Немного посидев вместе с детьми и попив горячего чая, Злата отправилась в комнату, где стояло старое зеркало в полный рост и начала создавать проход. Через какое-то время вернулся сторож и привёз на телеге деревенские продукты, которые закупил по списку лэры. Не в его интересах было болтать, что в имении появились жильцы, поэтому Злата надеялась, что слухи о ней поползут хотя бы не с первых дней.
Посмотрев, как живенько суетится молоденькая лэра, дедок пообещал навещать своих арендаторов каждый день и со спокойной душой оставил их обустраиваться дальше. Он побаивался, что лэре понадобится прислуга и тогда по городу поползут ненужные ему сплетки, а так, может всё и обойдётся.
Двухэтажный дом с летним водопроводом, с обустроенной ямой под туалет и одной печью не обещал лёгкой жизни. Но даже в нём были достоинства, которых не было в обычных деревенских домах: не было нужды выносить использованную воду; туалет хоть и примитивен, но максимально облагорожен и не надо бегать на улицу. А то, что печь одна, так если не жадничать на дровах, то, может, и ничего. И всё же первую ночь пришлось всем спать в одной кровати, чтобы не мёрзнуть.
Зеркальный проход работал, дракоши выклянчили себе доступ ко всем зеркальцам в доме, и теперь их любопытный глаз можно было ненароком заметить повсюду, где был хотя бы осколок и его коснулась Златина энергия. А вот Талейта не ночевала в квартире и царивший там беспорядок настораживал.
Маленькой семье требовалась одежда, посуда, игрушки, но приходилось ждать лэру. Она появилась в своей квартире лишь на третий день, исхудавшая, уставшая, и глаза её больше не отражали уверенность в том, что она хозяйка жизни.
— Тали, что случилось? — бросилась к зеркалу Злата, как только её позвали драконы.
Лэра зло усмехнулась и с наслаждением разлеглась на кровати.
— Можешь быть довольна! Меня избили и ограбили.
— Господи, чему же тут быть довольной? Разве что тому, что ты жива!
— Ты обо всё предупреждала, а мне казалось, что ты завистливая дура, а вышло, что дура — я.
— Талейта, но как? Где ты была?
— Была в больнице. Помнишь, я тебе рассказывала о моём новом знакомом, что обещал мне решить все мои затруднения, пророчил славу и баснословные доходы?
— Конечно, помню. Я тебе тогда ещё сказала, что не верю в такие чудеса, но от всей души желала бы, чтобы это была правда.
— Знаешь, я не сразу сообразила, что он организатор всего того, что случилось со мной, но в больнице рядом со мной лежали пятеро тёток, и они мне все разложили по полочкам, как проворачиваются такие дела. И можешь мне поверить, я заставлю его вернуть мне украденное, и он ответит за моё унижение!
— Тали, ты больше не маг! Ты одинокая девушка, у которой ещё есть, что взять. Не связывайся, живи дальше и береги то, что осталось.
— У меня ничего не осталось! Мои платья, драгоценности, они всё забрали!
— У тебя осталась жизнь и квартира, — тихо произнесла Злата.
— Я не позволю тому мерзавцу разбогатеть за мой счёт! — вскочила лэра.
— Тали, забудь, милая, не вспоминай и не признавайся, что у тебя были все те украшения. Ты искорёжишь себе жизнь! Что ты ответишь на вопрос в той же полиции, откуда они у тебя? Как ты докажешь, что они твои? Пойми, ты абсолютно беззащитна! Ты должна знать, помнить, что я пыталась найти управу на Владика, но поскольку я оставалась жива после его издевательств, то он выскальзывал как уж, а мне потом вновь угрожали, что покалечат.
— Я не могу оставить всё как есть! Я не ты! Я не мямля! И потом, на что я буду жить?!
Злата проглотила все обидные слова. Ей лучше, чем кому бы то ни было, известно, что нет силы в том, чтобы выплеснуть на другого свою злость; не показатель силы, когда действуешь на эмоциях или благодаря порыву. А вот каждый день, невзирая на настроение, на самочувствие, на обстоятельства, тащить взятые на себя обязательства, вот это уже что-то значит.
