— Это правда? — тихо спрашиваю я. — Правда, что это с тобой сделал Вадим.
— Да. — Я знала, что она ответит именно так. И она не подвела моих ожиданий.
Мой мир продолжает яростно гудеть, будто гигантский улей переполненный пчелами.
Я не хочу. Не хочу, чтобы это было правдой.
И как же мне хочется, чтобы здесь был Вадим… Пусть бы опроверг это. Я хочу, чтобы он опроверг.
— Соня, тебе просто не с чего стремиться в Тему. — Эльза пытается звучать мягко. — Ты же папина дочка, тебя папа и пальцем не трогал, не порол ни разу. И в школе тебя не травили, не унижали. С чего бы тебе зависеть от боли и подчинения? Ты не ломанная. И дай бог — и не станешь такой.
Неужели прямо обязательно иметь какую-то жесть за плечами, чтобы находить удовольствие в подчинении?
Я же помню. Помню, как и чем меня заводил Вадим. Как в любых условиях выходило так, как хочет он. Как он ставил меня на колени перед собой, и насколько кружилась у меня от этого голова. Это было не по-настоящему? Нормальные сабы реагируют как-то иначе?
— Просто прекрати это, — умоляющим шепотом просит Эльза. — Я знаю Вадима, он вынесет один отказ-два, но пара недель игнора — и он устанет. Он очень самолюбивый. И он же просто мстит Олегу через тебя. Не будешь обращать внимания, он найдет нормальную сабу, ту, для которой боль — это часть жизни. А ты сможешь жить нормально.
В стену над Эльзиной головой врезается сливочник. Первое, что попалось мне под руку..
— Убирайся к черту, — рычу, уже из последних сил сдерживаясь. Не могу её видеть. Вот правда. Будто соль в глаза мне швыряет. Я не хочу слышать про “нормальных саб”. Не для него.
— Боже, Соня, не будь дурой, — отчаянно восклицает Эльза. — Прекрати это сейчас. Иначе я буду обязана сказать твоему отцу всю правду. Я уже обязана. Но я покрываю тебя. Подвожу его доверие. Оцени хотя бы это.
И хлопает дверью, стерва!
Я еще долго сижу в пустой столовой и пытаюсь что-то разглядеть, пока глаза застилают слезы. И я помню… Тот диалог Дягилева и Тома. В котором они обсуждали что-то вроде: “А давай посмотрим, кто порет качественнее”.
То есть Вадим — действительно практикует порки. Просто… Меня еще не порол. Не было времени.
Этой ночью я уснуть не могу.
Просто лежу в кровати, примеряю тот или иной вариант дальнейших своих действий.
Пытаюсь родить хоть одну внятную версию, которая может оправдать Вадима. Или… Или мотивировать папу. Нет, если бы он знал, с кем я связалась — тогда бы все легло в одну картинку. Тогда я не стала бы даже это слушать, потому что куда вероятнее, это была бы очень фильтрованная правда. Неполная. Но… Папа не знал. Серьезно.
И за язык его никто не тянул, он даже не знал, что я в курсе, кто до него был Хозяином Эльзы. Знала Эльза, но я не могу себе представить, что она науськала папу сказать именно эту фразу. Мой отец вообще задвинут на контроле сильнее, чем можно себе представить. Попробуй вякнуть непрошенный совет — сравняет с землей.
Итак… Правда ли все это?
Ох, черт возьми, как же тяжело разобраться в этом без Вадима. И как тяжело на том поле, на котором я ничего не понимаю. Что нормально, что нет — я понятия не имею.
Они ведь правы. Отец, Эльза — они оба правы. И эта сторона Дягилева — я к ней не готова.
И я ведь не мазохистка, я ведь не смогу… Не выдержу. Мне даже подумать страшно о порке. Хорошо, наверное, в мире наивных иллюзий. Там где никого не порют, и нет таких стремных шрамов на всю спину.
И мне надо отказаться от него и “начать жить нормально”.
Нормально.
Нормально — без него?
Нормально — когда он будет трахать какую-нибудь другую девочку? Трахать, пороть, делать с ней все, что его душе угодно? Просто потому, что она может это вынести, а я нет?
Это будет делать мой Хозяин? С другой покорной?
Боже, почему меня кроет такой невыносимой яростью от этих мыслей?
