— Она очень зла на тебя, — пояснила моя бывшая. — По разговору это хорошо ощущалось.
— А что хотела-то?
— Информацию. Все, что я о тебе знаю, просила рассказать. До мельчайших подробностей.
— Заплатила хорошо?
— Максим, как ты мог подумать…
— Вопрос все тот же.
— Очень, — мурлыкнула Майя. — И даже не торговалась. Я к чему — сдается мне, в самом скором времени она тебе такую козью рожу состроит, что мало не покажется.
— Значит, горе мне, — хмыкнул я. — Самое время брать руки в ноги и валить на год-другой из страны. Ты ведь к этому ведешь? Как тогда было сказано в ЗАГСе после развода? «Этот город для нас с тобой слишком тесен, Чарушин. Ты в нем лишний».
— Ой, ладно! — фыркнула Майя. — Я была зла на тебя, причем сильно. Вот зачем ты первым предложил развестись? Это должна была сделать я. Это мое священное право, понимаешь? А ты на него наплевал с высокой колокольни. Да еще и свою Гелечку-дурочку в ЗАГС притащил. Это вообще ни в какие ворота не лезет! Спишь с ней — спи. Но зачем меня дурой выставлять?
Чистая правда, почти так и было. «Почти» — потому что Гелю я тогда с собой взял совершенно из других соображений. Мы после ЗАГСа в налоговую ехать собирались, а в машине она не осталась из-за того, что там жутко пахло «незамерзайкой». Я в тот зимний день как раз ее залил, а она оказалась невероятно вонючей, даром что куплена была в приличном вроде магазине. В результате Геля отправилась со мной на процедуру расторжения брака, что и вызвало приступ жуткой злобы у Майи, усмотревшей в моем поступке жесткий троллинг.
Но да, косяка я урезал серьезного, сам потом до этого додумался. Да еще и Геля, которая мою бывшую не переваривала с самого начала, отличилась со своими улыбочками и рукой, которая как бы невзначай то и дело оказывалась на моем плече.
Кстати, после мы из-за моей помощницы еще несколько раз крепко ругались, поскольку Майя взялась ей вредить, причем нешуточно. В ход пошли порча, проклятия, а после и машина, которая как-то вечером Гелю чуть не сбила. В результате, когда я понял, что к гласу разума разгневанная бывшая прислушиваться не собирается, мне пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию в лице Ровнина, который объяснил ей, что так поступать нехорошо, и что если безобразия не прекратятся, то довольно быстро ее карьера в столице закончится. А то и не только здесь. Или вообще.
Хорошо, что он тогда до нее достучался. Потому что если нет, то мне бы пришлось переходить к куда более жестким доводам, а делать этого не хотелось. Все же совместное прошлое, пусть и не самое безоблачное, у нас имелось, и для меня это кое-что значило. Я не такое уж бесчувственное бревно, что бы она не говорила.
— Слушай, у меня нет ни малейшего желания обсуждать то, о чем было сто раз уже говорено, — устало сказал Майе я. — Предупредила? Спасибо. Тронут.
— Максим, если Дара на тебя всерьез насядет, то сам ты не управишься, — негромко и очень серьезно сказала Майя. — И твоя упертость тут выступит не как подмога, а препятствие. Тебе нужна будет поддержка, хочешь ты того или нет.
— Себя имеешь в виду? — уточнил я.
— Не скрою, рада буду когда-нибудь достигнуть такого уровня, чтобы на равных хлестаться с настолько матерой ведьмой, — в голосе Майи послышалась усмешка. — Но пока такой степени просветления я еще не достигла. Но есть те, кто готов оказать тебе поддержку, а при необходимости и защиту предоставить. Поверь, их слово кое-что значит в нашем мире. Даже Дара, при всей ее влиятельности, к нему прислушается.
— Звучит внушительно.
— Главное не то, как звучит, главное, что работает. Если хочешь, я могу договориться о встрече.
— А взамен что?
— Мне? Ничего. Будем считать, что это мой подарок на твой прошедший день рождения. Я ведь тебя так и не поздравила с ним.
Как же, не поздравила. Еще как поздравила. Позвонила в час ночи пьяная в хлам и наговорила гадостей, о чем наутро даже не вспомнила. Интересная особенность моей бывшей — когда степень опьянения достигает определенной метки, у нее память вырубается, и она, протрезвев, ничегошеньки не помнит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Потому, кстати, почти никогда спиртное и не пьет.
