Тесс боролась с желанием с ним поспорить.
Он снова поцеловал ее. И опять. Глубокие, основательные поцелуи так возбуждали, что она просто ими упивалась. Грудь Иена была обнажена, но он все еще не снял джинсы. Тесс же все еще не сняла платье. Его рука нашла свое место под ее коленом. Ну наконец-то. Но даже сейчас Иен не спешил, продвигаясь медленно. Он нашел ее ключицу. Поцеловал горло. Замер, когда понял, что на Тесс нет нижнего белья.
Она была влажная. Как стыдно. Но он, похоже, ничего не имел против. Тесс выгнула шею. Ее бедра раздвинулись.
Иен прикоснулся к ней. В самом центре. Только легчайшие ласки. Потом глубже. Тверже. Быстрее. Тесс распалась на куски.
Иен едва дал ей время прийти в себя, как снова к ней прикоснулся. У нее сбилось дыхание, и она снова разбилась вдребезги.
Тесс нужен был он весь. Придется заполучить. Она уперлась руками ему в грудь и очутилась сверху. Дотянулась до молнии на джинсах. Почувствовала, что там под ними. Большое и возбужденное.
Иен схватил ее за руки, прежде чем она успела расстегнуть молнию. Тесс потрясенно посмотрела на него и увидела, как тревожно напряглись углы его рта. Обладая обостренным чутьем, она смогла угадать его мысли и прошептала:
— Это не имеет никакого отношения к завтрашнему дню.
— Господи, как бы хотелось, чтобы этого не случилось.
Он поднялся с пола и направился к входной двери.
— Куда ты?
— Наружу.
— Почему?
— Угадай.
— Ой…
Тесс хотела сказать ему, что нет нужды. Что она позаботится об этом. Позаботится о нем. Но дверь уже закрылась. По-прежнему обнаженный по пояс, Иен вышел в холодную апрельскую ночь.
***
Тесс не смогла бы вынести неловкости, увидев его по возвращении, поэтому трусливо ретировалась в свою комнату. Что она могла сказать, зная, что он прав? Как могла сегодняшняя ночь не быть связана с тем, что случится завтра? Несмотря на внешнюю грубость, Иен был человеком чести. Прямо сейчас она ненавидела эту его черту.
Тесс слышала, как он вернулся, когда снимала безнадежно помятое платье, которое больше никогда не наденет. Слабый звук текущей воды доносился из ванной на первом этаже. Иен заставил ее на время забыть о Рен, но это волшебное бегство от реальности закончилось. Деннинги не обращались за советом. Они не умоляли ее забрать от них кричащего ребенка. Джефф и Дайана Деннинг влюбились в Рен, как только ее увидели. Именно это Тесс понимала слишком хорошо.
***
На следующее утро, приняв душ и одевшись, она даже накрасилась, чтобы встретить день во всеоружии. Едва ли было семь часов, когда она закончила, а Деннинги не ожидались раньше десяти. Она спустилась вниз. Дверь в спальню-пещеру была слегка приоткрыта. Не заглядывая внутрь, Тесс уже знала, что там пусто. Пропала энергия, которая в присутствии Иена заряжала дом.
Тесс взглянула на школьные часы. Что ей делать наедине с собой следующие три часа? Она была слишком взволнована, чтобы читать, и сошла бы с ума, если бы осталась дома, поэтому надела кроссовки, накинула ветровку и вышла.
Ей требовалось танцевать, чтобы избавиться от грохочущего внутри смятения, она было направилась к хижине, но развернулась и пошла в противоположном направлении. В тот последний раз, когда она поднималась к разрушенной церкви, на руках у нее была Рен. На этот раз она шла одна.
Иен был там, на туманном лугу. Тесс проскользнула за деревья. Мощь в его позе завораживала. Его руки двигались в размеренных толчках, затем в игру вступили ноги. На нем были только футболка и серые шорты. Даже из своего укрытия Тесс могла видеть мускулатуру его икр, мощь его бедер.
Она шпионила за ним, словно пятнадцатилетняя девочка, которая таилась в кустах в надежде увидеть предмет своей юной влюбленности. Хватит. Тесс сунула руки в карманы ветровки и вышла на солнечный свет.
