Король Эдуард, сбросив поножи[42], ринулся на поле и, не думая о собственной безопасности, быстро осмотрел скакуна. Вытащив кинжал, он перерезал сонную артерию на шее несчастного животного. Судорожно взбрыкнув в последний раз, конь замер, поверженный и окровавленный.
Свист и шиканье сменились одобрительными криками. Зрители знали: их король всегда поступал справедливо и благородно. Коня покрыли славным английским флагом и унесли с ристалища.
До Джоан и Брайенны донесся голос принца Джона Гентского:
— Клянусь Богом, какой неуклюжий бросок! Лайонел покрыл нас позором!
Принцесса Изабел, подняв брови, повернулась к брату.
— Немного крови, пролитой в бою, только придает остроту турниру. Стенли не обеднеет от потери какой-то клячи!
Принц Джон окинул ее взглядом, уничтожившим бы на месте кого-нибудь более чувствительного.
А в это время, сидя в своем шатре, раскинутом рядом с шатром принца Лайонела, Роберт де Бошем исходил злобой. Огромный неуклюжий Бык умудрился не только потерпеть поражение от Хоксблада и графа Кента, но к тому же, черт возьми, убил чужого коня.
Роберт скрипнул зубами. Теперь Лайонелу не видать рыцарских шпор. Безмозглая свинья может, пожалуй, разрушить блестящие планы Роберта на будущее, если станет продолжать в том же духе.
Роберт попытался сосредоточиться на грядущем поединке с чужеземным братцем-ублюдком. Он весь день с нетерпением ожидал этого момента, чувствуя потребность излить свою злость, а кто подходил для этого лучше, чем араб?
Оба рыцаря, сошедшиеся в очередном поединке, сняли поножи из уважения к королю. Когда оруженосец подвел Роберту коня, рыцарь заметил; что все остальные последовали их примеру. Из тщеславия он велел оруженосцу тоже отстегнуть его поножи. Это даст ему гораздо большую свободу передвижений, особенно при поединке с братом. Теперь основной целью Роберта стало заставить Хоксблада сойти с коня.
Роберт взял копье наперевес, прикрылся щитом и позволил ненависти завладеть собой.
Брайенне хотелось уйти. Ни за что не желала она наблюдать поединок между такими непохожими братьями. Но, конечно, уходить нельзя, да и ноги словно приросли к полу. Комья торфа летели из-под копыт скакунов, когда всадники начали съезжаться. Словно сквозь туман видела она развевающийся желтый рукав на шлеме Роберта и трепетавшую на ветру алую ленту, привязанную к кольцу ножен Кристиана. Топот барабанным грохотом отдавался в ушах, так, по крайней мере, казалось Брайенне. Она не отдавала себе отчета, что так оглушительно стучит ее собственное сердце.
Джоан приветствовала соперников радостными криками.
Брайенна не слышала слов, но знала, кому подруга отдает предпочтение. А вот кого избрала своим рыцарем сама Брайенна? Она не хочет, чтобы кто-то проиграл — пусть выиграют оба. Девушка затаила дыхание, чтобы ничего не видеть и не слышать. Пусть делают, что хотят, ей-то что до них!? Нет, нет, это неправда, она сгорает от тревоги.
Руки Кристиана Хоксблада словно стали единым целым с копьем. Сквозь опущенное забрало он видел каждую деталь, с ослепительной ясностью отмечал каждое медленное, грациозное движение. Человек и конь слились в одно могучее существо.
Хоксблад был высок и широкоплеч, но казался на голову ниже сводного брата, более хрупким, чем он. Во всех схватках Роберт надеялся на собственный рост и вес, и Хоксблад знал: если заставить его потерять равновесие, тот под собственной тяжестью вывалится из седла.
Кристиан слегка подался влево так, чтобы противник не смог до него дотянуться копьем. Это было сделано осторожно, незаметно даже для зрителей, и Роберт сохранял уверенность, что ненавистный враг окажется на земле после первого же удара. Но вместо этого копье отклонилось куда-то вправо, увлекая за собой Роберта. В то же время оружие брата ударило в его щит с такой силой, что сам Роберт тут же оказался на земле. Хоксблад немедленно спешился, а Роберт мгновенно вскочил, уже не пытаясь сдержать бешенство. Он не ожидал от брата столь рыцарского поведения и сейчас злорадно ухмылялся — на Хоксбладе были поножи, и это должно стеснить свободу передвижения. Однако доспехи Кристиана были так хорошо пригнаны, что он смог бы кувыркаться в них, если понадобится.
Кристиан обнажил меч, ловко парируя каждый удар Роберта. Из многолетнего опыта он знал, что в схватке самое главное — разум и холодная голова, а Роберт, как видно, сейчас вне себя. Хоксблад заметил, что с острия меча Роберта слетел защитный чехол… а может, его вообще не было… Поняв, что сводный брат жаждет крови, Кристиан немного опустил щит, чтобы прикрыть чресла. Роберт с силой ударил сверху вниз. Широкое лезвие меча скользнуло по нормандскому щиту, сужающемуся книзу в форме «слезки», и неожиданно вонзилось в незащищенное бедро самого Роберта. Он покатился по земле, кусая губы, чтобы не закричать от жгучей боли. Оруженосцы поспешили на поле.
Рэндел, решив посмотреть два последних поединка, в которых участвовали Хоксблад и Черный Принц, стоял у самой ограды. Хорек уютно свернулся клубочком у него на плече. Поскольку теперь он и зверек стали лучшими друзьями, мальчик не позаботился о том, чтобы захватить поводок.
Толпа пришла в такое возбуждение, что Зубастик приготовился к нападению и, словно рыжая молния, оказался одним прыжком на арене. Он почуял и Кристиана, и запах чужой крови, мгновенно взбежал по ноге Роберта и попытался запустить в него острые зубы. Только кожаный гульфик спас Роберта от печальной участи евнуха. Зубастик, цепкий, словно терьер, тем временем уже отыскал рану и вцепился в нее, прокусив мясо до кости. Роберт взвыл от нестерпимой боли, оруженосцы, не выдержав, расхохотались, а Зубастик метнулся обратно к оцепеневшему от ужаса Рэнделу.
Хоксблад не мог медлить. В следующем бою он должен был схватиться с королем вместо Эдуарда — нужно успеть переменить доспехи.
Кристиан поспешил в шатер принца и начал переодеваться, улыбаясь уголками губ. Поистине, брат попал в вырытую им же самим яму.
Когда все было готово, друзья в одинаковых черных шлемах и латах уставились друг на друга.
— Не слишком унижай его, — умоляюще попросил Эдуард.
— Святой Крест, мне еще повезет, если удастся свести дело к ничьей. Твой отец питает страсть к турнирам, поскольку легко выходит победителем, благодаря длинным рукам и ногам.
Как и ожидалось, Хоксблад был выбит из седла, впервые за пятнадцать поединков. Однако король тоже не смог удержаться в седле, и вскоре оба рыцаря соперничали в ловкости и воинском мастерстве. Король был вне себя от радости, что нашел в сыне достойного соперника, а Хоксблад восхищался мужеством и благородством Плантагенета. Но вот король случайно поскользнулся в луже крови и упал. Бой считался завершенным. Хоксблад хотел было протестовать, доказывать, что выиграл поединок нечестно, но для этого нужно было снять шлем, а он боялся разоблачения.