— С тобой мы всегда рассчитаемся. Эти серьезные дяди что взамен захотят?
— Без понятия. Но лишнего не запросят, ручаюсь. А если и запросят, то за все, что ты сделаешь сверх договора, тебе хорошо заплатят.
— Звучит вкусно, но — нет. Я как-нибудь сам. Но за заботу и доброту тебе спасибо. Нет, правда спасибо. Даже как-то не ожидал, что тебя мои проблемы могут тронуть за живое.
— Какой же ты осел, Чарушин, — вздохнула Майя. — И как хорошо, что я твою фамилию тогда не взяла. Просто тогда бы на меня наверняка проклятие тупости перешло.
— Плюс паспорт бы туда-сюда менять пришлось, — поддержал ее я.
— Идиот, — вздохнула бывшая. — Вот тоже — оно мне надо? Чего я за тебя впрягаюсь? Ведь знала, что ты как долбнем был, так им и остался.
На этой мажорной ноте, собственно, наш разговор и окончился, без всяких «пока» и «созвонимся». Типичная Майя Виллеруа во всей своей красе — вывалила на человека неприятные новости, наговорила ему гадостей, а после со счастливой улыбкой на лице отправилась спать.
Но и это не все. Штука в том, что в ее словах правды было от силы процентов тридцать. А, может, и меньше. И та относилась исключительно к нашему супружеству, Геле и тому, что она на самом деле считает меня долбнем.
Все остальное вранье, от первого до последнего слова.
Ей глубоко безразлично то, что я могу влипнуть в скверную историю. Напротив, она будет этому только рада и при случае, стой я над пропастью, меня еще и подтолкнет.
Свяжись с ней Дара, она без всякого гонорара ей бы все выложила, просто ради любви к искусству.
И она никогда бы не стала ради меня договариваться с третьими лицами ни о чем, особенно если те на самом деле обладают влиянием и силой.
А вот взять заказ на то, чтобы меня к этим самым третьим лицам доставить на тарелочке с голубой каемочкой, да еще так, что это не они меня о чем-то просить станут, а я их — это да. Это про Майю.
Так что наш с ней разговор — это просто пробный шар. Само собой, она и не надеялась на то, что все получится вот так просто, с первого захода. Нет, Майя просто прощупала почву и на всякий случай бросила в нее парочку зерен — ну как прорастут?
Но одно мне ясно точно — начался какой-то очень нездоровый движ, потому ухо надо держать востро. Ну и вопросов теперь появилась масса, а ответов на них пока у меня нет.
Например — как до Майи так быстро донеслась весточка про то, что некто Чарушин сотоварищи Даре нос натянул? Положим, о ней моей бывшей поведали те неведомые работодатели. А они откуда про это узнали? Дара рассказала? Сомневаюсь.
И кто они вообще такие? Зачем именно я им нужен?
Вот какая же все-таки стерва Майя! Всякий раз, как она в моей жизни появляется, все начинает сбоить и ломаться. Тьфу!
— Макс, долго тебя ждать? — в дверях кафе снова появилась Василиса — Кофе и хот-доги стынут! Или мне одной все это есть и пить?
Глава 14
Рабих, сумрачный, точно тучи, вставшие над Алайским хребтом, втащил в мой кабинет немаленьких размеров казан и, прямо скажем, довольно вызывающе бахнул его прямо на мой стол.
В принципе, мне следовало бы его тут же поставить на место, потому что если всякий встречный-поперечный будет вот так поступать, то никакого порядка не станет. Где «мое почтение, уважаемый Максим-ака»? Где «я выполнил то, что обещал»? Спасибо, что еще на кресло без разрешения не плюхнулся и ноги все на тот же стол не задрал.
Но при этом есть понимание, что после того, как здесь, в этом самом кабинете, я его крепко поломал неделю назад, а после еще и амулет забрал, мы и так с ним уже не друзья. Плюс стоит помнить и о дедушке Мансуре, с которым у моего должника, скорее всего, вышла немалая баталия за этот черный закопченный предмет кухонной утвари. Не исключено, что там без проклятия не обошлось, на которые гюль-ябаны мастера не хуже наших ведьм. А родственное проклятие — это, знаете ли, дело серьезное.