Ещё несколько лет назад Злата не выдержала бы тех забот, что на неё свалились. Она отступила бы, найдя себе оправдание, но не теперь. И слушая Талейту, она отчётливо понимала, что ради детей готова рисковать жизнью, а вот в лэрином случае лучше отступить, и это не слабость, а мудрость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты и раньше знала, что не можешь продать все свои ценности. Платья пригодны только для концертов, а украшения — только для тех случаев, когда ты уже поднялась бы в статусе и за тобой ходила бы охрана. Тали, не рискуй! Тебе судьба дала второй шанс пожить, так не испогань его!
— О каком втором шансе ты говоришь?
— Из-за твоего договора с Барути моя жизнь кончена…
— Мы говорили об этом, никто ещё не умер от нежелательной близости с мужчиной!
— Не надо, Тали, — попросила Злата, — не хочу об этом. Мне предстоят самые счастливые месяцы моей жизни, прежде чем я отдам сыновей генералу, и я не хочу омрачать их даже мыслями о том унижении, что меня ждёт. Я приму все меры, чтобы этого не случилось, и если придётся, то лучше умру, чем дам себя опозорить. Мои дети не должны меня стыдиться.
— Ты много думаешь — и всё не о том, — буркнула Талейта.
— Я думаю обо всём, но ты права, сейчас речь о тебе и о том, чтобы ты не губила свою жизнь, как сделала это здесь.
Лэра нахохлилась и отвернулась.
— Тали, ты хотела стать звездой, вот и иди к своей цели. Стань успешной, богатой, сильной, а потом найдёшь обманувшего тебя мерзавца и накажешь его. Отследишь свои драгоценности и законно купишь их. Сейчас ты уязвима! Смири свою гордость, она тебе только мешает.
— Я не знаю! Когда ты так говоришь, то кажется, что всё просто, но я уже поняла, что все двери закрыты для меня.
— Неправда. Закрыто то, что тебе хотелось бы, но редко когда удаётся сразу взлететь на вершину. Начинай с малого, присматривайся, обживайся и соображай. На твоей стороне время. У тебя же есть ещё артефакты с энергией?
— Один. Второй я использовала для лечения.
Злата с Талейтой долго разговаривали. Благородной лэре надо было выговориться, успокоиться, осознать все те разговоры, что она вела в больнице, подумать над словами Златы, и ещё раз пересмотреть всё то, что с ней случилось. Ведя беседу, лэра перекидывала через зеркальный проход оставленные у неё на хранении вещи. На них воры не позарились, лишь разбросали по полу, а для Златы всё это было бесценно.
Уже утром следующего дня мальчишки проснулись словно в другом доме: Злата переложила их спящими на мягонькие свежезастеленные постели. На стульях ребят ждала новая одежда, а из кухни доносились волшебные запахи готовящейся еды. Выбегая из своей комнаты, они увидели, что в гостиной расставлены привычные вещицы, на окнах висят знакомые портьеры, а пледы закрывают выцветшие от времени диваны.
Завтрак стоял на кухонном столе, а на плите булькали кастрюльки с будущим обедом и ужином. За ночь дом слегка выстывал, и по утрам разумнее было кормить детей в тёплой кухне. Уже к полудню довольная Злата отставила в сторону готовый обед и ужин, навела порядок, и вместе с детьми выбежала на улицу.
Вокруг была красотища! Тишина, белый нетронутый снег, красивые птички на деревьях и только вид излишне быстро вытянувшегося во время пути Иржи вызывал тяжёлый вздох. Сейчас ему обновлённая ещё в столице зимняя одежда впору, но если он продолжит расти с той же скоростью, то до конца зимы ему её не хватит.
— Так, мои котятки, берём лопаты и расчищаем снег вокруг дома! — скомандовала Злата, не давая засиживаться мальчишкам.
Немного потрудившись, они увлеклись игрой в снежки. Набегавшись и вывалившись в сугробах, вернулись в тёплый дом обедать. Потом у них по плану были уроки магии по записям учителя, дневной сон, полдник; пока не стемнело — снова гуляли, ели, играли в доме. Тихое, уютное счастье и покой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Иржи, сил моих нет носить эти дрова в дом! Давай поколдуем над ними?
— Но как?
— Помнишь, лэр Гьяси учил тебя уменьшать вес предметов?
— Да, мама, только моей силы не хватит.
— Ты следи, чтобы я ничего не напутала, а я свою вложу.
