племена, которые с распростертыми объятиями принимают европейцев, и только они могут построить лодки, что поднимаются вверх по реке. Но…
– Что? – нетерпение Клер было и в ее голосе, и в движениях. Мы наблюдали как она три раза брала чайник, пытаясь налить всем отвар в кружки, но ставила его на столе, а потом ставила обратно на огонь.
– Им нужно что-то дать взамен, Клер. Мы должны прийти с чем-то.
– Мы сначала обоснуемся…
– Нет, сначала вы должны дать вождю подарки, и тогда они не станут досаждать вам и злиться, что вы охотитесь на их землях, – он встал, выпил остатки холодного уже отвара в кружке, и направился к выходу. – Подумайте в первую очередь о том, что вы можете им подарить.
Сквонто вышел, и в комнате повисла тишина. Девушки, что сидели за ширмой на своих матрасах не шевелились. У нас оставались пара дней до выхода. Грязи под ногами уже не было, а в высоких местах и вовсе, полностью просохла на солнце. Нам нужно было успеть прийти на место до июля максимум, иначе, мы не успеем вырастить урожай. Нести с собой мы могли только семена. Благо, травы уже проклюнулись, и какие-то растения можно было включать в пищу, добавляя к мясу и птице, пойманным в дороге.
Маргрет пекла хлеба из смеси кукурузной и пшеничной муки, резала и сушила сухари в дорогу. Она была так весела, что мы переживали – не поехала ли у нее крыша от нашего решения. Казалось, что она больше нашего ждет этого приключения.
Глава 33
– Итак, девушки, мы должны напрячь свои прекрасные головы и решить, что мы подарим индейцам на месте. Мы все конечно и так подарки, но они хотят что-то подержать в руках, – я говорила уже лежа. Завтра у нас последний день. Малкольм принесет из тайника картошку, что мы оставим троим, потому что запас там ого-го, а мы решили осилить только количество, что потребуется для посадки.
– Элизабет, у меня осталась последняя брошь, что досталась от матери…
– Нет, это точно останется с вами до конца, и даже не спорьте. Мы придумаем что-то еще, – я перебила нашу матушку, которую сейчас все так и воспринимали – как маму.
– Мы можем подарить наши шали – таких у них нет, – предложила одна из сестер. – Они хоть и ношеные, но чем дольше носим, тем пушистее они становятся. У нас осталось немного шерсти, но мы не можем утащить ее с собой.
– Можно и так, а остатки шерсти все-же попробуем хоть немного забрать – нам понадобятся подушки. Думаю, пока мы не придумаем как зарабатывать, нам каждый клок будет полезен. Подумайте еще раз, девушки. Нам год придется жить не пойми как!
– Мы пойдем, мы уже все решили. Видели, как наши шали понравились Массасойту и его женам? Мы отдадим свои, а на осень и зиму у нас есть теплые куртки, – вставила свои «пять копеек» Малышка Абигель. – Все, вопрос решен, давайте спать. Завтра у нас тяжелый день сборов.
Я была счастлива, что с нами идет Сквонто, потому что этой осенью он должен был умереть от болезни, а это значило, что мы его спасем. Я не верила в то, что Клер допустила искажения истории, или же я чего-то не знала.
– Так, путешественники, встаем, уже светает, – голос Малышки был сегодня утром громким. Меня она будила шепотом, но вчера ее назначили дежурным. – Я иду к губернатору, он обещал нам три мушкета, и пора напомнить ему об этом…
– Может вечером в темноте забрать оружие? – Клер вставала нехотя – привыкла спать до десяти часов – раньше было вставать просто незачем. Я подумала о том, что нам нужно увлечение, какая-то игра или еще что-то, что мы будем делать вечерами на новом месте. Осенью и зимой мы просто изнывали от скуки.
– Заберу в темноте, а сейчас прослежу, чтобы он поставил его туда, куда нужно, – она кряхтя дотянулась до кучки, которая оказалась чулками и фартуком, а венчал всю эту прелесть белый чепец. – Я благодарю Бога за то, что завтра я надену брюки, отрежу волосы и возьму в руки оружие. Я заслужила это.
– Да, Малышка, ты наша гордость. И я постараюсь не отходить от тебя далеко, потому что с тобой рядом точно можно выжить. Мы назначим тебя старшей по охране. Вспомни все эти штуки, которые надо сказать девушкам.
– Какие штуки? – она надевала чулок, остановилась и посмотрела на меня.
– Ну, что надо делать, чтобы не стереть ноги, чтобы не накусали муравьи, и про то, что надо говорить обо всем, что заметили, ну… тебе лучше знать эти вещи, которые полезны при жизни на дороге…
– У меня была таверна, и в ней была комната, а в ней кровать с периной из лебяжьего пуха… – она многозначительно посмотрела на меня и встала. – А те, кто не справлялся с работой на дороге – либо погибали, либо учились этому сами.
– Ладно, сама поговорю.
– А ты что, водила людей по лесам? Знаешь, как не стереть ноги?
– Вечером покажу как правильно завернуть тряпку на ногу…
– У нас чулки, Элиза, зачем нам тряпки?
– Чулок нам хватит ровно на неделю, ну, может на две.
– Я не поняла почему, но хорошо, поверю на слово – сиротке из приюта лучше знать, как выжить в лесу, – она крякнула и направилась к очагу, хлопая в ладоши, и подбадривая сонных сестер.
Весь день в этой суете я душой прощалась с этим местом. Оно держало своей кажущейся безопасностью, своей хоть и небольшой, но все же устроенностью, насиженностью. Руки просились в уже оттаявшую землю, хотелось начать устраивать грядки, пора уже посадить зелень, пора собирать в лесу дикий чеснок и печь пироги, дух от которых разносился бы до мыса.
Но это было не наше место, здесь были чужие правила, и невозможно было перестать чувствовать здесь себя лишними, обязанными. Мне нравился план Клер, и я доверяла ей в таких делах, потому что она серьезно подходила к сбору данных, и никогда бы не тронулась с места, зная, что нет уверенности на 99 процентов, что это предприятие возможно.
Рюкзак каждой был килограмм семь, а может восемь, но мы должны были разложить семена из схрона, и тогда каждая понесет не меньше десяти килограмм. Если бы хорошие, профессиональные рюкзаки, я бы и вовсе не переживала. Маргрет пойдет на легке – ей оставили только скатку и сшитую наспех палатку, которую она варила в
