. Опять новые. Разумеется, коричневые, других он у Рона не видел, а может, их только коричневыми и делают? К костюму вполне подходят, он тоже коричневый, солидный – пусть все видят, что тут затрачены деньги немалые.
Наконец, появился Таро Хасикава. Как всегда, со всей почтительностью отвесил им поклон.
– Благодарю вас за то, что проявляете такое внимание к здоровью моего отца, мистер Майкелсон, и вас, мистер Шульц. – Еще поклон, теперь в его сторону.
Рон неуклюже попытался сделать что-то аналогичное.
– Вы ведь понимаете, – сказал он, отдуваясь, – мы очень заинтересованы… нам очень хочется, чтобы здоровье вашего отца поскорее окрепло.
– Чрезвычайно вам признателен, мистер Майкелсон. Но все в руках докторов, будем ждать, что скажут они.
Рон улыбнулся, пожалуй, слишком уж снисходительно.
– Верю, что диагноз будет благоприятный, и тогда мы сможем довести до конца наши переговоры.
– Да-да, мистер Майкелсон, я понимаю, вы озабочены прежде всего результатами переговоров, – Хасикава закурил.