Он — мой. Я не говорила этого вслух, но он — мой. Мой Хозяин. И ни к кому он не должен прикасаться, кроме меня. Пока я встаю перед ним на колени — ни к кому. Если его это условие не устроит, то и Хозяином я его больше не назову. Но если устроит…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Соглашусь ли я на боль? Готова ли к ней? Нет. Нет, я не готова. Но… Но я соглашусь, раз ему это надо. Это надо обсуждать уже с Вадимом. Но принять как факт, что он может искать удовлетворения с кем-то еще — я не смогу.
У меня пылает лицо. Еще несколько дней назад я искренне верила, что совсем не свяжусь с Дягилевым. Или что смогу ограничиться с ним одним разом. Ага… Мало мне одного раза, чертовски мало!
На самом деле — у нас с Вадимом было не так уж много, а я уже с ума сошла настолько, что взяла его и приватизировала. Он ведь не давал мне права, да?
Хотя, он-то не стесняется называть меня своей.
Может ли саба позволять себе аналогичное в адрес Хозяина?
Боже, как сложно, но не идти же мне к папе, чтобы он мне рассказал “как оно в Теме все работает”.
Перед глазами снова плывет исполосованная спина Эльзы. Поэтому она предпочла моего отца? Или нет? Если нет — почему была с Вадимом так долго? Не из-за денег же, как мы уже выяснили. У них была какая-то договоренность. Что-то не складывается. Все не складывается.
Мне нужен Вадим.
Он и в принципе-то мне нужен, а сейчас — еще и надо понять, чего мне бояться, чего ждать. Он ведь понимает, что вот в этом я нихрена не понимаю, да? Вот и пускай мне объяснит.
Наверное, я дура, отбитая на всю голову. Мне доходчиво объяснили, что если я сунусь в пасть — то уши мне откусят. А я все равно отважно намерена сходить в гости к своему волку.
Отбитая — да.
Завтра после пар хочется сбегать до ресторана Вадима. До центрального, который считается головным в его сети.
Поговорить. Ну… Хотя бы поговорить, ага.
Все равно после пар я должна ехать на тренировку по конкуру, один раз можно и пропустить. Тренер наверняка меня даже прикроет.
Могу себе представить, как удивится Вадим, когда я к нему заявлюсь… Но мне нужны объяснения. Понимание, к чему стоит морально готовиться с ним.
А еще мне нужен запах его рук. Вдохнуть его хотя бы напоследок…
Перебираю, планирую, думаю, как буду добираться, прикидываю, сколько мне можно подождать Вадима, если его не окажется на месте. Хотя… Хотя можно на всякий скинуть ему СМС с Маринкиного телефона. Если у него будет время — будет на месте.
Почему с Маринкиного телефона? Со своего я такое делать опасалась и, оказывается, не зря. Если Эльза на чистом глазу порылась в моих вещах, значит, и в телефон свой нос сунет обязательно, дай ей только возможность. Надо будет запаролить, что ли.
Сна ни в одном глазу до самого будильника. Встаю я вопреки бессонной ночи боле-менее бодрая и в приподнятом настроении. Хотя за завтраком можно будет изображать мрачный скепсис, чтоб никто ничего не заподозрил.
Спускаюсь в холл, чтобы выйти на пробежку, и к своему удивлению вижу в гостиной отца. И крепкого, широкоплечего мордатого парня рядом с ним.
— Доброе утро, дочь, — кивает мне папа. — Познакомься, это Паша, твой охранник. Некоторое время он от тебя отходить не будет. На пробежках, кстати, тоже.
Охранник? О нет, надсмотрщик!
Реальность напоминала о том, что ей пофиг на мои планы, довольно болезненно…
30. Бывает хуже
— Сонька, не висни. — Маринка пихает меня локтем.
Приходится отвиснуть из моей комы. Честно говоря, давненько я не сидела на зачете, и не провисала, утыкаясь взглядом в доску. Билет я знаю. Писать конспект для ответа совершенно не хочется. Настроение капец какое отстойное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я угадала. Паша работает моим конвоиром. Тенью. Он ходит за мной по пятам даже в универе, даже на лекциях сидит в уголке аудитории и сверлит мне взглядом висок. Ответственный, даже в телефон не тупит.
