и тем самым устранить несчастье.
Ход камланий примерно схож для всех их типов, для всех вариантов недостачи. Первый блок — начало противодействия: приглашение шамана, призыв им духов-помощников, определение причины несчастья, узнавание имени разгневанного божества или духа-вредителя, выяснение необходимых даров и жертв и приготовление их. Второй блок — посредничество, заключающееся во взаимодействии шамана с обитателями иных миров: путешествие шамана, достижение им целей — добывание «там» ценности для людей либо отправка «туда» ценности для духов (духа болезни, души умершего). Наконец, третий блок — заключительный, он состоит в собственно ликвидации недостачи (передача людям добытой ценности — промысловой удачи, души младенца или больного и так далее; подтверждение, что ценности духов отправлены им), гадании о дальнейших событиях и сроках выздоровления, роспуске духов-помощников и одаривании шамана.
В первом и третьем блоках камлания шаман общается с духами-помощниками и присутствующими людьми, здесь мы в основном и видим вышеописанные элементы магии. А вот второй блок полностью выявляет коммуникативную природу шаманского ритуала: шаман в песнопении описывает свое общение с обитателями Верхнего и Нижнего миров в соответствии с одной из своих тактик — как он упрашивает кого-то из божеств и духов, угрожает другим и договаривается об обмене с третьими. Все эти переговоры и окружающие их обстоятельства становятся известны присутствующим из песнопений шамана.
Рассказ якута Ивана Алексеева, 1925
Сиэллээх-Есюргю состарился, жене его было уже шестьдесят лет, и она ни разу не рожала. Однажды приехали к ним два шамана и остались ночевать. Разговорились: хозяева между прочим говорят, что вот до старости лет не имеют детей. Легли спать. Утром один из шаманов говорит: «Я видел сон, который предвещает вам рождение ребенка». Узнав, что они — шаманы, хозяева попросили их совершить моление богам о даровании им ребенка. Те согласились, сказав: «Да, раньше, бывало, мы испрашивали своим молением ребенка!» Совершив моление, они спустились к Айыысыт (богиня родов), но получили отказ. Во время священнодействия главный шаман в своих песнях стал печалиться и сказал: «Имел я обыкновение совершать моление к духу, наводящему облака!» Домохозяева снова попросили совершить моление к этому духу. Согласились и прокамлали целые сутки — ночь и день, совершив путешествие к Сююлэр-Былыт-Тёрдюгэр (богу грома и дождя). <…> Это божество вняло молениям шаманов и обещало даровать двух сыновей, первому просило дать имя Чохух, а второму — Сююлэ-Багдарыын, «Дарованный от источника проливных дождей (облаков)». «Этого нашего младшего сына пусть не задевают ни соломинкой и ни ветками тальника!» — так сказало божество через уста шаманов. С этими словами, чтобы вселить душу дарованного ребенка, они причитали над головой старухи: «Бр-р…» В этот момент старуха упала в обморок. Одаренные подарками шаманы уехали, обещая возвратиться к ним через три года. И действительно, через три года снова приехали и застали у старика и старухи двух детей. Опять дали им подарки — разную пушнину, наполнив ими две переметные сумы[111].
Здесь мы подходим к третьему важному принципу шаманских ритуалов — их перформативности, театрализованности. Шаман в ходе своего общения с духами бьет в бубен, поет, разговаривает, пляшет, прыгает, кружится на месте, показывает пантомиму и различные «фокусы»: позволяет духам «говорить» через себя, подражая голосам птиц и зверей, своих зооморфных помощников; чревовещает; протыкает себя копьем или ножом; предсказывает различные явления на небе в момент камлания и заставляет их увидеть. Все это — не беспорядочный набор звуков и действий, не бессмысленные вопли и кривляния, а понятное внутри культуры представление, где каждый возглас и каждое движение имеют смысл.
Почему шаман кружится во время камлания. Рассказ долгана Степана Дуракова
Если при камлании шаман кружится посолонь (по часовой стрелке) на одном месте, это делает тогда, когда к нему приближается неприятный (кёпсюё) дух, чтобы близко не подпустить его к себе, или когда он приближается к дорогам нечистых духов. Этим способом он внедряет в себя все их хитрости, или, встретив злого духа, вводя его в заблуждение, скрывает истинное направление своего пути, чтобы он не погнался за ним, или когда превращается в гром. Вообще шаман кружится на одном месте, желая предохранить себя от каких-либо неприятностей. Если же он кружится на одном месте в направлении, обратном движению солнца, это случается тогда, когда его духи-помощники проходят по различным неудобным или опасным местам Нижнего мира, когда, например, шаман, чтобы пройти узкую щель, вынужден бывает превращаться в полевую мышь. В последнем случае помощник должен быть наготове, чтобы прийти шаману на помощь[112].
Так, песнопения шамана описывают его путь в иных мирах, а также включают в себя его диалоги с духами и божествами, в том числе и реплики последних. Движения шамана означают разные обстоятельства его путешествия. Если он скачет — значит, он превратился в оленя и убегает от злых духов. Если машет руками, смотря вверх, — летит в облике птицы. Если наклоняется и делает движения руками в стороны — плывет в облике рыбы через «море болезней». Если падает — значит, идет вниз, под землю. Кроме пантомимы, шаман для демонстрации своих похождений использовал и предметы — как своего рода театральный реквизит. Когда он «проходил мимо грома», то надевал в этот момент железную шапку, чтобы гром не разбил ему голову. Когда «проходил по глубоким снегам», то подражал ходьбе на лыжах и брал в руки лыжные палки. Когда «проходил через жестокие морозы», то заявлял об этом в песне и изображал дрожь.
Камлание шамана — это театр одного актера, а если учесть, что все присутствующие своим пением и эмоциями участвуют в происходящем, то это интерактивный театр. Однако это не просто театр — и сам шаман, и его сородичи верят в реальность происходящего, в то, что к шаману действительно приходят его духи и вселяются в него; что шаман на самом деле может вытягивать духа болезни и протыкать себя копьем без вреда, потому что у него необычные тело и способности; что шаман и вправду отправляется в иные миры, где встречается с божествами, в которых люди верят. Все это происходит на самом деле, но только невидимо для обычных человеческих глаз. Символически — не значит ложно, мир символов так же реален для тех, кто верит в их значения, как и мир физический.
Камлание — это ритуально-театральный перформанс, зародившийся во времена, когда еще не было привычного нам разделения на религиозные ритуалы и театральные представления. В камлании слиты воедино глубокое символическое содержание и экспрессивная театрализованная форма, производившая сильное впечатление на зрителей — не
