— А Гали, скорее всего, сравняли с землей мародеры, — сказал Керрик.
— Даже если город не сгорел, — мягко сказал Лорен, — ее дом точно разрушили, если ее соседи знали о том, что она целитель.
Это правда.
— Неважно, Тара, вероятно, взяла ее с собой, когда скрылась.
Но Керрик не двинулся.
— Тара не скрылась.
— Откуда ты знаешь? — во мне закружилась холодная пустота.
— Она была на верху списка Райна, и ближе всех к нам вначале. Белен и я прибыли в Гали через несколько дней после того, как покинули Райна. Но ее казнили за месяц до этого. Ее дом разграбили, но не сожгли.
Горе нахлынуло вместе с бессильной яростью. Убита людьми, о которых она заботилась и которых любила. Чьи шрамы она с гордостью носила. Чьи болезни она впитала, чтобы те не мучились.
Я подавила свои бесполезные эмоции. Ничего не измениться просто потому что я злюсь.
— Книги больше нет. Скорее всего, она ушла в топку в ту первую зиму.
— Может быть. Или она ее спрятала, — сказал Керрик.
— Может быть. Но шансы настолько ничтожны, что идти восемнадцать миль от нашего маршрута нет смысла, — я понимала, что мы с Керриком поменялись ролями еще до того, как поймала самодовольные ухмылки обезъян.
— Все равно стоит остановиться, — сказал Керрик.
Я уставилась на него, прекрасно осознавая, что он согласился, надеясь на принятие решения в пользу Райна.
Как и ожидалось, Гали был разрушен. Соженные здания заполняли улицы. Кроме каменных устоев ничего не осталось. Однако, Керрик был решительно настроен найти дом Тары.
По памяти, я отвела их к ее дому. Так как я была ее новой ученицей, моя работа состояла в походе на рынок каждое утро. Я делала всю работу, которую не хотели делать другие, но относилась к каждой задаче так, словно было необходимо сделать ее хорошо: трюк, которому я научилась у отца. Тара назвала меня своей самой работящей ученицей, и со временем начала просить меня помочь с наиболее интересными случаями.
Ее дом был похож на остальные — кучка обгоревшиих обломков. Керрик и остальные начали ковырятся в них, расчищая дорогу. Я осталась на улице, пытаясь не вспоминать, что те шесть месяцев, во время которых я жила и обучалась здесь, были самыми счастливыми в моей «взрослой» жизни, но четно.
— Я что-то нашел, — сказал Керрик, присоединяясь ко мне. В его руках находился помятый металический ларец, покрытый пеплом.
Мое сердце трепетало от узнавания. Он сохранился!
— Закрыто, — он потряс ларец, и внутри что-то прогремело, — подержи его, чтобы я мог вскрыть замок.
— Нет нужды, — я влезла в свой рюкзак и достала оттуда маленький серебряный ключ, — этот ларец мой. Я оставила его здесь, когда вернулась домой, в надежде, что когда-нибудь вернусь. Я и забыла про него.
— Но ты все еще таскаешь с собой ключ.
Я пожала плечами.
— Просто не могла заставить себя выбросить его. Знаю, это странно.
Ключ подошел, но открыть замок оказалось не так просто. Керрик помог и вскоре содержимое, которое казалось мне важным тогда, было у нас перед глазами. Монеты, кулон и тетрадь.
Керрик взял кулон. На нем висела подвеска в форме пары рук. Он воспросительно посмотрел на меня.
— Мой брат Крисс послал мне его за месяц до того, как я покинула дом и начала обучение. Он тот, кто научил меня жонглировать, — я улыбнулась воспоминанию. — В его письме говорилось, что он знал: я буду лучшим целителем во всех Пятнадцати Королевствах, потому что я всегда хорошо обращалась со своими руками, и то, что он гордится мной. — Глаза наполнились слезами, мешая нормально видеть. — Это был последний раз, когда мы получили вести от него и моего отца.
— Что в тетради? — спросил Керрик.
Я полистала страницы. Мой корявый почерк заполнял каждую страницу. Просмотрев парочку, я поняла, что, тогда по моему мнению, глупый дневник на самом деле был докладом всего, что я выучила каждый день. Я уже забыла половину этих уроков.
— Есть что-нибудь полезное? — спросил он.
