Тесс заговорила так твердо, как могла.
— Единственная причина, по которой наши планы расплывчаты, состоит в том, что у нас не было причин торопиться. До сих пор.
Она не могла смотреть на Иена. Выдал ли он ее в этот момент?
Джефф повернулся к нему.
— После вашего первого телефонного звонка я еще немного покопался. В вашей биографии указано, что вы вовсю развлекались, когда вам было немного за двадцать.
— Развлекался — мягко сказано, — категорично сказал Иен. — Моя семья отреклась от меня. Я чересчур много пил, употреблял наркотики и жил на улице. Я не мог работать, и меня не заботило ничего, кроме как оставлять свой след на любой плоской поверхности, привлекавшей мое внимание.
— У тебя была пародия на семью! — заявила Тесс. — Счастье, что ты от них ушел.
Джефф и глазом не моргнул, услышав самооценку Иена.
— Меня восхищают люди, который признают свои ошибки. И вы наверняка восполнили это не только своей карьерой, но и своей благотворительной деятельностью.
«Какая еще благотворительная деятельность?» — про себя удивилась Тесс.
Иен отмахнулся.
— Никакой работы по этому поводу. Выписывать чеки легко, вряд ли это показатель сильной личности.
— Вы слишком скромничаете, — возразил Джефф. — А как насчет времени — не говоря уже о деньгах — которое вы проводите в этих общественных художественных центрах?
Еще одна вещь, о которой Тесс не знала.
Иен нахмурился.
— Всякий раз, когда сокращают бюджет, всегда первым делом нацеливаются на искусство. Более чем недальновидно, учитывая, что порой оно единственное спасение для детей в кризисной ситуации.
— Все это похвально, но Интернет не может сказать нам самое важное. — Дайана посмотрела на свою внучку, спящую в объятиях Тесс. — Мы знаем, как Тесс относится к Рен, но что насчет вас?
— Иен любит Рен, — опередила Тесс. — Он сделал бы для нее все. Он просто более скрывает свои чувства. — Она повернулась к нему, молча умоляя. — Вы не могли бы найти лучшего отца.
Его глаза встретились с ее собственными. Вот оно. Он не мог больше уклоняться. Конечно же, Иен встал из-за стола и поднялся наверх. Бросая ее. Бросая Рен.
Все было кончено. С него было достаточно. Тесс сморгнула. Сглотнула. Приложила Рен к плечу, не глядя на Дайану и Джеффа.
Она услышала, как Дайана звякнула вилкой, положив ее на тарелку. Джефф откашлялся. Рен пискнула во сне. А потом шаги по лестнице, когда вернулся Иен.
Он принес один из своих альбомов для рисования. Поставил его на стол перед ними и открыл карандашный рисунок Рен, спящей на руках Тесс. Потом перешел на следующую страницу. Рен воет. Другая страница. Рен зевает. Были изучены ее ушки-ракушки и ее рот, напоминающий лепестки орхидеи, с пухлой верхней губой. Один рисунок за другим — каждый изящнее, утонченнее предыдущего, и ни один из них нельзя было бы нарисовать с помощью баллончика или малярного валика.
У Тесс защипало глаза. Она понятия не имела, что Иен этим занимался.
— О, боже… — Рука Дайаны взлетела к щеке, и у нее перехватило горло. — Это… Они милые.
На этот раз Джефф, казалось, не смог найти слов, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— Думаю, вот ответ на твой вопрос, Дайана.
Рука Дайаны задержалась на странице, где был виден похожий на перышко хохолок Рен. Она смотрела на всех, явно обеспокоенная.
— Люди могут оставаться помолвленными годами. Так происходит сплошь и рядом. Нам… мне нужно знать, что вы настроены на долгий путь. Что у Рен будут родители.
— Мы говорим, как парочка старых зануд, правда? — сказал Джефф.
Дайана отмахнулась от примирительного смешка мужа.
— Я не извиняюсь, просто не собираюсь тратить остаток своей жизни, беспокоясь о том, что у Тесс появится вереница жестоких парней.
Тесс приподняла подбородок.
— У меня нет привычки окружать себя жестокими мужчинами!
— Одного хватит, — уточнила Дайана. — Да сгниет он в аду.
