Городские пробки преодолели почти без проблем: где-то скорая ломилась по встречке, где-то нас пропускали. Снова позвонил брат, сообщил, что он с парнями ждёт на перекрёстке.
Скорая выбралась на загородное шоссе, но и тут втопить не получилось. На выезде оказался затор.
Я сидел, как на иголках. Тело болело (особенно синяки на плечах и предплечьях), голова раскалывалась. Одной рукой я держал ножны с шашкой, другой сжимал ладонь Иры. Девушка тоже была напугана.
Будущее представлялось туманным. Великий князь обвинил меня в изнасиловании внучки, а я ещё и минимум трёх его дружинников убил. Василий либо попытается достать меня сам, возможно, будет давить на брата, чтобы тот сдал меня, либо обратится в суд. А поскольку судебный приказ подчиняется великому князю, можно догадаться, на чью сторону встанет судья.
У нас был один путь — в общесоюзный суд. Только там можно рассчитывать на справедливый вердикт. У Борецких — никаких доказательств, кроме слов Вероники. А у нас есть записи с камер видеонаблюдения, на которых мы с ней мирно прогуливаемся по парку. Значит, не всё потеряно. Но пока я на территории Новгородского княжества, мне угрожает опасность. Похоже, придётся переехать.
И вот я сидел, размышлял над всей этой ситуацией, и вдруг мелькнула мысль: а почему Василий Борецкий сразу не обратился в суд? Понял, сколь трудно будет доказать мою вину и решил грохнуть меня собственноручно? Значит, Василий беспрекословно поверил внучке или… он имел иные мотивы для убийства? Мысль выглядела абсурдной: я же ему ничего плохого не сделал. Какой смысл? Но в голове не укладывалось, как великий князь мог действовать столь решительно, даже не разобравшись в проблеме?
Был возможен и другой вариант. Понимая, что полиция со мной не справится, Василий решил провести задержание самостоятельно. Поэтому он и приехал в наш особняк — приехал как раз в моё отсутствие, чтобы я не сбежал, узнав о появлении дружины Борецких. Но Николай не позволил устроить засаду у себя дома, и потому Василий отправил к больнице отряд, который, по всей видимости, дислоцировались где-то в городе.
На перекрёстке нас уже ждали. Колонна внедорожников расположилась на обочине: пять чёрных «Днепров» и два угловатых броневика «Кречет» с энергетическими пушками в боевых модулях на крыше. Рядом с машинами — дружинники в серой униформе с гербами Востряковых на рукавах. У большинства были обычные штурмовые винтовки с подствольными энергоблоками, у нескольких — оружие, похожее на штурмовую винтовку, но без магазина. Видимо, тоже что-то энергетическое. У всех на поясах — либо шашки, либо дубинки.
Николай тоже был здесь. Я его сразу заметил и велел водителю скорой остановиться.
Я вышел.
— Как дела? — спросил Николай, подходя ко мне. На поясе его тоже висела шашка.
— Нормально. Иру я с собой прихватил. Проблем пока никаких?
— Никаких? Да у нас охренеть какие проблемы! Я не знаю, что происходит, но мне чертовски не нравится всё это. Ладно. Дома всё подробно расскажешь, будем решать что делать. В пока надо поторапливаться, пока на перестрелку не нарвались.
Я кивнул и произнёс тише.
— Я надеюсь, ты меня не собираешься сдавать этим ублюдкам? Потому что если я пойму, что ты что-то затеял…
— Ты за кого меня принимаешь? — Николай принял оскорблённый вид.
— Мы ведь против великого князя идём.
— Ты за кого меня принимаешь, Тёма? — повторил брат. — Я похож на холопа, который будет перед всеми спину гнуть? Если у Василия есть к нам претензии, пусть обращается в суд, а не ведёт себя, как бандит с большой дороги. Думает, если я молод, на меня давить можно? Да пошёл он! Садись в машину. По машинам, парни! — крикнул он дружине.
Мы с Николаем сели в один из «Днепров». Колонну возглавлял «Кречет», мы с Николаем — следом, скорая — в центре. Но едва мы миновали посёлок и выехали в поле, впереди показались внедорожники.
— Впереди четыре машины, — передали по рации из «Кречета». — Это не наши.