Иен так увлекся своей тренировкой, что потребовалось несколько мгновений, прежде чем он заметил Тесс. В качестве пункта наблюдения она выбрала самый плоский пень. Иен потерял ритм. Снова поймал. Но продолжал недолго. Вытерев лоб рукавом футболки, он подошел к ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тесс была взрослой женщиной, и играть краснеющую девственницу ей не пристало.
— Очень хорошо, мистер Норт. Вам следует взимать плату за вход.
— Что тебе нужно?
Он не сказал это грубо. Скорее осторожно.
— Просто избежать ужасной неловкости наутро после. Не то чтобы у нас действительно наступило такое следующее утро. С тех пор, как кто-то струсил.
Она не собиралась так дерзить, но само напрашивалось.
— Я не струсил!
— Не одурачишь меня.
Темная бровь изогнулась.
— Не стоит так собой гордиться.
— В отличие от тебя, я получила то, что хотела.
Наглость подарила ощущение, словно она раскопала в себе другую женщину, которая всегда жила у нее в голове.
К сожалению, Иен не разделял эту высокую самооценку.
— Я, должно быть, сошел с ума.
— Играть в человека чести — настоящий отстой, правда?
— Господи, Тесс…
— Кстати об Иисусе. А поскольку мы практически в церкви… Я знаю, что должна простить тебя за то, что ты не поделился своими благами. — Она сделала вид, что задумалась. — Но нет. Не выйдет.
Он ухмыльнулся.
— Ты единственная в своем роде, Тесс Хартсонг.
Эта ухмылка растопила ее. Вот как он выглядел бы, если бы вырос в другой семье, без всего того детского багажа, который, как ему казалось, он оставил в прошлом, но который все еще носил с собой, как спящего слона. Отец, который оскорблял его, но куда хуже… Мать, которая недостаточно любила его, чтобы уберечь от зла.
— Как долго ты этим занимаешься, чем бы это ни было?
— В основном тхэквондо. Около десяти лет. Еще я практикуюсь в захолустном додзё в Вэлли-Сити.
— Так вот где ты пропадаешь. — Вэлли-Сити находился примерно в пятнадцати милях отсюда, городок лишь ненамного больше Темпеста. Она кивнула на его рюкзак. — У тебя есть с собой альбом для рисования?
— Конечно.
— Нарисуй что-нибудь для меня. Что-нибудь, только не меня. — Она показала. — Это окно, к примеру. То, увитое виноградными лозами.
Иен посмотрел на место, которое она указала, на узкое боковое окно с остроконечной аркой. Стекла не было, а оставшиеся деревянные части решетки свисали под странными углами.
Потом пожал плечами и пошел за альбомом.
— Не забудь подписать, когда закончишь, — крикнула она ему вслед.
— Все еще разрабатываешь стратегию продаж на eBay?
— Женщина должна каким-то образом планировать выход на пенсию.
Иен фыркнул и направился к ней.
— Уступи-ка мне свой пень.
Тесс встала и отошла, давая ему возможность поработать. Пока он рисовал, она обошла церковь сквозь бурьян и направилась к ручью, который бежал за зданием. Большая часть некогда белой краски церкви отслоилась, обнажив изъеденное непогодой дерево. Она представила себе голоса пятидесятников, говорящих за этими стенами на неведомых им языках. Верующих, входящих в бурлящие воды Пурхауз Крик, чтобы креститься Святым Духом.
Она размышляла над их абсолютной уверенностью в том, что каждое слово в Библии истина. Над их способностью отвергать многовековые устные традиции, существовавшие до того, как слово из Священного Писания было записано. Как утешительно иметь такую сильную веру, но она предпочла более всеобъемлющую разновидность христианства. Тем не менее, Тесс чувствовала родство с этими пятидесятниками. Разве они не верили в спонтанный танец?
Она нашла пучок высокой травы и сплела косичку. Когда попыталась закрепить ее на запястье, Иен крикнул с пня:
— Все готово.
Тесс бросила косичку и подошла посмотреть.
— О боже…
Она не знала, чего ожидала, но не такое изысканное исполнение. Окно и виноградные лозы были выписаны с такой безупречной детальностью, что напоминали средневековую гравюру. А в окошке стоял…