— Тары был бы полезнее, но тут больше, чем я думала.
— Стоило приходить сюда?
— Да.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хорошо. Теперь повернись.
— Зачем?
— Так сложно просто…
— Ладно-ладно, — я повернулась, желая знать, что он хочет мне показать.
Но Керрик ничего не показал, вместо этого повесил кулон мне на шею. Он приподнял мои волосы, позволив пряжке упереться мне в шею. Из-за прикосновения холодного метала к коже, моя спина покрылась мурашками.
— Вот. Теперь ты больше его не потеряешь.
Мы переночевали в Гали, разбив лагерь на подветренной стороне большой каменной стены, которую не успели разрушить. После стольких дней совместного путешествия, мы собрали хворост, расчистили снег, развели огонь, съели приготовленный ужин и по-очереди караулили, не сказав ни слова. Однако, когда мы влезали под одеяла наших спальных мешков, а Керрик уходил караулить, начинались разговоры. Сегодняшняя ночь не стала исключением.
— Кто-нибудь еще заметил, что мы не наткнулись ни на одного человека за последние два дня? — спросил Квейн.
— Живущие в округе люди — явно не те, на кого нам бы хотелось наткнутся, — сказал Белен.
— Деревья, вероятно, говорят Керрику где они, и мы их избегали. — сказал Лорен, — Нет смысла давать Тохону или бандам мародеров знать наше местоположение.
— Что насчет наемников? — спросила я.
— Им тоже, — сказал Лорен.
Я обдумала это.
— Все это время мы путешествовали строго на север, кроме сегодняшнего дня. Можно подумать, что нам надо было идти осторожно, чтобы их избегать. Но мы даже следов на снегу не увидели. Возможно, Квейн прав. Подозрительно спокойно.
— А чем вам не нравиться спокойствие? — спросил Белен. — Совсем не обязательно, чтобы на каждом шагу были препятствия.
— О чем ты думаешь, Аври? — спросил Лорен, игнорируя Белена. — О засаде у главного перевала в том случае, если мы не успеем достигнуть его до весны?
— Слишком очевидно, но логично.
— Разве Керрик не сможет использовать свои древесные фокусы, дабы засечь их? — спросил Квейн.
Я ухмылнулась выбранному слову. Керрик пытался объяснить обезьянам как работает его магия, но, из-за невозможности понимать ее так, как я, они не понимали общения леса с ним. Маги обычно утаивали детали об их силах. Либо они боялись, что люди поймут, как им проитвостоять, либо хотели казаться загадочными. Но, когда все узнали, Керрик стал более открытым и честным с парнями.
— Действие его «древесных фокусов» зависит от того, где засада. Если они прячуться выше линии дерева — у нас будут проблемы.
— Что насчет его бывшей? — спросил Квейн. — Как думаете, Джаэль придет за нами?
— Нет. Джаэль потеряла элемент неожиданности, а ее сила не может противостоять нашей.
Квейн сел и посмотрел на меня.
— Нашей?
Я выругалась себе под нос за прокол.
Белен засмеялся смятению Квейна.
— Подумай об этом.
Так Белен знал. А Лорен знал? Я покосилась на него. Выражение его лица было отдаленным.
— Поэтому ты звала Керрика для Блохи? — спросил Квейн. — Ты хотела объединить вашу магию?
— Мы не объединили ее, а поделились друг с другом нашей магической энергией, — я начала объяснять, как мы с Керриком противостояли атаке Джаэль. — Целители часто объединялись, когда пациент был на пороге смерти, давая одному целителю силу спасти его жизнь. Так как у нас с Керриком разные типы магии, я удивилась, что мы в принципе смогли это сделать.
— А может ли Керрик вылечить Райна, используя твою энергию? — спросил Белен.
— Нет, это только добавит сил его магии.
— Но у этого есть цена, так ведь? — спросил Лорен.
— Да, — сказала я, — магия затратна и может физически истощить. — Задумчивые и напряженные выражения их лиц волновали меня. Больше обсуждать Керрика не хотелось. Я попыталась сменить тему. — Я обычно становлюсь голодной после этого и готова убить за мамин яблочный бисквит с корицей. Кто-нибудь знает, заботятся ли выжившие о яблоневых садах в Заинске?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