— Тормози, — приказал Николай, который держал в руке миниатюрную рацию с антенной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Колонна остановилась.
— Я разберусь, — Николай достал из-за пазухи пистолет и вручил мне. — Если что, знаешь, как пользоваться. Только не дури, ладно? Сиди спокойно. Попробую их вразумить словами.
Он вышел из машины, за ним последовал десяток дружинников. Я остался ждать. Николай уверил, что не сдаст меня Борецким, но я всё равно нервничал. Кто знает, как он поведёт себя на практике? А что самое паршивое — энергия ещё не восстановилась. Для этого требовалось часа два-три, и я ощущал в себе недостаточно сил, чтобы снова ринуться в бой.
Вскоре Николай вернулся и велел водителю ехать дальше. Три внедорожника и бордовый седан представительского класса стояли на обочине, пропуская нашу колонну. Дружинники Борецких провожали нас взглядами. Меня они не видели, стёкла внедорожника были тонированными, я же видел их прекрасно. Великий князь отправил людей на перехват, но нападать они не решились, хоть и имели при себе стрелковое оружие. Сейчас нас было больше.
Вскоре мы въехала на территорию усадьбы. Теперь мы были в безопасности. Ну почти… Если Василий соберёт всю свою армию, включая ЧВК, и пойдёт на нас войной, наших сил не хватит, чтобы сдержать его. Борецкие легко раскатают нас, а если учесть, что наши усадьбы имеют общую границу, такой вариант казался вполне вероятным.
Николай собрал десятников и раздал им указания, а я проследил за тем, чтобы Иру устроили, как полагается. Её отнесли в гостевой дом, который в настоящий момент пустовал, и разместили в одной из свободных комнат. Мама тоже прибежала. Она ужаснулась моему внешнему виду, попыталась расспросить о случившемся, но я сказал, что сейчас не самое подходящее время. Пришлось привести себя в порядок.
Поздно вечером мы с Николаем встретились в его кабинете. Как обычно, сидели диванах в углу, на столике стоял портативник. За окном уже давно стемнело. Вид у Николая был серьёзный. Я рассказывал о драке с дружинникам Борецких, Николай внимательно слушал и кивал. Он же в свою очередь поведал о том, что произошло в усадьбе, пока меня не было.
Рассказ его подтвердил мои догадки. Приезжал великий князь с отрядом дружины, потребовал пустить на территорию. Вначале он просто заявил, что якобы, приехал в гости. Но Николай сразу заподозрил неладное, воспрепятствовал Василию. Тогда тот объявил, что я — совершил преступление и должен ответить. Даже угрожал, что возьмёт усадьбу штурмом. Но пока угрозы оставались лишь на словах.
— Значит, ты раскидал пятнадцать человек? — спросил Николай. — И из них трёх убил?
— К сожалению, да, без смертей не обошлось.
Николай многозначительно хмыкнул:
— Натворил ты дел, брат.
— Это я-то натворил? — возмутился я. — Меня вообще-то пытались убить и обвинили в том, что я не совершал.
— Ладно, давай по-порядку. Что у тебя было с Вероникой? И не говори, что вы просто гуляли.
— Сам знаешь, что было. Не маленький. А потом, после того, как Иру избили, Вероника мне звонила, предлагала встретиться, я сказал, что не хочу.
— Что же выходит? Она тебе за отказ решила отомстить?
— Даже не знаю, что думать. Возможно.
— Вот только как бы это полоумному старику объяснить?
— Мы можем доказать мою невиновность, — предложил я. — В парке есть камеры. Записи от пятнадцатого мая сохранились?
— Само собой.
— Можешь их найти? Нужны, знаешь какие? С камер у круглой беседки недалеко от берега.
Спустя десять минут у нас были нужные файлы. Николай запустил видео на портативнике. Одна из камер запечатлела, как мы с Вероникой гуляли по дорожке, потом целовались, а потом ушли в слепую зону. Через некоторое время снова вышли, отряхнули друг друга и быстро зашагали в сторону дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это похоже на изнасилование? — спросил я.
— Да не особо. Вероника совсем бестолковая, если решила наврать, зная, что в парке развешаны камеры. А она знала, потому что вы специально искали слепую зону. Это упрощает дело. Покажем запись Василию Степановичу, скажем, что Вероника врёт.