— А что насчет Иена? — воскликнула Тесс. — Откуда вы знаете, что наедине он не раздает мне пощечины или, скажем, не вынашивает больную одержимость маленькими девочками?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А он такой?
Тесс не имела права обижаться, так как именно она подняла этот вопрос.
— Конечно нет!
— И я так не думаю, — согласилась Дайана. — Когда дело касается свиней, у меня исключительно хороший нюх. Даже на самых респектабельных.
— Она знает, — подтвердил Джефф. — Вот, к примеру, местный судья. Один из самых важных людей в городе, но именно Дайана его раскусила.
Она отмахнулась от него.
— Это тут ни при чем. Мне нужно знать, что у вас серьезные отношения.
Иен сунул альбом под мышку.
— Это между мной и Тесс, — твердо сказал он.
— Иен советует нам не вмешиваться, — поделился Джефф.
Но бабушка-тигрица ничего не хотела знать.
— А я говорю им обоим… Я позабочусь о том, чтобы Саймон не отказался от своих родительских прав, пока не буду уверена, что моя внучка действительно защищена.
Тесс прижала Рен ближе.
— Я бы отдала за нее жизнь.
Дайана опустила глаза.
— Наверняка моя мать думала также.
— В том, что вы требуете, нет необходимости, — возразила Тесс.
— Несправедливо, да, — сказала Дайана. — Нет, необходимо.
Тесс проиграла. Не только битву, но и войну.
— Ничем не могу помочь.
— Тогда у нас есть ответ, — тихо сказала Дайана.
— Постойте. — Джефф обнял жену за плечи. — Дайана, мы хотели посетить Эшвилл, а до него всего пара часов езды. Давай оставим их в покое на день-другой, чтобы все обсудить. — Он посмотрел на Тесс. — Обещаю, мы сделаем перемены для Рен настолько легкими, насколько это возможно.
Дайана коснулась руки мужа и посмотрела на внучку.
— Вы не единственная, кто отдал бы свою жизнь за нее, Тесс.
***
Деннинги предлагали Тесс короткую отсрочку. Иен, как и ожидалось, ушел в лес, как только они уехали, бормоча на ходу что-то о тишине и покое. Тесс накормила Рен, сменила памперс, пытаясь не думать — не чувствовать — но это было невозможно. Дайана и Джефф были одними из самых порядочных людей с благими намерениями, которых она когда-либо знала, и неправильно ненавидеть их так, как она сейчас. Что касается Иена… Он вел себя благородно — более чем благородно. То, что Тесс требовала от него, было совершенно необоснованным, и она не имела права обвинять его в отказе. Нет права винить кого-либо из них. Но она не могла не винить.
***
Иена уже не было, когда она спустилась на следующее утро, но его «лендкрузер» стоял снаружи, так что, по крайней мере, он не сбежал на Манхэттен. Когда Тесс закончила кормить Рен, то услышала стук в дверь. Деннинги уже вернулись? Или явились еще какие подростки? Она не могла ни с кем иметь дела сейчас, но совесть не позволяла игнорировать стук. Она сунула Рен в слинг и пошла открывать.
С другой стороны двери стояла худая, как швабра, женщина с короткими с проседью волосами. В возрасте от сорока до шестидесяти. У нее была грубая обветренная кожа человека, который заработал себе морщины на свежем воздухе. В отличие от Ребекки Элдридж, женщина, казалось, была частью этих гор на протяжении многих поколений.
— Извините, что беспокою вас, миссус. Меня зовут Сара Чилдерс, а мой муж Дюк — вон он там в грузовике — сегодня утром ручным буром сильно порезал руку. Я слышала, вы помогли Элдриджам, когда их малыш поранил ногу, и я была бы вам очень признательна, если бы вы взглянули на Дюка.
Тесс начала было говорить все, что ей требовалось, — что она не врач, у нее практически нет медицинских принадлежностей и нет сертификата на практику какой-либо медицинской деятельности в Теннесси, но женщина уже сосредоточилась на Рен.
— Да благословит Бог Америку, разве она не сладкий пирожок? — Она прижала загорелую руку к щеке. — Дюк зол на меня, как шершень, потому что сама я не зашила бы ему руку.
